Виктор Мурич - Дважды возрожденный
- Дело дрянь! - орет он, стараясь перекричать многоголосый хор стволов и рев животных. - Пушка заклинила!
- Что делать? - хриплю я. Наверное, во время боя я кричал, сам не замечая этого, вот и охрип.
- Отступаем в Башню. Стены мы не удержим.
Как бы в подтверждение его слов, размахивая хвостом, на стену выкарабкивается тушканчик. Он цепляется передними короткими лапами за край, неуклюже подтягивая туловище.
Дожидаюсь, когда покажется его торс, и нажимаю на курок гранатомета. Близкий взрыв бьет по перепонкам, и нас с головы до ног забрызгивает кровью. Туловище тушканчика, разорванное пополам, падает вниз, на шевелящиеся спины языков.
Черт! И почему эти твари не жрут друг друга? Неужели мы для них такой деликатес?
Над головой Мичмана вспыхивает ярко-синий факел, отбрасывая причудливые дрожащие тени, - это сигнал к отступлению. Не прекращая огня, мы спускаемся со стен и двигаемся ко входу в Башню.
Малыш поливает стены огнем, прикрывая наше вынужденное отступление.
Выстраиваемся в ряд у Башни. Восемь человек. Плечом к плечу. Слева от меня Мичман, справа - Рита. Кто бы сейчас сказал, что это девушка из высшего света? Пятнистый комбинезон забрызган какой-то дрянью, на правом бедре топорщится подсумок с одиноко выглядывающей обоймой. В руках легкий пистолет-пулемет. Нахмуренное лицо в крови.
- Ранена?
- Нет. Упала, когда сюда бежала, - отмахивается она.
Теперь нам чуть проще. Капсулы сюда не долетают. Наши противники - в основном языки и каким-то образом взобравшиеся на стену Цитадели тушканчики.
Никогда не думал, что они еще и по стенам ползать умеют.
Так мы держимся еще минут десять. Языков уже, сжигаем практически у своих ног. Они беззвучно корчатся, пожираемые беспощадным пламенем. На еще дымящиеся обмякшие туши лезет следующий строй им подобных. И так повторяется несколько раз.
- Смотри! - толкает меня Рита.
Ее глаза широко открыты, а перепачканное кровью лицо перекошено страхом. Я смотрю в указанном ею направлении.
Через стену пошла новая лавина языков. Даже не лавина, а лавинища. Они заползают друг на друга, стремясь таким образом перевалить через внутренний край стены. Падая во двор, языки звучно шлепаются о камни, принимая форму тонкого блина, и сразу же возвращаются к нормальному состоянию, чтобы ползти к нам.
Бой длится уже третий час. Такого еще никогда не было. Никогда эта мерзость не проникала внутрь Цитадели. Теперь мы заперты в Башне и отстреливаемся из бойниц. Девушки во главе с Аней бросают с крыши бутылки с зажигательной смесью. Двор превратился в полыхающий ад. Под шевелящимся ковром языков камней не видно. Эти слизняки уже поднялись на уровень второго этажа, и теперь нам слышно шуршание их липких оснований о закрытые бойницы.
Мимо меня по лестнице вверх пробегает, тяжело дыша, Миша. Он несет очередной ящик с бутылками из арсенала.
В углу комнаты случайно замечаю мирно сидящих гномов. Они устроились прямо на полу, оперевшись спинами о стену и плотно закутавшись в длинные плащи. На уродливых лицах выражение полной безмятежности и спокойствия. Заметив мой взгляд, гномиха послала мне лучезарную улыбку и что-то сказала. Сосед мрачно посмотрел на нее, заставив умолкнуть. Гномиха зло тряхнула головой с пучком волос и опустила глаза в пол.
Эта парочка, как говорит Мотор, квазиморд меня здорово разозлила. Тут такое творится, а они расселись. Отдыхают, видите ли. Чистоплюи, мать их...
- Вы чего расселись? - хриплю в их адрес, оторвавшись от обстрела тушканчиков, пытающихся допрыгнуть до открытых бойниц и ударить по ним хвостом. - Помогли бы лучше.
- Это ваша работа, - глубокомысленно заметил гном, даже не повернув головы. - Вам ее и делать.
- Козел! - вырвался из груди жалкий хрип бессилия.
Моя б воля, голыми руками открутил бы этому умнику башку.
- Последний рубеж! - раздался крик сверху.
- Последний рубеж! - понеслось по цепочке.
Никогда не думал, что до этого дойдет. Последний рубеж всегда казался чем-то далеким и несбыточным.
Выглядываю в узкую прорезь бойницы, пытаясь понять, что заставило Мичмана решиться на последний вариант защиты. Оказывается, тушканчикам удалось непонятно как откинуть засовы и открыть одни из ворот...
Это - случайность?..
Может быть, проявление некоего разума?..
И теперь через них во двор Цитадели вливаются потоком слоновьи полчища. Топча обгорелые груды языков, они медленно двигаются в сторону Башни, напоминая движение танковой дивизии.
