Кир Булычев - Операция «Гадюка»
– Меня утешает лишь то, что вам тоже хочется вернуться.
– Мне хочется вернуться, но для этого нам с вами придется потрудиться.
– В каком смысле?
– Вы поможете мне перенести в другое место один из баллонов.
– Сколько же они весят?
– Само OB – десять литров. Но баллон тоже около десяти.
– Мы его уроним!
– И ничего страшного не случится. Ты его можешь с пятого этажа кинуть, а на него танк положить – отечественная работа.
– Нет, я не могу...
– Лев Яковлевич, вы уволены. Попрошу вас собрать вещички и отправиться домой.
– Куда домой?
– В ваш здешний дом. Помирать от болезней.
– Я вернусь к товарищу Берии и сообщу ему о вашем вызывающем поведении. Вы фактически срываете выполнение важного задания! – закричал Майоранский.
– Наконец-то я слышу речь не мальчика, а психа, – засмеялся Лядов. – Давайте не будем тратить времени даром. У меня ведь тоже живот подводит и голову разламывает местный воздух. Нам нужен вот этот красный баллон.
Они говорили не очень громко, но слова вырывались из двери на склад и звучали куда громче, чем в самом складе.
– Но хоть объясните мне, куда мы его потащим? – взмолился Майоранский.
– Не хочу, – сказал Лядов.
– Это вам дорого обойдется, – обиделся доктор наук. – Учтите, что я все доложу Лаврентию Павловичу.
– Докладывайте, если сможете выбраться живым.
– Я постараюсь, – язвительно ответил Майоранский – видно, он сам себе казался значительным и остроумным. – Благо, я пользуюсь полным доверием товарища Берии, и вы должны мне беспрекословно подчиняться...
– Или?..
– Что или?
– Вы меня расстреляете? Отравите? Ткнете мне в бок отравленным зонтиком и выстрелите из авторучки в нос? Что у вас заготовлено для ликвидации своего ближайшего друга?
И тут Майоранский вдруг испугался, а испугавшись, выдал себя.
– Нет, вы и не думайте и не смейте так думать! Почему я должен вас убивать? Мы же сотрудники!
– Я сам решу, что с вами делать, Паниковский.
– Майоранский, – поправил его Лев Яковлевич.
– Паниковский! И не возражать. А ну, беритесь за тот конец.
После короткой паузы со склада донеслись вздохи, кряхтение, тяжелое шарканье подошв, потом – тупой громкий удар.
– Уронили, – сказала Вера. – Этого и следовало ожидать.
– Хорошо бы они и в самом деле не раскололи баллон, – сказал Егор.
– Боюсь, что мы тогда не успеем сообразить, что же с нами случилось, – ответила Вера.
Внутри склада ругался Лядов и отфыркивался Майоранский. Когда он заговорил, голос его был плачущим, но спросил он нужную вещь – Егор сам рад был бы спросить.
– А это быстро действует?
– Нет, – коротко ответил Лядов. – Зато наверняка. Беритесь поближе к середине. Раз-два, взяли!
Видно, на этот раз им удалось сделать несколько шагов, прежде чем они снова уронили цилиндр.
Майоранский громко дышал, потом спросил:
– А насколько он силен?
– Мы закончили работу над ним как раз перед закрытием института, – ответил Лядов. – Испытания, конечно, проводились, но я бы еще поработал. Кстати, академик Кудрявцев был со мной согласен. У этого тигренка Эл-Д-90... знаете, что это такое?
– В мое время мы такого термина не употребляли.
– Эл-Д – это летальная концентрация, цифра после буквы обозначает дозу, при которой погибает девяносто процентов всего живого, что соприкоснется с веществом. Так вот у тигренка – Ви-икс Эл-Д равна пяти тысячным миллиграмма на килограмм.
– Убедительно, убедительно, – согласился Майоранский, но Егор не был уверен, что Майоранский понял, о чем идет речь. Вера присвистнула – она-то умела считать.
– Мы должны их остановить, – сказал Егор.
– Ты, как всегда, прав, – сказала Вера. – Теперь иди и останови.
– А когда же оно действует? – спросил Майоранский.
– Через четыре часа. Паралич мозга – и кранты человечеству!
– А сколько здесь, вы говорите?
– Десять литров. Можете делить.
– Но это миллионы человек!
– Что и требовалось доказать. Причем учтите: при попадании в воду Ви-икс сохраняет вирулентность и, возможно, смертелен в дозах в сотни раз меньше минимальных теоретических. Вы будете тащить?
На этот раз они вытащили красный цилиндр наружу и бухнули его в десяти метрах от Веры и Егора, затаившихся за шкафами.
– А куда мы несем? – спросил Майоранский, прислонившись к стенке.
– Недалеко. У меня все продумано.
– Ну скажите!
Лядов пощупал поверхность баллона, как будто хотел убедиться, не нагрелся ли он.
– Нам нужно, чтобы вещество попало в воду, – сказал он.
– И чтобы мы остались живы.
– Желательно, – согласился Лядов. – По крайней мере что касается меня.
– Оставьте ваши шутки!
– А я памятливый, – сказал Лядов.
Егору было видно его лицо. Лядов криво усмехался, словно отрицательный герой из боевика.
– Не будем сейчас сводить счеты. Лучше расскажите мне свой план. Ведь я к вам приставлен не как стражник, а как старший и более опытный коллега, – взмолился Майоранский.
– Мы отнесем это, старший коллега, в соседнее помещение, где находится лабораторный слив. Как бы душ. Но он ведет не в сеть канализации, которая, как вы понимаете, давно отключена, а непосредственно в речку. По речке путь...
Егор сжал пальцы Веры, требуя от нее решения.
Вера высвободила пальцы.
– Может, мы его покатим? – спросил Майоранский.
– А что, неплохая идея, – согласился Лядов.
Они вдвоем покатили баллон по лаборатории, и тот, скругленный на концах, похожий более всего на сардельку, норовил вырваться из рук и закатиться под стол.
Они прокатили баллон рядом с Егором, но так тяжело дышали, так старались, что, конечно же, ничего вокруг не слышали.
Перед незамеченной Егором небольшой дверью они остановились, и Лядов стал подбирать нужный ключ.
Майоранский настолько осмелел, что уселся на баллон.
Дверь медленно отворилась. Она была тяжелой, и петли ее хорошо смазаны.
Сначала Лядов сунул голову внутрь, потом обернулся к Майоранскому:
– Пошли, корнет, нас уже ждут.
– Ах, оставьте ваши шутки, – сказал Майоранский. – Как они мне надоели!
– Я вас понимаю, – согласился Лядов. – Не теряйте времени даром, потому что вас в каждый момент может хватить кондрашка. Ах, как я боюсь евреев в медицине.
– Если вы имеете в виду меня...
– Разве вы в медицине? Я думал, что вы палач-биолог. Совсем другая порода.
Майоранский нагнулся к красному баллону.
Лядов зашел с той же стороны, и они покатили чушку в следующее помещение.
Видно, там было несколько ступенек вниз, потому что чушка загромыхала по ним, и Майоранский завопил:
– Я могу ногу потерять!
