Повелители утренней звезды - Гамильтон Эдмонд Мур
Два других сооружения представляли не меньший интерес. Самое маленькое имело на вершине сложную систему решеток и каких-то тонких усиков и напоминало одновременно и радиоантенну, и радар. Вне всякого сомнения, оно являлось центром связи, но с кем или с чем связывались местные жители, Мартин не мог себе даже вообразить. А еще одно строение, подумалось ему, было либо административным зданием, либо лабораторией, либо тем и другим вместе. И вероятно, оно было связано с нижними уровнями в глубине пирамиды.
По ее ступеням торопливо спускалась небольшая группа золотокожих людей, вышедших из этих загадочных зданий и с ужасом и удивлением оглядывавших вооруженных захватчиков. Судя по их поведению и по отношению к ним тех людей, которые все это время сопровождали испанскую колонну, не оставалось сомнений — эти жители Но Эка пользовались большим авторитетом.
Стало понятно, что новость о Копане уже распространилась по всему городу. Неожиданно со всех уголков площади одновременно раздался оглушительный шум — смешанный крик возмущения, протеста и требований. По испанской шеренге мгновенно пронеслась команда готовиться к нападению, а де Гусман подъехал к нижней ступени и заставил свою лошадь встать на дыбы, причем так близко к спустившимся с пирамиды людям, что на них попали пена и капли пота встряхнувшего головой животного. Со стороны идальго Испании это был жест, который ярко показывал, что неповиновения испанцы не потерпят.
Однако, как тут же стало понятно, находившихся на ступеньках жителей Но Эка, действия де Гусмана нисколько не напугали и не впечатлили. Они бросили на всадника презрительный взгляд, а вскоре вообще перестали обращать на него внимание. Один из них, высокий мужчина с выпирающей нижней челюстью, морщинистым лицом и очень острыми глазами, коротким жестом потребовал тишины, и через мгновение на площади стало так тихо, что, при желании, можно было услышать жужжание пчелы и шелест листьев. Не было никаких сомнений, что это был местный лидер. Он посмотрел вниз и заговорил с Арилл, которая по-прежнему находилась между двумя испанскими охранниками. Она снова начала рассказывать свою историю на непонятном языке, но Мартин, понимая, что это может спровоцировать гнев де Гусмана, обливаясь паническим потом, прервал ее.
— Разве ты не можешь говорить на языке киш? — резко спросил он. — Де Гусман нервничает и может подумать, что вы что-то замышляете… Я должен иметь возможность переводить сказанное!
Девушка пожала плечами и сразу перешла на понятный Мартину язык.
— Она рассказывает им, как мы разграбили Копан, — перевел тот.
Де Гусман довольно улыбнулся.
Мужчина с выпирающей челюстью, выслушав Арилл, повернулся к Эду.
— Я Мехербал, — сказал он. — Сейчас я руковожу городом. Чего хочет ваш лидер?
Мартин перевел, и де Гусман ответил:
— Мы передаем вам привет от короля Испании, которому принадлежит эта земля. И мы желаем только мира.
— Такого мира, какой ты принес в Копан? — спросил Мехербал.
Идальго сделал красноречивый жест.
— Жители Копана решили восстать. Они отказались признать своего законного господина.
И когда они напали на нас, у нас не было другого выбора, кроме как защищаться.
— Копанцы всегда были мирным народом. Почему они напали на вас?
— Я уже сказал, они были мятежниками и отказались платить дань.
— Ах, вот в чем дело, — понимающе произнес Мехербал. — Дань.
— Грабежи, — с горечью тихо сказала Арилл. — А также изнасилования и порабощение людей. Да, копанцы были мирным народом, как мы их и учили. И когда эти воры и убийцы напали на них, они оказались беспомощны!
Ее руки сжались в маленькие кулаки, а глаза загорелись гневом.
— Беспомощны, Мехербал, — продолжила она, — и это мы повинны в этом, мы не научили их защищаться! — Арилл сделала небольшую паузу. — Какое место имеет мир в сознании этих варваров? Я видела, как умирали мужчины Копана, я видела, как издевались над женщинами, и я говорю тебе, Мехербал, если бы у меня было оружие, я бы убила каждого из этих испанцев!
Глава Но Эка поднял на нее грустные глаза и вздохнул.
— Значит… это конец. Пять тысяч лет прошли даром, и теперь ничего не осталось.
