Лоис Буджолд - Танец отражений. Память
Один из старших партнеров фирмы, доктор Арагонс, спустился встретить их и провести наверх, в свой кабинет. Майлзу кабинет Арагонса понравился: он был беспорядочно завален инфодисками, историями болезни и оттисками журнальных статей — среда технократа, увлеченного своим делом. И сам Арагонс ему тоже понравился: крупный добродушный мужик с бронзовой кожей, благородным профилем и седеющими волосами, дружелюбный и прямой.
Доктор Арагонс был огорчен, что не может сообщить о более успешных результатах.
— Вы привозите нам такое безобразие и ожидаете чудес, — пожаловался он, неловко поворачиваясь в кресле, когда Майлз с Куин уселись. — Если хотите обеспечить себе чудеса, вам следует начинать, когда вы только готовите моих бедняг-пациентов к лечению.
Арагонс никогда не употреблял слово «трупольдышки» или подобные прозвища, придуманные солдатами. Он всегда говорил «мои пациенты». И это Майлзу тоже в нем нравилось.
— Как правило, к сожалению, наши потери происходят не на регулярной и размеренной основе, — ответно извинился Майлз. — В данном случае в лазарет одновременно попали двадцать восемь человек с самыми разнообразными повреждениями: глубокими травмами, ожогами, химическим отравлением… Первая помощь некоторое время была чудовищной, пока не стало ясно, что к чему. Мои люди сделали все, что могли. — Он помедлил. — Как вы считаете, будет смысл послать на повышение квалификации наших медтехников, и если да, то не согласитесь ли вы вести семинар?
Арагонс развел руками и задумался.
— Возможно, удастся что-то устроить… Перед уходом поговорите с администратором Маргарой.
Куин дождалась кивка Майлза и сделала пометку на плате отчета.
Арагоне вызвал на экран комма истории болезни:
— Сначала о самом плохом. Мы ничем не смогли помочь мистеру Ки и мисс Зеласски.
— Я… видел, какое ранение в голову получил Ки. Я не удивлен. — Раскололась, как арбуз… — Но у нас была свободная криокамера, вот мы и решили попробовать.
Арагонс понимающе кивнул:
— У мисс Зеласски была та же проблема, хотя и не настолько очевидная. Во время травмы мозговое кровообращение было настолько нарушено, что кровь из ее мозга не удалось вывести надлежащим образом и соответственно наполнить мозг криожидкостью. Из-за кристаллов, образовавшихся при замораживании, и множественных гематом мозговые функции оказались полностью нарушены. Мне очень жаль. Их тела сейчас хранятся у нас в морге в ожидании ваших инструкций.
— Ки хотел, чтобы его тело было возвращено для погребения его семье. Пусть ваш морг подготовит и отправит его обычным порядком. Мы сообщим адрес. — Он мотнул головой в сторону Куин, которая сделала еще одну пометку. — У Зеласски не числится никаких родных — некоторые дендарийцы не хотят или не могут указать своих близких, и мы не настаиваем. Но она как-то раз говорила своим приятелям в отряде, как бы она хотела быть погребенной. Пожалуйста, кремируйте ее останки и направьте их на «Триумф».
— Хорошо.
Арагоне убрал с экрана истории болезни, и они исчезли, как отлетевшие души. На их место он вызвал следующие.
— Ваши мистер Дурэм и мисс Вайфиан оправились от ран только отчасти. Оба страдают тем, что я охарактеризовал бы как нормальную посттравматическую и криоамнезию. У мистера Дурэма потеря памяти более обширная — отчасти из-за осложнений в связи с мозговыми пилотскими имплантатами, которые нам пришлось удалить.
— А он сможет получить новый имплантат?
— Пока об этом говорить рано. Я бы сказал, что у обоих долгосрочный прогноз благоприятный, но они по крайней мере год не смогут вернуться в строй. И потом им понадобится значительная переподготовка. В обоих случаях я настоятельно рекомендую, чтобы они возвратились к себе домой, к семьям, если это возможно. Знакомая обстановка обеспечивает и стимулирует восстановление сохранившихся воспоминаний — со временем.
— Семья лейтенанта Дурэма — на Земле. Мы позаботимся, чтобы он туда попал. Техник Вайфиан — со станции Клайн. Посмотрим, что можно сделать.
Куин энергично кивнула, делая новые пометки.
— Тогда я сегодня же могу их выписать. Здесь мы сделали все, что могли, а для остального достаточно обычных условий. Так… остается ваш мистер Азиз.
— Мой рядовой Азиз, — согласился с этим утверждением Майлз. Азиз три года служил у дендарийцев, подал заявление на офицерскую подготовку и получил положительное решение. Двадцать один год.
— Мистер Азиз… снова жив. То есть его тело существует без помощи искусственных средств, не считая некоторых проблем с внутренней терморегуляцией, которые, похоже, решаются сами собой.
— Но у Азиза не было ранений в голову. Что случилось? — спросил Майлз. — Вы хотите сказать, что он будет вести чисто растительное существование?
— Боюсь, мистер Азиз стал жертвой плохой предварительной подготовки. Создается впечатление, что кровь у него отводилась поспешно и процедура была проведена недостаточно тщательно. Небольшие замерзающие капли крови создали у него в мозгу сеть омертвевших участков. Мы их удалили и начали рост новых, которые успешно прижились. Но его личность потеряна безвозвратно.
— Вся?
— У него могли сохраниться тревожащие обрывки воспоминаний. Сны. Но он не может восстановить нейронные пути через новые цепочки, потому что сама ткань исчезла. Новый человек начнется с почти младенческого состояния. Помимо всего прочего, он утратил речь.
— У него восстановится интеллект? Со временем?
Арагонс слишком долго молчал:
— Через несколько лет он, возможно, будет в состоянии выполнять достаточно простые действия, чтобы жить самостоятельно.
— Понятно, — вздохнул Майлз.
— Что вы хотите с ним сделать?
— У него тоже нет сведений о близких. — Майлз протяжно вздохнул. — Переведите его в Центр длительной опеки здесь, на Эскобаре. Такой, чтобы там было хорошее лечебное отделение. Я попрошу вас рекомендовать нам такое. Я создам фонд, из которого будут оплачиваться все расходы до той поры, как он сможет жить самостоятельно. Сколько бы времени на это ни потребовалось.
Арагонс кивнул, и они с Куин сделали соответствующие пометки.
Уладив еще несколько административно-финансовых вопросов, они закончили совещание. Майлз настоял на том, чтобы зайти повидать Азиза и только потом забрать двоих выздоравливающих.
— Он не узнает вас, — предупредил доктор Арагонс, когда они входили в палату.
— Ничего.
На первый взгляд Майлз решил, что Азиз не выглядит так, что краше в гроб кладут, несмотря на уродливую больничную рубаху. Цвет лица у него был хороший, но он лежал, запутавшись в одеялах, худой и равнодушный. У кровати были подняты боковины, неприятно напоминая колыбель или гроб. Куин встала у двери, скрестив руки. У нее тоже больницы и восстановительные центры сидели в печенках.
