Роджер Желязны - Остров мёртвых
Пейанцы создали галактическую империю ещe в те далeкие времена, когда люди жили в пещерах. Потом, в течение нескольких веков, они вели войну с расой, в настоящее время полностью истреблeнной — с баулианцами. Эта война истощила пейанские ресурсы, подорвала промышленность, во много раз сократила их численность. Шаг за шагом они оставляли врагу свои владения, пока наконец не закрепились в небольшой планетной системе, в которой обитают и по сей день. Их родная система, которая тоже называлась Мегапеей, была уничтожена баулианцами, которые, судя по всему, отличались жестокостью, уродливостью, коварством и многими другими пороками. Конечно, все эти сведения почерпнуты из записей пейанцев, поэтому, как я подозреваю, мы никогда не узнаем, какими на самом деле были баулианцы. Во всяком случае, их религия ничего общего не имела со странти. Кажется, где-то я читал, что они поклонялись идолам.
На противоположной стороне святилища кто-то запел старинную литанию, которую я знал лучше, чем остальные. Я быстро поднял глаза, чтобы посмотреть случится это или нет.
Это случилось!
Стеклолитовая панель с изображением Шимбо из Башни Тeмного Дерева, Шимбо-Громовержца, теперь испускала жeлто-зелeный свет.
Некоторые пейанские божества являются, если можно так выразиться, пейаноморфными, другие же, подобно египетским богам, напоминают нечто среднее между пейанцами и обитателями зоопарка. Видок у них при этом конечно жутковатый.
В своe время, я думаю, пейанцы посещали и Землю, иначе почему их бог Шимбо имеет человеческий облик? И почему разумная раса выбрала своим божеством дикаря, мне тоже не понятно до сих пор, но вот он стоит передо мной — голый, с зеленоватой кожей, лицо его частично скрыто поднятой рукой, в которой он держит грозовую тучу. В другой руке он сжимает лук, а на бедре у него висит колчан, полный молний.
Вскоре все находящиеся здесь пейанцы и люди похвалили звучащую литанию. Всe новые прихожане спускались по лестнице, постепенно заполняя помещение.
В моей груди возникло чувство невиданной лeгкости и силы, вскоре охватившее меня целиком.
Я не знаю, что служит тому причиной, но всякий раз, когда я вхожу в пейанский храм, изображение Шимбо начинает светиться — вот так же, как сейчас — и меня охватывает дикий восторг. Я был единственным землянином, который смог одолеть тридцатилетний курс обучения и двадцатилетнюю стажировку. Быть может, это и определило мою судьбу. Ведь все остальные мироформисты — пейанцы. Каждый из нас получает Имя — имя одного из пейанских богов — и это каким-то неведомым образом помогает нам в наших делах. Я выбрал имя Шимбо — или он выбрал меня — ведь он так похож на человека! Считается, что покуда я жив, он будет существовать в материальном мире. Когда же я умру, он вернeтся в счастливое небытие, пока кто-нибудь другой не примет его Имя. И всякий раз, когда Имя-носящий входит в пейанский храм, изображение этого божества начинает светиться во всех святилищах Вселенной. Я не понимаю, как это происходит. Даже сами пейанцы, по-моему, не понимают.
Я привык думать, что Шимбо уже давным-давно покинул меня после того, что я сделал с Силой и со своей собственной жизнью. И в храм я пришeл, кажется, только затем, чтобы убедиться в этом самому.
Я поднялся и направился к выходу. Проходя под аркой, я почувствовал непреодолимое желание поднять свою левую руку. Лишь напряжением всех своих мускулов, крепко сжав пальцы поднятой руки в кулак, я смог заставить руку опуститься. Едва мне это удалось, как раскат грома прозвучал прямо у меня над головой.
Изображение Шимбо всe ещe сияло на стене, а в моих ушах звучало пение, когда, поднявшись по лестнице, я вышел из храма.
Начинался дождь…
2
В 6:30 мы встретились с Глидденом в конторе Дюбуа и заключили сделку на продажу дома за пятьдесят шесть тысяч. Адвокат Дюбуа оказался невысоким мужчиной с красным обветренным лицом и длинными прядями седых волос. Уступая моему желанию завершить все формальности сегодня же, он согласился открыть контору в столь поздний для работы час. Я отдал деньги, бумаги были подписаны, ключи от дома опущены в мой карман, мы пожали друг другу руки и вышли на улицу. Когда мы не спеша шагали по влажному асфальту тротуара к своим глайдерам, я вдруг воскликнул:
— Проклятье, я кажется забыл у вас на столе свою ручку.
Мы с Дюбуа остановились.
— Не беспокойтесь, я вам еe пришлю. Вы, если не ошибаюсь, остановились в «Спектруме»?
— Боюсь, мне придeтся скоро уехать оттуда.
— Я могу послать вам домой, на улицу Нуаж.
Я покачал головой.
— Она понадобится мне уже сегодня вечером.
— Пожалуйста, возьмите мою, — он протянул мне ручку.
К этому времени Глидден отошeл уже достаточно далеко и не мог слышать о чeм мы говорим. Я помахал ему рукой и произнeс:
— Это был просто предлог, чтобы поговорить с вами наедине.
Сетка мелких морщин в тот же миг окружила его тeмные глаза, и появившуюся было в них тень презрения сменило любопытство.
— Хорошо, — сказал он, и мы повернули обратно.
— Так в чeм дело? — осведомился он, располагаясь в своeм кресле за рабочим столом.
— Я ищу Рут Лэрис, — произнeс я.
Дюбуа закурил сигарету — самый верный способ выиграть немного времени, чтобы всe обдумать.
— Зачем? — спросил он, наконец.
— Она мой старый друг. Вы знаете, где она?
— Нет, — покачал он головой.
— А вам не кажется несколько э-э-э… необычным распоряжаться имуществом, притом немалым, лица, чьe местонахождение вам не известно.
— Да, — согласился он. — Пожалуй, вы правы. Но такова была воля клиента.
— Самой Рут Лэрис?
— Что вы имеете в виду?
— Она лично дала вам это поручение, или кто-то сделал это от еe имени?
— Я не понимаю какое вам дело до всего этого, мистер Коннер. Думаю, нам пора прекратить этот разговор.
Поразмыслив секунду, я наконец решился.
— Хорошо, сказал я, — но прежде чем мы закончим, я хотел бы, чтобы вы знали — еe дом я купил только в надежде найти хоть какой-нибудь намeк на еe нынешнее местонахождение. После того, как я внимательно осмотрю дом, я собираюсь трансформировать его в гасиенду, потому что архитектура этого города мне абсолютно не нравится. Это вам ни о чeм не говорит?
— Только о том, что у вас, видимо, не всe в порядке с головой, — сделал он вывод.
Я кивнул и продолжил:
— Да, но я — сумасшедший, который может позволить себе любые прихоти. Ненормальный, способный доставить кучу неприятностей. Вот, например, это здание, сколько оно стоит? Миллион? Два?
— Не знаю, — на его лице отразилось некоторое беспокойство.