Он повернулся к де Гусману с неописуемым выражением усталости, ненависти и решимости.
— Мы не будем платить дань вашему королю. И я предупреждаю вас: мы не жестокие люди, но и не беспомощные дети, подобные майя. — Лицо его стало очень суровым. — Вы покинете город — и уйдете с миром.
Мартин быстро перевел его слова и от себя добавил:
— Делайте, как он говорит! У этих людей есть силы.
Де Гусман рассмеялся.
— Монтесума тоже пугал нас, но мы нашли способ, как смирить его гордость! Мы можем сделать то же самое и для этого старика.
Он развернулся в седле, и его меч с лязгом вылетел из ножен. Однако выкрикнуть приказ де Гусману не удалось. В тот же миг Мартин сильно ударил его лошадь по крупу — так, что она резко мотнула головой и отпрыгнула в сторону, сбросив седока на землю. Эдвард же немедленно рванулся вперед, туда, где находилась Арилл в окружении стражников.
Пару секунд никто, даже испанцы, до конца не осознавали, что произошло. Охранники девушки, конечно, ожидали нападения от горожан, но не со стороны своих… В результате, Мартин успел сбить с ног одного из них пикой своего копья и заставить другого отступить. Этого оказалось достаточно, чтобы успеть схватить девушку за руку и побежать вместе с ней по ступенькам к Мехербалу.
— Берегись! — закричал он ему на бету. — Они могут пленить тебя!
Де Гусман недолго оставался на земле. Опомнившись, он снова вскочил на ноги, а ряды испанцев сдвинулись и быстро перестроились. Часть воинов во главе с де Гусманом устремилась вверх по ступеням пирамиды, а оставшиеся, сгруппировавшись, заняли оборонительную позицию. На площади поднялся невообразимый шум, ее заполнили крики людей и топот солдат Испании.
Мехербал, увидев бросившихся к нему вооруженных людей, инстинктивно отступил на несколько шагов вверх, а его советники, которые все это время были рядом, оказались неготовыми к таким событиям и находились в состоянии шока. Мартин почти швырнул в них девушку, проклиная их нерасторопность и призывая сражаться или бежать.
— Они возьмут вас в заложники! — закричал он. — Потом начнут грабить, а когда закончат, всех убьют! Разве вы не понимаете? Я даю вам шанс жить!
Но те, кого он с таким упорством и даже безрассудством пытался спасти, не шелохнулись. Их поведение говорило о том, что они действительно не понимают, что происходит. И тут Мартину пришло в голову, что Эррера был прав и что никто из них, даже Арилл, самолично видевшая ужасы Копана, на самом деле не знают, что такое настоящее насилие.
Тогда он развернулся и сжал пику в своих потных руках. Навстречу ему неслось темное лицо де Гусмана, маска демонической ярости, а следом — Манрике с яркими жесткими глазами, наполненными фанатичной решимостью, а также другие бородатые лица, наполовину знакомые, наполовину неизвестные.
— Взять их живыми! — услышал Эд крик де Гусмана. — И предателя — тоже!
Мартин с пикой встал у них на пути и в последней надежде крикнул Арилл:
— Где та штука, которая плюется молнией?!
На лестнице Манрике обогнал де Гусмана и первым оказался рядом с Эдом, некогда своим соратником и даже другом.
— Ты продал себя дьяволу, — сказал он совершенно спокойно. — Ты предал нас ему ради этой ведьмы.
Стало очевидно, что Манрике не собирается подчиняться приказам идальго. Он был достаточно зрелым воином, очень опытным в обращении с оружием, а потому Мартин отступил и посмотрел на холодный стальной наконечник его пики. Во рту у него появился привкус горькой пыли.
В этот момент за спиной Эда вспыхнул яркий свет — вспышка охватила Манрике, и он упал. Следующим световой удар получил де Гусман, а за ним и другие испанцы Тонкие лучи фиолетового света поражали их, словно летние молнии, и они падали на ступеньки и замирали. Тихий ропот пробежал по рядам местных жителей на площади. Но внизу еще оставались испанцы, и Эррера возглавил новую атаку с частью отряда, на ходу кричащего на искаженной латыни вперемешку с испанскими ругательствами. Скопления молний прошлись и по ним, и этот отряд был разбит, не успев сделать и трех шагов. Бормотание людей на площади переросло в вой, а затем все стихло.
