Андрей Валентинов - Нам здесь жить. Тирмен
– Так она его потом и сожрала, Билли! В благодарность! – Ламберт коротко хохотнул, но все вокруг нахмурились, и Мак-Эванс резко оборвал смех.
– После Хью и Неда, – добавил он мрачно.
– Может, и так, – низкий голос капрала Джейкобса прозвучал чрезвычайно весомо. – Но запомни, Ламберт: перед тем, как мальчишку сожрала акула, кто-то, похоже, всадил в него заряд картечи.
– Да кому он был нужен? – буркнул Малявка Лэмб и присосался к новой порции джина.
Набившиеся в бар стрим-айлендцы загалдели, спеша высказать свое мнение по этому поводу. Доктор Флаксман близоруко щурился, растерянно вертя головой по сторонам, а Мбете Лакемба, про которого все забыли, сидел и возил кусочком хлеба по фольгированной сковородке. Нет, он не станет рассказывать этим людям о том, что произошло в ночь побега Н'даку-ванга.
Risposta-4Барабан-лали глухо пел под ладонями. Длинный ствол метрового диаметра, по всей длине которого прорезана канавка, а под ней тщательно выдолблено углубление-резонатор. Концы барабана были скруглены внутрь, и руки жреца неустанно трудились – правая, левая, правая, левая, пауза…
Лали-ни-тарата, похоронный ритм, плыл над Стрим-Айлендом.
Правая, левая, правая, левая, пауза… пока мальчишеское лицо не ощерилось из мглы острозубой усмешкой.
– Эйе, эйе, тяжела моя ноша, – тихо затянул старый жрец на языке своих предков, – лодка табу идет на воду! Эйе, эйе…
– Эйе, эйе, – прозвучало в ответ, – собачий корень! Светоносный шлет юношу к мудрому Мбете!
– Зачем? – ладони подымались и опускались; лали-ни-тарата, начало смерти, преддверье Тропы Туа-ле-ита.
– Для Вакатояза, Дарования Имени.
– Светоносный вкусил твоей плоти? Ответь, ты, желающий стать правильным человеком и большим, чем просто правильный человек!
Рука юноши поднялась в жесте, который здешние жители считали оскорбительным; только на месте презрительно выставленого пальца переливался блестящим кровавым сгустком короткий обрубок.
– Вкусил, мудрый Мбете; и я ответил Ему поцелуем.
– Что вначале: рана или иглы?
– Сам знаешь, мудрый Мбете…
– Какую татуировку ты хочешь?
Мальчишка не ответил. Только ослепительно улыбнулся матушке Мбете Лакембы, престарелой Туру-ноа Лакембе, матери явусы «Повелевающих акулами», которая уже стояла на пороге дома, держа в трясущихся руках котомку, привезенную с Вату-вара.
К утру ритуал был завершен. Пол натянул подсохшую футболку, скрыв от досужих глаз татуировку на левом боку, посмотрел на стремительно заживающий обрубок пальца – и, поклонившись, молча вышел.
KontrapunktНет, Мбете Лакемба не станет рассказывать этим людям о ночи Вакатояза, ночи Дарования Имени. Как и о том, что Плешак Абрахам, отец Пола, уже давно не спит, и прищуренный левый глаз пьяницы-эмигранта внимательно следит за происходящим в баре.
Как и о том, что шаги Предназначения слышны совсем близко, оно уже на подходе, и душный воздух, предвестник завтрашней грозы, пахнет скорой кровью – об этом жрец тоже не будет говорить.
Владыки океана мудры; потому что умеют молчать.
Proposta-5– …Житья от этих тварей теперь не стало! В море хоть не выходи: рыба попряталась, а сети акулы в клочья рвут, как специально, вроде приказывает им кто!
– Да онже и приказывает!
– Тише ты, дурень! От греха подальше…
– А я говорю – он!..
– Динамитом, динамитом их, сволочей!
– Можешь засунуть свой динамит себе в задницу вместе со своими советами! Вон, Нед Хокинс уже попробовал!
– Куда правительство смотрит? Власти штата?
– Туда же, куда тебе посоветовали засунуть динамит!
– ДА ЗАТКНИТЕСЬ ВЫ ВСЕ!!! – трубный рык капрала Джейкобса заставил содрогнуться стены бара, и рыбаки ошарашенно умолкли.
– Вы что-то хотели спросить, доктор? – вежливо осведомился капрал, сверкая белоснежными зубами. – Я вас внимательно слушаю.
– Как я понял, на Стрим-Айленде имели место человеческие жертвы… Мне очень жаль, господа, но не мог бы кто-нибудь внятно объяснить: люди погибли из-за акул?
– Нет, из-за Микки Мауса! – рявкнул Малявка Лэмб. – И что это вы, мистер, все выспрашиваете да вынюхиваете, будто какой-то говенный коп? Лучше посоветовали бы что-нибудь путное!
– Но для этого я хотя бы должен знать, в чем проблема! Не находите? – хитро сощурился Александер Флаксман.
– Ты и так уже слышал достаточно, – пробурчал, сдаваясь, Ламберт Мак-Эванс. – Ладно, док, уговорил. На следующий день, как сбежала эта грязнопузая мразь, мы с Хью вышли в море… Только море как сраной метлой вымело: ни трески, ни сельди – одни акульи плавники кишмя кишат! Ну, я и говорю Хью, вроде как в шутку: «Слышь, братан, это наша белая бестия подружек навела!» А Хью хмурится и чего-то под нос бормочет, словно псих. Поболтались мы туда-сюда – нет лова, хоть наизнанку вывернись!
Хор одобрительных возгласов поддержал последнее заявление Ламберта.
– Ну, плывем обратно, смотрим: болтается в миле от острова ялик. Мотор заглушен, на корме этот самый Пол сидит, глаза закрыты и вроде как улыбается, гаденыш; а вокруг акула круги наворачивает – только плавник воду режет. Я и опомниться не успел, а Хью уже ружьишко выдернул – и навскидку как шарахнет по твари!
– Это была та самая акула? – не удержался доктор Флаксман.
– А кто его знает, док! Хрена отличишь-то, когда один плавник из воды торчит!.. Короче, пальнул Хью, а парень в лодке аж дернулся – будто в него попали! Глазищи распахнул, на нас уставился не по-людски… и снова зажмурился. Мы глядь – акулы уже и след простыл. То ли грохнул ее Хью с первого же выстрела, а скорее – просто удрала.
Ламберт крякнул от огорчения и расплескал джин себе на колени.
– На следующий день мы в море, смотрим: опять у острова ялик болтается, а в нем Пол-паршивец сидит. И опять акула вокруг него, навроде жеребца в загоне! Ладно, на этот раз Хью стрелять не стал, только обругал мальчишку рыбацким загибом, когда мимо проплывали. А с ловом та же история… одна морока! И акулы приманку не брали. Пару штук мы-таки подстрелили – так их свои же в клочья порвали, какие там плавники! Вернулись ни с чем, глядь – а парень тут как тут, ялик к причалу швартует. Ну, Хью не сдержался и влепил ему затрещину. Ты, мол, говорит, паршивец, скотину эту выпустил! А теперь еще и пасешь ее! Из-за тебя весь остров без рыбы, половина сетей порвана, одни убытки…
