Кир Булычев - Перпендикулярный мир (сборник)
– Или как, – лукаво улыбнулась Галочка. – Честно скажу, все у нас по-честному, все копируется. И даже моя копия существует на самом деле.
– Но можно сделать много копий?
– Разве это так важно?
– Это не важно, – поддержал Галочку Миша. – Я полюбил одну женщину. Только одну. Я ее обнимаю. Я на ней завтра намерен жениться.
– О нет! – вырвалось у Корнелия. – Нельзя же.
– Почему? – спросила Галочка, и голос ее зазвенел, как лист кровельного железа.
– Потому что вы ненастоящая! Вы надувная. Вы кукла, в конце концов.
– А вам не приходило в голову, гражданин Удалов, – сказала Галочка, – что вы тоже надувная кукла? Как вас надули при советской власти, так и забыли выпустить воздух после ее завершения.
– Галочка! – упрекнул невесту Миша.
– Две недели и двадцать лет как Галочка, – ответила надувная девушка из будущего. – И цену человеческой натуре знаю. Вы бы только посмотрели, что у нас расхватывали – шарики с так называемыми надувными женщинами! Потому что все вы стремитесь к дешевым удовольствиям. Если не удастся затащить во двор слона или бегемота, то дайте мне крокодила. Но учтите, что крокодилы кусаются, а мы, надувные куклы, можем подарить страстные ласки, а можем дать пощечину или даже рубануть топором по черепу. Не верите – проверьте! Вы забываете, мой дорогой Корнелий Иванович…
«Откуда она знает, как меня зовут? Неужели это все Миша? Глупый, глупый Миша, ты попал в руки к провокаторше из будущего…»
– Не отворачивайтесь, Корнелий Иванович! Я и мои подруги – детища высокой цивилизации, не вашему пещерному уровню чета. Даже в копиях мы дадим сто очков вперед самой распрекрасной вашей красавице. И учтите, ваш Миша будет со мной счастлив, и я рожу ему немало детей – сколько он захочет. У меня внутри все для этого предусмотрено.
– Вот так-то, Корнелий Иванович, – сказал Миша. – Приглашаю вас завтра на свадьбу.
– Миша!
– Вот именно. Я уже позвонил домой Марии Тихоновне, нашей директорше ЗАГСа. Она сказала, что ждет нас к двенадцати.
– Не может быть! – удивился Удалов. – Должен быть проверочный срок.
– Мария Тихоновна меня уже пятнадцать лет мечтает на ком-нибудь женить и образумить. Станет ли она рисковать проверочным сроком?
– А документы?
– А документы существуют для того, чтобы их исправлять.
– Адье, – сказала Галочка и умудрилась лизнуть Удалова в щечку.
Язык у нее оказался в меру шершавым и в меру мокрым. «А черт их знает, может, и рожать будут. Породу нам улучшат».
– Мы в вашем Гусляре породу улучшим! – крикнула Галочка, обернувшись на ходу. – Хватит рожать кривоногих!
– Это у кого кривоногие? – произнес Удалов.
Подумал: у Максимки ноги как ноги, и вообще у них в семье никто не жаловался. Может, коротковаты немного.
Удалов пошел домой.
У Минца горел свет. Перед подъездом в кустах таились два воина в черных чулках на рожах, но Удалов не стал их замечать. Только сказал им: «Спокойной ночи, ребята».
Те кашлянули в ответ, в разговор им вступать не положено.
Удалов пошел спать – все равно в темноте трофеи на дворе не испытаешь. А завтра могут и конфисковать. Так что Удалов тщательно запрятал шарики и мячики, включая удава, в нижний ящик Максимкиного письменного стола, которым сын ни разу не пользовался с тех пор, как окончил школу двадцать лет назад.
На столе стояла тарелка и лежала записка:
«Котлета в холодильнике. Ушибла ногу о колокольню. К.».
Удалов решил было, что жена пошутила, и когда ложился, а Ксения заворочалась, забормотала во сне, то спросил:
– А с ногой что?
– Хотела напрямик пролететь в молочный, – сонно ответила Ксения. – Не рассчитала. Но ведь не упала, и то слава богу.
– И то слава богу, – согласился с женой Корнелий.
В доме царила тишина, во всем мире царила тишина, только слышно было, как далеко и таинственно прогревают моторы танки, как дышат в кустах и на крыше военизированные сотрудники Академии наук, а снизу от Минца доносятся голоса. Идет совещание.
✽✽✽
Утром все обошлось.
Минцу каким-то образом удалось уговорить президента и сотрудников покинуть город или затаиться так, чтобы их не было слышно и видно.
Удалов проспал и поднялся только в одиннадцать. Он покормился из комбайна, к которому уже стал привыкать, потом спустился к Минцу.
Минц встретил его в халате.
Он спросил:
– Что же ты свои цацки не притащил? Может, испытаем?
– Не хотел при Ксении. А вдруг там девушка?
– Если девушка, отдашь Ксении, пускай на рынок снесет.
– Стыдно девушками торговать. Среди них такие интеллигентные встречаются.
И Удалов рассказал Минцу о вчерашней беседе с Мишей и о приглашении на свадьбу.
– Во сколько свадьба? – спросил Минц.
– В двенадцать.
– Тогда я предлагаю тебе, Корнелий, не спешить с игрушками и трофеями. Сходим на свадьбу, посмотрим, как она пройдет. У меня с ней связаны особые интересы, тем более после твоего рассказа о Галочке.
– Черный костюм надевать? – спросил Удалов.
– Не думаю. Мише приятнее, если свадьба пройдет непринужденно.
Так и не переодевшись, они пошли к ЗАГСу, чтобы присутствовать.
Ясно было Удалову, что Минц не случайно повел его на свадьбу, эта свадьба была связана с тайными ночными перемещениями войск в Гусляре, потому он и спросил напрямик:
– Лев, о чем вы с президентом договорились?
– По моим расчетам, все решится через час, – сказал Минц. – И если я прав, то все наши попытки воспользоваться путешествием во времени в интересах государственной безопасности бессмысленны.
– Не понимаю.
– А вот дойдем до ЗАГСа, поймешь.
Они дошли до желтого государственного особняка без десяти двенадцать, раньше новобрачных.
Но вскоре появились и новобрачные. Галочка была в белом платье. Очаровательна и свежа. У Миши видны синяки под глазами – наверное, очень бурной выдалась предсвадебная ночь.
И тут же с другой стороны переулка появилась целая процессия.
Шел бритый парень со своей рыжей подружкой, его мамаша, отец, друзья, только не было, естественно, родителей невесты. За ними медленно следовала машина «Волга» с двумя обручальными кольцами на крыше.
А вот Николай Гаврилов, бывший подросток из дома № 16, привез свою невесту на мотоцикле. За мотоциклом бежала мать Гаврилова, которая была недовольна очередным браком сына, потому что после очередного развода приходилось оставлять бывшей жене одну из комнат или покупать кооператив – Гавриловы из-за этого жили в бедности.
К двенадцати накопилось три пары, и если, кроме Удалова и Минца (не говоря о женихах), кто-то и знал, что эти невесты вовсе не люди, а надувной товар из будущего, хоть у них неплохо подвешен язык и сексуальные приметы на месте, то никто и виду не подавал.
