Заброшенный сад Персефоны (СИ) - Нимченко Анатолий Олегович

Некогда предсказанный Азимовым мир построен, хоть и обходится без двуногих киберов с человеческими лицами. Нет смысла в подобных устройствах. За долгие годы сами машины, изначально управляемые человеком, сильно видоизменились. Их эволюцию писатель в своих произведениях не учел. За редким исключением, универсальные человекоподобные роботы станут опасны, если им вдруг доведется оказаться посредниками между командным и исполнительным устройствами современных машин. Да, получив сигнал, робот с молниеносной быстротой нажмет кнопку или дернет рычаг. Но мгновение — слишком много времени. Прием и обработка команды, выдача сигнала сервоприводам, инерция… В общем, человекообразный робот, своими конечностями заставляющий включаться сервоприводы исполнительных устройств, — нонсенс. Теперь к универсальным портам управляемых механизмов подключали стандартный переносной блок-мозг. С таким устройством работают как экскаваторы, так и космические корабли. Блок легко подключить к любым исполнительным механизмам, если возникнет необходимость. Но сами базовые Законы используются и все время совершенствуются. В итоге, не двуногие, а самые разнообразные машины стали помогать людям, подстраховывать их повсеместно, защищать от опасности. И тем самым создавать эти самые опасности. Парадокс состоит в том, что совершенная и постоянная опека ограничила свободу действий, что, в конечном итоге, привело к некоторому застою в развитии человечества. Нынче людям приходится очень тщательно рассчитывать каждый свой шаг, чтобы не нарушить ритм работы механизмов. Оберегать их эффективность. Так что квазир и благо, и проклятие современности. Эта мысль накрепко засела в мозгу Виктора, словно ожидая своей очереди стать частью большого панно.

Пикап затормозил у дорожки, вьющейся между пальм. Она вела к пляжу, расположенному в небольшом заливе.

— Прибыли! — мотнул головой в сторону океана Миша. — Заберешь пожитки сейчас или когда я вернусь?

— До двенадцати ночи обернешься?

— Шутишь? Я через пару-тройку часов составлю тебе компанию, если не раньше. Не так уж много дел ждет.

— Тогда пусть сумка с тобой покатается. Там все равно ничего нет полезного для текущего момента жизни.

— Договорились! Отдыхай. И погода тебе — как по заказу.

— Здорово!

Пляж оказался пустым, что не удивительно в межсезонье. А местные жители наверняка занимались привычными делами, и если придут, то, скорее всего, ближе к вечеру. Впрочем, тут и в сезон вряд ли много туристов наберется.

Виктора отсутствие людей больше радовало, чем огорчало. Под пальмой он разделся, сложил вещи, сверху положил кокосовый орех, чтоб ветер ничего не унес, и отправился к воде. Та лениво шипела, время от времени заползая подальше на песок. Виктор полюбовался на воду, на игру бликов на песчаном дне и сделал шаг. Вода оказалось удивительно теплой и прозрачной. Любопытные мальки и какие-то креветки сновали поблизости, только изредка решаясь касаться человека. Виктор постоял еще немного, а затем разбежался, разбрызгивая купающееся солнце, оттолкнулся ногами от дна, бросился в океан и поплыл кролем в сторону горизонта.

Остановился он только отплыв метров на сто от берега. Не потому, что устал, а просто вовремя вспомнил, что хотел отдыхать, а не ставить рекорды. Вокруг так тепло, хорошо, спокойно! Перевернувшись на спину, Виктор раскинул руки и отдал свое тело на волю волн. Он прислушивался к густым и чистым подводным звукам, пытаясь сообразить, что они могли означать. А волны баюкали, укачивали, уносили понемногу… Минут через тридцать он открыл глаза и огляделся. Оказалось, что его утащило очень далеко от берега. Обругав свою беспечность, Виктор перевернулся на живот и мощными гребками поплыл к берегу. Обидно. Ведь не хотел же спортивных марафонов, и вот на тебе! Добравшись до суши, он вылез на берег, уселся на песок и глубоко дыша принялся с неудовольствием осматривать свой покрасневший живот. Солнышко успело-таки поджарить бледную кожу. Ничего не поделаешь, теперь если придется купаться, то понемножку, а загорать — прячась от обжигающих лучей.

