Сергей Чекмаев - Везуха
Два менгира, накрытые сверху каменной плитой, как оказалось, зовутся трилитом.
Заодно выяснилось, что ученые до сих пор не договорились о точном назначении Стоунхенджа. Вроде бы – «пригоризонтная обсерватория», предназначенная для астрономических наблюдений. Только вот что-то слабо верится, чтобы за две тысячи с лишком лет до нашей эры кто-нибудь всерьез озаботился изучением движения небесных тел. Разве что где-нибудь в Урарту или Ассирии. Но не здесь же, среди полудиких бриттов с корнуольцами! Скорее всего, наблюдали тут действительно за небом, но больше для того, чтобы день равноденствия или солнцестояния не пропустить. Еще считается – гидша не без гордости на этом заострилась, – хозяева Стоунхенджа, друиды, могли солнечные и лунные затмения предсказывать, правда, только после того, как накопили фактический материал лет за двести. Ну, а потом самое время соплеменников шокировать, намекая на прямую связь с богами. Мол, если какие проблемы, сейчас быстренько солнце остановим – мало не покажется! Небось, никто и пикнуть не смел. Такие ребята легко могли силы целого племени мобилизовать, чтобы нагромоздить всю эту каменную вакханалию. Жрецы, но не астрономы же!
Сухарик загибала дальше: Стоунхендж, оказывается, сооружался за триста лет, в несколько этапов. Похоже на то: надо же было точно высчитать линию восхода в дни равноденствия, солнцестояния, чтобы потом уже не ошибаться. А то нагромоздят таких вот восьмиметровых дур не в том месте, переставляй потом. Все племя с грыжей поляжет.
– Смотрите!
Заскучавшие было экскурсанты вздрогнули от неожиданности, подошли ближе. Оказывается, это сухарик от своего транса очнулась, показывает на стрельчатую щель меж двух менгиров. Действительно, там какие-то отметки нанесены, вроде клинописи. На горизонте уже разлилось розоватое зарево в полнеба. Небо чистое – почти без облаков, все отлично видно. И стоило показаться первому солнечному лучу, как ребята, не сговариваясь, завопили от радости. Золотистый зайчик проскочил в щель, перепрыгнул на каменную плиту с отметками, мазанул по россыпи знаков и пропал. Не тот день сегодня, не солнцеворот, но все равно получилось красиво и… странно. Ощущения какие-то необычные. Словно наблюдаешь самый первый восход на Земле, да еще включенный лично для тебя.
Солнце рассыпалось по долине, засверкало в каждой капельке вересковой росы, раззолотило мрачные каменные громады.
И ушла давящая суровость древних камней, ушла вместе с ночной тьмой и холодным дыханием Атлантики. Светло как-то стало, светло и радостно, будто бы очнулась от многолетнего сна частичка души строителей Стоунхенджа и выглянула посмотреть на любопытных гостей.
4Домой Андрей добрался только часам к девяти. Машину по понятным причинам ловить не хотелось – еще давал о себе знать недавно пережитый страх, так что пришлось опять спускаться в метро. Сплошной поток вечерних пассажиров начал уже потихоньку мелеть – на этот раз удалось войти в вагон с первого раза и почти без вреда для здоровья.
Сначала, правда, его изрядно помяло приливными волнами входящих и выходящих людей, но на «Октябрьской» многие сошли, вагон на несколько секунд опустел, и, воспользовавшись моментом, Андрей занял выгодное местечко в закутке у головной двери. Серьезный карапуз, сидевший на коленях у дремлющей мамаши, немедленно потянулся ручкой – пощупать, не достал, насупился и потерял к «дяде» всякий интерес.
Со скуки Андрей взялся изучать рекламные плакаты. Большая часть цветастых агиток расхваливала достоинства макарон, супов и каши «быстрого приготовления», как ни странно – одновременно «недорогих» и «полезных для здоровья». Румяные здоровяки с таким аппетитом уплетали содержимое своих тарелок, что хотелось немедля к ним присоединиться, наплевав на гастрит, язву и прочие прелести фастфудовой жизни. Прочие же рекламки призывали подключаться к Интернету, приобретать новейшие модели сотовых телефонов и модемов. Складывалось впечатление, что подземкой в Москве пользуются одни лишь хакеры. С чугунными желудками.
Почти у самого потолка две косо налепленные и явно самодельные листовки обещали «высокооплачиваемую работу в офисе от $1500». Сама цифра занимала не меньше половины бумажного квадратика, а вот телефон внизу указан мобильный, что наводило на подозрение об очередном кидалове. Впрочем, это могла быть всего лишь реклама кадрового агентства.
Симпатичная азиаточка с самого ближнего плаката предлагала, улыбаясь, нечто совершенно миниатюрное, высокотехнологичное и по большому счету абсолютно ненужное – то ли сотовый телефон с цифровой фотокамерой, то ли электробритву с выходом в Интернет. Две последние остановки Андрей бездумно с ней переглядывался, вспоминая шестилетней давности поездку в Осаку.
Япония не лезла из головы весь вечер. Пока шипела и плевалась в микроволновке неизвестно какая по счету пицца, Андрей даже достал с полки полузабытый сувенир – пластиковое яйцо с таблеткой ТВЭЛа, заботливо протер от накопившейся пыли. Выгравированные на боках непонятные иероглифы переливались в свете настольной лампы, словно бы подмигивали одобрительно.
После ужина Андрей засел наконец-то за суздальские трофеи. Надо бы закончить сегодня с итоговым отчетом. Сколько можно тянуть.
Звякнул телефон:
– Але…
– Андрюха, ты?
– Я. О, Егорка! Привет. А ты кого думал в моей квартире застать?
Егора на самом деле звали Игорем, прозвище он получил за свой залихватский чуб и чисто русское умение пить не пьянея невероятные объемы горячительных жидкостей. Человек он был легкий, веселый, общительный, мир воспринимал через призму насмешливого пофигизма, что, впрочем, не мешало ему успешно выступать на рынке недвижимости в роли консультанта. Руководство фирмы высоко ценило его за прямо-таки фантастическую способность уболтать на раз любого, даже самого недоверчивого клиента.
– Да голос у тебя какой-то… замученный, что ли… Я и не узнал поначалу. Думал – номером ошибся.
Андрей усмехнулся:
– Ага, богатым буду. Ты бы почаще звонил, не узнавал, – глядишь, разбогатею. Может, с тобой поделюсь.
– Ну-ну, так я тебе и поверил. Слушай, я вот по какому делу: ты в субботу вечером – как? Свободен?
– Пока вроде ничего не намечалось. А что?
– Димкина Светка к матери на дачу собралась. Он звонил, спрашивал – кто, когда и что. В общем, можно чего-нибудь замутить.
– А Димыч чего сам не позвонил?
– Ты ч-что?! – от негодования Егор даже начал слегка заикаться, что с ним случалось нечасто. – С-светку что ли не знаешь?! С-стоит ей услышать, как он кого-то обзванивает, враз решит, ч-что наша теплая компания во главе с Димычем решила в ее отсутствие вдарить по бабам, и заявится посреди с-сабантуя, праздник обламывать! Оно нам надо?
