Павел Комарницкий - День ангела
Мои тесть и тёща тоже смеются. Но звонче всех смеётся моя жена… Я понимаю, что она Летящая под дождём, но мой мозг уверенно поправляет меня — Ирочка.
Я ловлю её смеющийся взгляд, и больше ничего не вижу. Не могу отвести глаза. И она, похоже, тоже не может.
Я пою и щебечу, как будто всю жизнь говорил только на этом языке.
— Родная, я получил повышение. Меня произвели в ангелы, с возможностью дальнейшего продвижения по службе. Думаю через пару лет пробиться в архангелы, ну а там недалеко и до Хозяина Вселенной!
Ну вот, наконец-то. Вот теперь они смеются по-настоящему. А то что это за смех, на ногах…
— На этом… торжественную часть собрания… считаю… закрытой. Обед!
Как? А хоровод в мою честь? Мне положено!
Уэф смотрит мне в глаза, и я понимаю…
«Да. Ты должен сначала научиться летать. Летать сам, без протезов»
Меня обнимают руки моей жены. Счастливые бездонные глаза.
«Я научу тебя здорово летать, мой милый. И знаешь что? Давай сделаем это уже сегодня. Папа, мама — вы мне поможете?»
* * *Мы стоим на краю огромного поля, освещённого лучами закатного солнца. Поле уже убрано, только торчит густая колючая стерня, сквозь которую уже начала пробиваться кое-где новая зелень. А за нашими спинами буйный разгул красок бабьего лета — красное, жёлтое всех оттенков, перемешанное с сохранившейся от уходящего лета зеленью. Так обычно бывает в жизни — отжившее не сразу уходит, оно цепляется за настоящее всеми силами, постепенно сжимаясь, как шагреневая кожа, пока не исчезнет вовсе.
Удобное место, кругом ни души. И время удобное — все сельские жители уже дома, кроме разве что редких исключений, вроде влюблённых пар, ищущих уединения вдали от человеческого жилья. Так что нас никто не увидит. Это очень хорошо, потому что учиться летать с включённой маскировкой…
Справа от меня мой любимый тесть, Смотрящий из поднебесья. Выкроил для меня время, не пожалел. Слева ещё более любимая тёща, Белая молния. А самое моё любимое существо во Вселенной стоит впереди. Меня учат летать. Летать без всяких там протезов-поясов, летать, как и положено настоящему крылатому существу, на собственных крыльях.
Мне жарко, хотя на мне тот же костюм, в котором я вылез из недр витализатора. Я заметно нервничаю, и мои могучие маховые мышцы стягивают изнутри грудную клетку от нетерпения. Давайте уже, ну!
«Ну что, даём разбег?» — от Уэфа так и веет уверенностью. Это правильно, уверенность в успехе — уже половина успеха.
«Делай как я!» — это моя жена. Разумеется, я понимаю, что её имя Летящая под дождём, на худой конец сокращённо — Иолла. Но мой мозг уверенно отсекает всякие толкования, и при мысленном общении звучит только одно — Ирочка.
Мы начинаем разбег. Огромные крылья поднимают настоящий вихрь. Ещё миг, и трое из нашей четвёрки взмывают вверх, и только я один продолжаю бежать, нелепо хлопая крыльями. Как будто в стаю диких гусей затесался один домашний, до упора перекормленный и охилевший в тёмном сарае.
«Нет, так не пойдёт» — Уэф садится рядом, за ним опускаются на землю остальные. — «Вот что, надевай пояс»
Он ищет в наших пожитках, сложенных на краю поля, бросает мне тяжёлую пулемётную ленту транспортного пояса. Не зря взяли…
«Давай, взлетай без разбега»
Ну, это можно… С поясом я чувствую себя вполне уверенно. Давно освоенная техника, отличный протез для бескрылого существа.
Я поднимаюсь по широкой пологой спирали, лишь слегка шевеля крыльями. А трое моих провожатых летят справа, слева и снизу, взяв меня в плотный конверт.
«Победивший бурю» — я вздрагиваю. Не привык ещё к новому имени — «ты в курсе, что ударом твоего крыла можно убить даже взрослого человека?»
«Зачем ты мне это говоришь, Белая молния? Я и так осторожно…»
«Пока так просто. Чтобы ты знал»
Мы поднимаемся выше и выше.
«Всё, начинай работать крыльями» — это Уэф. Я начинаю махать крыльями, как петух перед «кукареку» — «Нет, не так. Отключи пояс!»
Меня мгновенно валит на крыло, и я судорожно включаю пояс усилием мысли. Выравниваюсь.
«Нет, так он будет учиться до зимы»
«Рома, расстегни пояс. Быстро!» — улавливаю я мысль своей жены.
Привычка исполнять даже самые дикие команды делает своё дело. Меня бросает из стороны в сторону, пояс выскальзывает из моих рук, змеёй летит вниз. И я тоже, кажется, лечу вниз. Нельзя вниз, там же Ирочка!
И вправо-влево нельзя. В нескольких метрах от меня машут огромные крылья моих конвоиров. У меня только один выход — вперёд и вверх. А, ёкарный бабай!
Титаническим усилием я выравниваюсь, и вдруг моё тело само понимает, что надо делать. Рывки стихают, прекращаются, и вот уже я лечу, плавно рассекая воздух взмахами крыльев. Господи, я же лечу! Сам лечу!
«Рома, ты летишь сам. Я горжусь тобой. Нет, больше — я люблю тебя, мой милый»
Моё тело уже вытянулось в струнку, как и положено в полёте. Крылья машут мощно и неутомимо. Господи, какой восторг!
Меня разбирает смех. Я-то думал, что летал раньше. Нет, ребята, полёт полёту рознь. Ну как объяснить нелетучим? Ну вот гулять можно по-разному. Можно шагать по лесной тропе, широким и упругим шагом. А можно неспешно катить на инвалидном кресле по тротуару. Улавливаете разницу?
* * *Мы идём вчетвером по плотной густой траве, покрывающей короткий отрезок колдовской дороги, ведущей к старому скиту, затерянному в гуще леса. На этот раз её использовали вместо посадочной полосы. На моём плече висит тяжёлая пулемётная лента транспортного пояса. Всё, он мне больше не нужен.
Ну вот. Вот и окончился первый день моей третьей жизни. Почему третьей? Потому что до этого была вторая. Она началась чуть больше года назад, когда наш УАЗик содрогнулся от удара, и в свете фар я увидел лежащую на какой-то белой тряпке тоненькую девочку, даже ещё не подростка. А до этого была первая, где я занимался какой-то ерундой. Кажется, ловил рыбу и чинил механические повозки… Но это уже не так интересно.
Меня берёт под руку моя жена. Вообще-то этот жест несвойствен ангелам. Но Ирочка успела нахвататься от людей, и не только плохого.
Я ловлю её смеющийся взгляд, и больше ничего не вижу. Не могу отвести глаза. И она, похоже, тоже не может.
«Ты счастлива?»
«Глупый вопрос. Ну неужели не видно?»
«Видно. Даже без всякой телепатии видно. Это я ляпнул. Я, наверное, никогда не отучусь ляпать»
Наконец-то мне удаётся оторвать взгляд от её глазищ.
«Белая молния… Мама… Я ведь не первый человек, ставший ангелом? Вы же проделывали это раньше, правда? Ну, сколько их было, до меня?»
«Немного» — улыбается она — «буквально по пальцам перечесть»