Виктор перебрался в тень, улегся на песок и закрыл глаза. Шумели листья, шумело море. Что-то поскрипывало, плескалось. Мысли взяли отпуск и перестали досаждать. Да что там! Казалось, само время решило передохнуть — текло неторопливо и легко. Наверное, и правда стоило иногда выбираться куда-нибудь на отдых к морю-окияну, только не к Ледовитому. И вот так же валятся, ничего не делать и ничего не обдумывать. Конечно, долго такое состояние не выдержать, но денек-другой — вполне. Нельзя каждую секунду по триста раз в году прыгать к черту в лапы, а в остальные дни заниматься тем, что искать, где эти пресловутые лапы черт прячет.

После следующего — на этот раз очень короткого — купания Виктор снова улегся в тени, подложил по голову одежку и закрыл глаза. Но как бы ему ни хотелось вернуться в состояние легкого парения за пределами всяческих проблем, оказалось, что мозг совершенно не способен отдыхать. Разучился, бедолага, а потому после короткой передышки вновь заработал на полную мощность, выстраивая планы дальнейших действий. Конечно, валяться на пляже и размышлять о работе — не слишком хорошее времяпрепровождение, но там, в атмосфере Венеры, движется огромная машина, во чреве которой могут оказаться запертыми живые люди — потомки колонистов.

Виктор который раз мысленно поклонился мужеству людей, которые отказались от шикарной планеты и добровольно согласились на заточение. Они пожертвовали очень многим, веря, что однажды, в далеком будущем, на Венере появится уголок Земли. А скоро идущие по их стопам ученые тоже окажутся там, в бешеной атмосфере над океаном углекислоты. И, влекомые ураганными ветрами, они будут обречены на долгие скитания в чужом небе. А если он, работник ОЗ, не найдет причины неудачи с «Дилосом», то лаборатория останется на Венере навсегда.

Рядом зашуршали шаги. Виктор открыл глаза и увидел загорелую симпатичную девушку. Местную. Правда, если бы его спросили, чем местные отличаются от приезжих, он не смог бы внятно ответить на этот вопрос. Иная манера держаться, выражение лица или еще что-то, но местного жителя всегда отличишь от приезжего. И уж тем более от туриста, сколько бы тот ни пробыл на Гавайях.

— Привет! — произнесла незнакомка на певучем английском и улыбнулась. — Можно присоседиться?

— Привет! — в тон девушке ответил Виктор. — Безусловно!

— Не переживай, я не испорчу тебе одиночество. Искупаюсь, обсохну и обратно, — и извиняющимся тоном добавила: — Это мое местечко, и мне не хочется привыкать к другому.

— Это ты меня извини. Я сейчас же освобожу территорию, — Виктор начал подниматься.

— Лежи! Не двигайся с места! — строго погрозила пальцем смуглая красавица и тут же рассмеялась. — Ты наш гость, и твое право не знать местных тонкостей. Но если всенепременно требуется искупить возложенную на себя вину, то я сейчас окунусь и вернусь тебя допрашивать. Будем в расчете.

— Будем! — торжественно ответил Виктор и улыбнулся.

Незнакомка скинула простенькое белое платье, легкие туфли и как-то очень грациозно побежала к воде. Он посмотрел вслед бегущей девушке и прикрыл глаза, стараясь запечатлеть образ, поместить его в картину жизни, где хранятся самые лучшие моменты. Этот эпизод вполне достоин того, чтоб его увековечили. И английский язык тут кстати оказался: не надо искать повода перейти на ты.

Красавица вернулась быстро. Она словно бы исполнила некий обязательный ритуал, с которым чуть припозднилась, и теперь обратно шла неторопливо, выжимая по пути волосы. Усевшись рядом с Виктором, она представилась:

— Меня зовут Кэй! Кэй Симмонс.

Виктор вздрогнул, услышав имя. Она заметила это и нахмурилась.

— Что-то не так с моим именем?

— Ох, прости! Просто имя интересное, — слукавил инспектор. — А я — Виктор. Виктор Кудрявцев.

— Имя и правда интересное. Оно значит «море».

— Оно тебе очень идет!

— Спасибо! — Кэй смущенно улыбнулась и неуверенно спросила: — Ты — русский?