Сборник - Фантастика, 1975-1976
– Безусловно, - сказал Сибирин. - Но Вершинин оставил бот на Альфе. Их орбилет стоит на профилактике, и горит программа исследования экзосферы.
– Вершинин добр, - сказал Павлов. Он помолчал. - А что они еще сообщили?
– Они посоветовали нам переходить на режим экономии, - сказал Сибирин. - Они выслали беспилотный грузовик, самый быстрый. Он прибудет через две недели.
– А мы не можем выйти навстречу?
Каждая планетная группа имела в своем распоряжении небольшой четырехместный орбилет, предназначенный для исследования верхних слоев атмосферы. Иногда орбилет использовался для встречи с ракетобусом “Лунь” на низкой орбите. Это происходило обычно при смене состава группы или в случаях, когда посадочный бот “Луня” по каким-либо причинам не функционировал. Например, когда Вершинин оставлял его на Альфе.
– На нашем-то тихоходе? - спросил Сибирин. - А что мы можем? В крайнем случае добраться до Бетона.
– Плохо, - сказал Павлов. - Две недели мы не протянем.
– Что об этом говорить, - сказал Сибирин. - Чему быть,, тому не миновать. Глядишь, так и войдем в историю. С само го черного хода.
Они замолчали. Странно, что так трудно поверить, что через неделю тебя не будет, подумал Павлов. Все слова Произнесены, все ясно, но воспринимать это как неизбежную реальность невозможно. Человек - великий логик, но в подобных обстоятельствах логика отступает на второй план, уступая место надежде. Возможно, это и к лучшему. Сейчас мы пойдем подготавливать материалы для тех, кто придет после нас, оформлять отчеты, излагать на бумаге последние мысли, писать прощальные письма и вообще делать все, что положено. Но поверить в это мы не поверим, пока не кончится кислород.
– Кажется, один из нас в нее уже попал, - сказал Сибирин.
Павлов повернулся к нему. Сибирин стоял, запрокинув голову, и смотрел в бинокль на вершину Картинной Галереи.
Рейсфедер под карнизом исполнил примерно треть своего очередного шедевра. Различить что-нибудь на таком расстоянии было, конечно, невозможно.
– Взгляни сам, - Сибирин протянул бинокль.
На скале, как на фотографии, была изображена груда камней, бесформенных, кроме одного. Этот камень имел правильные полукруглые очертания и представлял собой на самом деле верхнюю часть головы человека в скафандре. Из-под щитка шлема блестели чьи-то глаза. Очередь носа еще не наступила. Иногда в поле зрения попадали волосатые паучьи ноги рейсфедера или его наспинный глаз, похожий на объектив фотокамеры.
Рейсфедер входил в рабочий ритм.
– Тогда это я, - сказал Павлов. - Он начал рисунок, когда ты еще не появился.
– Разве это важно?
– Механизмы восприятия у всех разные, - объяснил Павлов, - Для человека действительность -. это кинофильм, цветной, объемный и так далее. Для рейсфедера это скорее ряд медленно проявляющихся и медленно сменяющихся фотопластинок. Во время работы запись не может ни исказиться, ни стереться из его памяти.
Сибирин кивнул.
– Ясно.
– Меня удивляет другое, - сказал Павлов. - Раньше он никогда не изображал людей. Почему это вдруг взбрело ему в голову?
– Начинать никогда не поздно, - сказал Сибирин. - И не нужно приписывать животным человеческие мотивы поведения. “Что-то” может прийти в голову только человеку.
– Спасибо за объяснение, - улыбнулся Павлов. - Пошли лучше к себе. Надо все привести в порядок, а ждать бессмысленно. Я наведаюсь сюда сделать снимки попозже.
Некоторое время они шли через лес молча, внимательно следя, чтобы ветви колючих растений не повредили защитную ткань скафандров. Потом Сибирин вдруг засмеялся.
– Что с тобой? - спросил Павлов.
– Я вспомнил теорию Пратта насчет рисунков рейсфедера.
По спине Павлова пробежал холодок.
– Тебе повезло, если она несостоятельна, - добавил Сибирин.
Когда люди Пратта, высадившиеся в системе Леги век назад, впервые увидели наскальные росписи Беты, они потратили немало времени и сил на розыски разумных обитателей планеты, прежде чем удалось выяснить, что автором рисунков является, по земным понятиям, обыкновенное насекомое, а сами рисунки представляют собой просто ловушки для других представителей фауны. На скалах изображалась обычно мелкая живность, преимущественно летающая, и это дало Пратту основание предположить, что рейсфедер рисует в каждом данном случае именно то животное, которое хочет заполучить к себе в сети. Что намеченная жертва, видя издали свое увеличенное изображение, принимает его за другое существо своего вида, хочет познакомиться с ним поближе и заканчивает жизненный путь в желудке хищника.
– Несостоятельна - не то слово, - сказал Павлов, хотя это было понятно. - Бесспорно, часто так и бывает. Но Пратт считал, что рисунки рейсфедера оказывают на обитателей Беты гипнотическое воздействие, что они обладают магической притягательной силой. А это уже весьма сомнительно.
– Насколько я понимаю, обратного тоже никто не доказал, - спокойно сказал Сибирин.
Мистика, подумал Павлов. Человек странно устроен. Даже стоя на пороге неизбежной смерти, он боится всякой иррационалыцины. Все суеверны. Глупо.
– Даже при всем желании я не смогу подняться на Картинную Галерею, - сказал он. - Так что все это вздор.
– Мир полон тайн, - заключил Сибирин. - Но мы не умеем их рационально использовать. Например, рейсфедер. Мы определили химическую формулу его смолы и приготовили лучший в мире клей. Не лучше ли было приспособить рейсфедера как своеобразный живой фотоаппарат. Ведь его рисунки необыкновенно точны.
– Верно, но ты не заставишь его рисовать то, что ты хочешь, - сказал Павлов. - А иногда он изображает вещи, которых вообще не существует. Оказывается, у него есть некоторая склонность к абстракции.
– Что-то я о таком не читал.
– Ты и не мог читать об этом, - сказал Павлов. - Сейчас я покажу тебе несколько фотографий.
– Значит, тебя можно поздравить? - сказал Сибирин. - Определенно метишь в историю.
Они приблизились уже к зданию станции, стоявшему на неширокой каменистой площадке среди леса. Станция была стандартная, двухместная, хотя при необходимости здесь могло разместиться и десятеро. Они подождали в тамбуре, пока давление выровняется.
Потом, когда дверь отворилась, они сняли скафандры и вошлй внутрь, под купол.
– Показывай, что ты там такое открыл, - напомнил Сибирин.
– Сейчас.
Купол станции был абсолютно прозрачен, только его восточный край был наглухо закрыт фильтром, предохранявшим не защищенные скафандром глаза от яркого сияния Леги. Прямо над головой парил узкий серп далекого Бетона.
Павлов вытащил фотоальбом из ящика стола и открыл его на нужной странице.
