Борис Толчинский - Нарбоннский вепрь (Божественный мир)
София больше слушала Кримхильду, но при этом незаметно направляла ход ее мыслей. К концу беседы Софии стало ясно, что Кримхильда, какой бы строптивой, гордой, решительной она ни казалась, на самом деле всего лишь большая и красивая кукла.
Ее, Софии, кукла. Бывали куклы и похуже!
В двадцатых числах мая наступил окончательный перелом общественных настроений. Идея Нарбоннского экзархата ушла с повестки дня. В Генштабе разрабатывались планы операции "Герцогиня". А некоторые плебейские делегаты, не зная об этом, продолжали вопить с высоких трибун о священном долге имперского правительства возвратить героической герцогине ее варварский престол. Кримхильду радушно принимали в княжеских дворцах. Газеты ярко живописали верность герцогини священному Учению Аватаров и языческие злодейства узурпатора...
София Юстина была довольна: для того на доске и существуют разные фигуры, чтобы всякая из них исполняла особенную партию.
А что же Варг? О нем аморийцы узнавали только из газет. Даже на Форуме, этой твердыне вольномыслия, никто не осмеливался выступать в его поддержку. Варг для Империи был сущий зверь, причем взбесившийся, -- а бешеных зверей уничтожают.
Могло ли быть иначе? Ведь даже сумасшедшему не придет в голову бросать дерзкий вызов хозяевам Ойкумены.
Правительство его не замечало. Еще в начале мая первый министр особым декретом приостановил действие вольфрамовой концессии. Аморийские негоцианты покинули мятежную страну. Мгновенно замерла торговля. Зато землю Нарбоннии наводнили имперские лазутчики и диверсанты. Первые занимались саботажем начинаний Варга, вторые -- загадочными преступниками, "выдававшими себя за казненных еретиков Ульпинов". У первых получалось лучше, но и Ульпинам пришлось несладко в этот май, для них он вовсе не был безмятежным.
Если бы имперское правительство возымело желание подавить мятеж, не прибегая к грубой силе, это нетрудно было сделать. По убеждению самих Ульпинов, Варг продержался бы не больше года.
Но оскорбленная Империя вожделела проучить смутьянов сейчас и сразу, да так, чтобы всем прочим бунтарям неповадно стало -- вот, кстати, была первая причина, зачем мыслители Ульпины присоветовали Варгу отпустить Кримхильду.
К началу июня центр общественной жизни переместился из Темисии в Элиссу, прежнюю столицу Империи, основанную самим Фортунатом, ныне главный город провинции Дорида. Поскольку шел Год Кракена, а этот аватар покровительствовал именно провинции Дорида, очередные Патрисианские игры происходили в Элиссе. На игры прибыли сам август Виктор V, члены священной династии, весь двор, большинство князей, причем многие отпрыски княжеских семей сами участвовали в спортивных состязаниях.
Видных плебеев тоже было много, но на местах зрителей; собственно Плебейские игры обычно проходили через два месяца после Патрисианских, в августе.
От праздничной Элиссы мятежную Нарбонну отделяли какие-то девятьсот герм глади Внутреннего моря -- однако на Патрисианских играх о суетной политике почти не вспоминали.
Сведущие люди, все как один, предполагали, что основные операции в Нарбоннской Галлии начнутся сразу по завершении Патрисианских игр.
Софии Юстины тоже не было в столице во время игр. Ее сын Палладий успешно справился с менингитом, и София, оставив первенца на попечении любящей бабушки Лукреции Марцеллины, с новыми силами устремилась в пучину политических бурь.
Первого июня София присутствовала на открытии Патрисианских игр, но уже второго июня ее аэросфера была над Вавилоном. В столице Месопотамии министр колоний провела день, затем отправилась в Сузы, персидскую столицу. Ее усилиями удалось разрешить пограничный конфликт между друзьями Аморийской империи на Среднем Востоке. После Суз и Вавилона она посетила Тифлис, Антиохию, Иерусалим, на один день возвратилась в космополис и снова отправилась в дальний путь, на этот раз на север, в германские государства. Оттуда аэросфера министра колоний направилась в Италию. В Неаполе София снова встретилась с наместниками близлежащих земель. Посетив элитную разведшколу в окрестностях Везувия, она узнала подробности охоты на Ульпинов. Шефу разведшколы Фламинию Семерину она мягко намекнула, сколь много грамотных и преданных людей мечтают заместить его должность...
Тринадцатого июня София Юстина прибыла на Сицилию, в город Панорм. Там ее уже ждали герцогиня Кримхильда и князь Марсий Милиссин.
Днем раньше Божественный император пожаловал двадцативосьмилетнему генерал-майору Марсию Милиссину воинский чин генерал-легата, а первый министр назначил его руководить операцией "Герцогиня".
* * *
148-й Год Кракена (1786),
14 июня, Внутреннее море у берега Сицилии, борт линкора "Мафдет"
Гигантский флагман медленно плыл по Мессинскому проливу. Стремительный ветер бил в черные паруса, и могло показаться, что грозный Симплициссимус, живописанный белыми змейками на этих парусах, извивается в корчах безудержного гнева. Силовая установка линкора была выключена; корабль маневрировал против ветра с помощью парусов. В узком проливе меж угрюмых скал это занятие было небезопасным, но генерал-легат Марсий Милиссин не сомневался в мастерстве своих капитанов.
Он стоял на носу корабля, там, где начинался бушприт, у бронзовой фигуры изготовившегося к прыжку свирепого гепарда. Его облачение составлял новый черный калазирис с пышными золотыми эполетами, петлицами с ликом воинственного аватара и двумя большими звездами, каждая о двенадцати лучах, вышитыми на рукавах калазириса. Подставив мужественное лицо ветру, князь Марсий могучей рукой обнимал плечи княгини Софии. Они были одни на палубе в это раннее утро. София тоже была в форменной одежде, но не военной, а цивильной: ее вытканный золотом синий калазирис с тремя большими звездами обозначал высокий гражданский чин логофета, который обычно присваивался имперскому министру и в военной иерархии соответствовал званию генерал-префекта, командующего корпусом. Марсий знал, что тоже станет генерал-префектом, если выполнит возложенную на него миссию.
Впрочем, честолюбие для этого человека было далеко не главным мотивом -- главными мотивами были для него желания возлюбленной Софии и священный долг солдата Империи.
Гигантский корабль едва заметно содрогнулся, провалившись в упругую волну. София тоже вздрогнула и проговорила:
-- "В страхе великом тогда проходили мы тесным проливом;
Сцилла грозила с одной стороны, а с другой пожирала
Жадно Харибда соленую влагу: когда извергались
Воды из чрева ее, как в котле, на огне раскаленном,
Со свистом кипели они, клокоча и буровясь; и пена