Я с ужасом представил, что произойдет, если хоть одна капсула попадет внутрь Башни. Рассмотреть на полу в сумраке личинок величиной с палец будет трудно. Огнеметом и термогранатами в замкнутом помещении не повоюешь, самим хуже будет.
Все бросились закрывать заслонками бойницы. С лязганьем защелкиваются каменные засовы, входя в пазы.
- Есть готовность! - ору что есть силы, закрыв все бойницы.
Моему голосу вторят мужские и женские, подтверждая готовность к последнему рубежу.
Я замер в ожидании. Аня, стоящая рядом, прижалась ко мне, как бы ища защиты. Я крепко обнял ее. В комнату постепенно стекаются измотанные боем люди. Теперь в помещении смешались крепкий запах пота, гномья сырная вонь и сладкий аромат крови, обильно покрывающей одежду вошедших.
- Вот это битва! - вваливается с верхнего этажа Мотор, обмотанный крест накрест пулеметной лентой поверх черной кожаной куртки. - Чистое Ватерлоо! Они лезут и лезут... Мы их мочим и мочим...
- Ага! - мрачно поддакивает Миша. Он как раз тащил вверх очередной ящик с бутылками, но, наткнувшись на спускающуюся Лену, поставил его в угол комнаты. - Вляпались по полной. Сидим, как кильки в банке, ждем, пока ее вскроют и употребят нас с гарнирчиком.
- Под водочку! - С блаженной улыбкой на лице откуда-то снизу выбирается Малыш, краем уха услышавший наш разговор. - И чтоб грибочки обязательно были. Без грибочков никак нельзя, кощунство над продуктом получится. - Он засмеялся, представив себе такую райскую благодать.
- Малыш, не трави душу, - окрысился на него Миша. - Нас сейчас самих этот последний рубеж может медным тазиком накрыть, а ты...
От их гастрономических дебатов меня отвлекает злой бас Мотора за спиной.
- А эти тут чего делают? - вызверился в сторону гномов Мотор. - Люди тут, понимаешь, рубятся до последнего, а они сидят думу думают! А ну встали быстренько и за работу!
На самом деле работы сейчас никакой нет, и если последний рубеж сработает неправильно, то никогда уже и не будет. Но я полностью согласен с его праведным гневом и поэтому не обращаю внимание на маленькую неточность.
Гномиха оторвала глаза от пола и презрительно глянула на него.
- Не прячь свой страх за бравадой, - сказала она очень тихо, но все присутствующие услышали это.
Даже Малыш с Мишкой прервали обсуждение специфики одновременного употребления коньяка с пивом и повернулись к нам.
- Да я сейчас эту козявку кривоногую изуродую как бог черепаху! - уперся горящими злостью глазами в гномиху разозленный правдой, сказанной вслух, Мотор. - Все равно терять нечего! Сожрут нас... Сожрут и не подавятся. А так хоть напоследок потешимся... - Он достал из-за голенища высокого кожаного сапога короткий нож с широким изогнутым лезвием и, недобро улыбнувшись, двинулся в сторону гномов. - Сейчас я ей кровушку-то пущу. Это они, гады, нас сюда заманили. Пусть теперь и расплатятся.
Мотор разошелся не на шутку. Он действительно собирается пустить нож в дело и прикончить столь нелюбимых гостей. Гномы разом вскочили на ноги и прижались спинами к стене. У обоих в руках появились узкие длинные стилеты из темного камня. Похоже, что даром они свои жизни отдавать не собираются. Нам сейчас здесь для полного счастья поножовщины с гномами не хватает...
До сих пор я думал, что они мирные существа и оружие не применяют. Иначе зачем мы тут? Зачем нам защищать их от всяческих зверей возле шахт?
- Стой! - хватаю Мотора за плечо. - Стой, Мотор! Сперва разберемся с теми, кто снаружи, а потом... - Я задумался, подбирая нужное слово. - Потом будет потом. Остынь.
Гномиха бросила в мою сторону благодарный взгляд. Я сделал вид, что ничего такого не заметил.
- Ладно, - недовольно пробурчал Мотор, резким движением сбрасывая мою руку с плеча.
Похоже, он рад, что кто-то его остановил, но старается этого не показывать.
Как только я отошел от него, Аня опять прижалась ко мне дрожащим телом, ища защиты.
- Я боюсь! - тихо шепчет она. - Я не хочу так умереть!
- Держись, Анютка! - Я пытаюсь держать марку, но мой голос звучит никак не успокаивающе. - Прорвемся.
- Правда? - с надеждой шепчет она, заглядывая мне в глаза.
- Да. Все будет в порядке, - стараюсь врать убедительней.
Лично я почти не верю в последний рубеж.
Краем глаза вижу гномью самку, с недовольным лицом усаживающуюся на прежнее место. Если я разбираюсь в женщинах, то мина недовольства была вызвана моим поведением в отношении Ани. Дожил, какая-то лишайная гномиха ревнует меня к очень даже симпатичной девушке. Абсурд!
