Майкл Крайтон - Парк юрского периода
Проблемой идентификации ящерицы никто и не занимался; решили дождаться доктора Симпсона. Он должен был вернуться не раньше, чем через несколько недель, и его секретарша обратилась к ЛТБ с просьбой сохранить фрагмент ящерицы до его приезда. Доктор Стоун положил его обратно в пакет на молнии и засунул с морозильник.
Мартин Гутьеррес читал факс, полученный из лаборатории тропических болезней Медицинского центра Колумбийского университета. Он был коротким:
Предмет: Basiliscus amoratus с генетической аномалией получен из офиса доктора Симпсона.
Материалы: задняя часть (?) частично съеденного животного.
Проведенные исследования: рентген, микроскопия, иммунологические тесты на вирусные, паразитарные и бактериальные заболевания.
Полученные данные: гистологические или иммунологические признаки какого-либо заболевания, заразного для человека, в данном экземпляре Basiliscus amoratus отсутствуют.
Подпись: Ричард А. Стоун, доктор медицины, заведующий лабораторией.Полученная справка позволила Гутьерресу сделать два вывода. Во-первых, его определение ящерицы как василиска подтверждено учеными Колумбийского университета. А во-вторых, отсутствие инфекционных заболеваний означает то, что недавние случаи единичных укусов ящерицы не представляют серьезной опасности для здоровья людей в Коста-Рике. Напротив, он чувствовал, что изначально был прав: гонимые из лесов ящерицы в новых местах обитания входят в контакт с жителями деревень. Гутьеррес был уверен, что буквально через несколько недель ящерицы, привыкнув к новым условиям, успокоятся и случаи укусов прекратятся.
Тропический дождь лил как из ведра, барабаня по рифленой крыше здания больницы в Байя Анаско. Было около полуночи; электричество из-за грозы отключилось, и акушерка Елена Моралес работала при свете небольшого фонаря, когда услышала какое-то чириканье, или попискивание. Решив, что это крыса, она быстро положила компресс на лоб роженицы и поспешила в соседнюю комнату, чтобы проверить, все ли в порядке с новорожденным. Едва она взялась за дверную ручку, как снова услышала чириканье. Акушерка успокоилась. Должно быть, это была птица, влетевшая в окно, чтобы укрыться от дождя. В Коста-Рике считалось, что птица, прилетевшая к младенцу, приносит счастье.
Елена открыла дверь. Ребенок лежал в плетеной колыбели, завернутый в легкое одеяло так, что открытым оставалось только его лицо. По краям колыбели, подобно горгульям[4], изогнулись три темно-зеленые ящерицы. Увидев Елену, они подняли головы и с любопытством уставились на нее, но не убежали. При свете фонаря Елена увидела, что с их мордочек каплями стекает кровь. Мягко чирикая, одна из ящериц склонилась ниже над постелькой и резким движением головы оторвала от ребенка кусок мяса.
Елена, закричав, бросилась к ним, и ящерицы исчезли в темноте. Но даже не добежав до кроватки, Елена увидела, что произошло с лицом ребенка, и поняла, что он уже мертв. А ящерицы, чирикая и повизгивая, растворились в дождливой ночи, оставив лишь кровавые трехпалые следы, похожие на птичьи.
Искажение фактов
Позже, немного успокоившись, Елена решила не сообщать о нападении ящериц. Несмотря на кошмар, который ей пришлось увидеть, еще больше она боялась что ее обвинят в недосмотре за ребенком, поэтому сказала его матери, что ребенок умер от удушья, и в отчете, что она посылала в Сан-Хосе, в качестве причины смерти обозначила СВДС — синдром внезапной детской смерти. Так было принято обозначать случаи смерти новорожденных, наступившей по неизвестной причине. Это было в порядке вещей, и ее сообщение не вызвало вопросов.
Лаборатория университета в Сан-Хосе, в которой производился анализ слюны с руки Тины Боумен, сделала несколько достойных внимания открытий. В слюне, как и предполагалось, было выявлено большое количество серотонина. Но в протеинах слюны был обнаружен настоящий гигант с молекулярной массой 1 980 000 — один из крупнейших белков, известных науке. Биологическая активность все еще изучалась, но похоже было, что это нейротоксический яд, родственный яду кобры, но с более примитивной структурой.
Лаборатория также выявила следы гамма-аминометионингидролазы. Поскольку этот фермент применяется в генной инженерии и не присущ обычным животным, лаборанты решили, что он принесен в лабораторию, и не упомянули о нем в телефонном разговоре с доктором Крузом, врачом из Пунтаренаса, направившим им эту слюну для анализа.
Фрагменты тела ящерицы лежали в морозильнике в Колумбийском университете, дожидаясь приезда доктора Симпсона, который должен был вернуться не раньше, чем через месяц. Все бы так и шло своим чередом, если бы в лабораторию тропических болезней не вошла однажды лаборантка Элис Левин. Увидев рисунок Тины Боумен, она воскликнула:
— Ой, чей это ребенок нарисовал динозавра?
— Кого? — переспросил Ричард Стоун, медленно поворачиваясь к ней.
— Динозавра. Разве нет? Мой ребенок постоянно их рисует.
— Это ящерица, — отозвался Стоун. — Из Коста-Рики. Ее нарисовало одна девочка оттуда.
— Нет, — покачала головой Элис, — посмотрите внимательно. Это же совершенно ясно. Большая голова, длинная шея, стоит на задних лапах, толстый хвост. Это динозавр.
— Исключено. Она ростом только тридцать сантиметров.
— Ну и что? Тогда были и маленькие динозавры, — парировала Элис. — Поверьте, уж я знаю. Ведь у меня двое мальчишек, так что я в этом специалист. Самые маленькие динозавры были и еще меньше. Минизавры или что-то в этом роде. Их названия невозможно запомнить. На это способны только десятилетние.
— Ты не понимаешь, — сказал Стоун, — это рисунок современного животного. Нам прислали его часть. Сейчас она лежит у нас в морозильнике. — С этими словами Стоун открыл морозильник и, достав оттуда пакет, вытряс его содержимое.
Элис Левин, не дотрагиваясь, посмотрела на замороженные части лап и хвоста животного и пожала плечами:
— Не знаю, по-моему, это динозавр. Стоун покачал головой:
— Исключено.
— Почему? — настаивала Элис. — Ведь это может быть пережиток, или реликт, или как их там.
Стоун продолжал отрицательно качать головой. Элис была всего лишь лаборанткой из соседней бактериологической лаборатории. У нее было богатое воображение. Стоун помнил, как когда-то она утверждала, что ее преследует санитар из хирургического отделения…
— Знаешь, — продолжала Элис, — может получиться большой шум, если это все-таки окажется динозавром.
