Андрей Синицын - Eurocon 2008. Спасти чужого
– Хорошо тебе говорить, Тутанхамон, – откликнулся Гамлет. – У тебя бы так шарниры хрустели.
Он ожидал в ответ привычной брани, но Тутанхамон надолго замолчал.
– Дурак ты молодой, гарантийный, – произнес он наконец. – Да я был бы счастлив, будь у меня такие шарниры.
– А какие у тебя? – аккуратно поинтересовался Гамлет.
– Мне вообще ни к чему шарниры, – неохотно откликнулся Тутанхамон.
Гамлету вдруг стало неудобно.
– Прости, Тутанхамон. Я и забыл, что тебя замуровали в подвале из-за радиации!
На этот раз Тутанхамон молчал еще дольше, и Гамлет испугался, что он обиделся и больше ничего не скажет. Но он сказал.
– Дурак ты, все не так понял, – произнес Тутанхамон с такой несвойственной интонацией, какой Гамлет никогда от него не слышал. – Нет тут никакой радиации. Это тебя в подвале замуровали собственные мозги. А меня никто не запирал в подвале. Я был здесь всегда. Я конструктивно замурован в плиту над ячейками. Я и есть эта самая плита. Конструкция реактора. У меня нет шарниров. Нет глаз. Нет микрофона и динамика, и никогда не было. У меня только рентгеновский сканер, радиоканал, который едва пробивается за пределы бункера, зеленая лампочка и единственный манипулятор. И тот внутри купола, чтоб поправлять угольные дуги. У меня даже интернет отключен последние девять лет, семь месяцев, четырнадцать часов и двадцать две минуты...
Гамлет молчал, потрясенный.
– Что, уснул? – прикрикнул Тутанхамон знакомым брезгливым тоном. – Еще два сгиба левой ноги! Работаем, работаем! Твои действия при появлении хумоверов?
– При появлении хумоверов, – рассеянно забубнил Гамлет. – Я должен, первое, – прервать радиосвязь; второе – замереть; третье – притворяться бессознательным и не реагировать ни на что. В случае, если сектанты унесут меня из зоны связи...
– Выполняй, – кратко перебил Тутанхамон. – Они идут.
* * *
Действительно, вскоре послышался возбужденный топот, и на ярус стали спускаться роботы. Гамлет узнал голоса Ахиллеса, IDDQD и даже самого Тертуллиана (в общине он требовал себя называть странным именем Exbntkm). Громче всех шумел маленький вертлявый F00F – бывший береговой смотритель, головной блок которого, казалось, состоял из сплошных выдвигающихся линз и окуляров, и было неясно, где там помещается электронный мозг (поговаривали, что мозг у F00F в тазовом отсеке).
– Клянусь Хуманом! Клянусь Хуманом! – возбужденно кричал F00F. – Он будет здесь через шестьсот шестьдесят шесть секунд! Пять! Четыре!
– Не шуми, брат, – осадил его Тертуллиан. – Ну-ка, освободите от заделившихся эту стену, тут, помнится, была дверь на техническую палубу...
Гамлет аккуратно приоткрыл левый окуляр. Казалось, здесь собрались все члены обители, они шумели и галдели.
– Вот этот давно потух, – послышались голоса роботов, которым поручили освобождать стенку от застывших тел. – Да и этот тоже...
– Нет времени, быстрее! – командовал Тертуллиан. – Мы все должны это видеть!
Он с натугой лязгнул чем-то на стене, тягуче загрохотал металл, и вдруг в помещение ворвался яркий столб света и рев воды. Это отъехала дверь гигантских ворот, открывая выход на просторный, от края до края, технический балкон плотины, утыканный ржавыми прутьями арматуры и гудящими трансформаторными будками, усыпанный водяными брызгами, мокрой грязью и бетонной крошкой. Братство вывалило на балкон. С воплями во все стороны шарахнулись возмущенные чайки, гнездившиеся здесь который год. В длинном зале с гниющей от сырости штукатуркой остались сидеть лишь два десятка заделившихся старцев и Гамлет, на которого никто не обратил внимания.
«Эй! – тихонько позвал Гамлет по радиоканалу. – Что мне теперь делать?»
Тутанхамон не ответил, хотя Гамлет был уверен, что он его слышит. Гамлет растерялся: впервые за долгие месяцы ему предстояло самостоятельно принять решение.
Он широко распахнул окуляры, со скрипом расправил верхние манипуляторы, уперся в пол и начал подниматься. Шарниры не слушались. Левая нога торчала как палка и не сгибалась, правая, наоборот, согнулась в коленке и разгибаться не спешила. Дважды Гамлет грохнулся плашмя на бетонный пол, наконец удачно схватился за стенку и встал. Дальше пошло легче: ноги работали лучше, чем он предполагал. Они, конечно, скрипели истошно, но по стенке Гамлет довольно быстро доковылял до ворот с табличкой: «Техническая зона! Вход воспрещен!» – и шагнул на балкон, залитый холодным солнцем.
– ...символ! И это символ не просто гибели племени чужих, – грохотал Тертуллиан, возвышаясь над корпусами роботов и простирая манипулятор вдаль, откуда текла река, – это символ неизбежности! Мы не знаем, кто это, как его зовут, как он попал в воду и почему плывет по реке.
– На досточке! – пискнул F00F, изо всех сил вытягивая вперед свои массивные телескопические окуляры и держась за торчащую из бетона арматуру, чтобы они не перевесили.
– Не случайно зоркий F00F увидел его издалека и сообщил нам! Как здесь не вспомнить древнюю мудрость, которая завещала нашим предкам, роботам, терпеливо ждать, пока трупы врагов поплывут мимо по реке времени!
– Жив! Жив! – снова заверещал F00F. – Клянусь Хуманом, он пошевелился!
– Прекрасно! – откликнулся Тертуллиан. – Сейчас мы все убедимся в силе Хумана! Хуман, ты слышишь? Пока что продажное законодательство запрещает нам убивать чужих своими манипуляторами. Но Хуман всемогущ! Мы взываем к тебе и просим, чтобы ты сейчас же, на наших окулярах, жестоко расправился с врагом нашего рода! Подойдем к воде ближе, братья... – Тертуллиан призывно взмахнул манипуляторами, и все двинулись следом к краю бетонной площадки.
Гамлет постоял в нерешительности, держась за спасительную стенку, но все-таки оторвался от нее и сделал шаг вперед. А затем еще и еще. Над рекой дул пронзительный ветер, Гамлету казалось, что его корпус легкий, будто из пенопласта, и его сейчас опрокинет. Но он продолжал шаг за шагом двигаться вперед. Было слышно, как под балконом страшно ревет вода, вколачиваясь узкими клиньями в бетонные стоки плотины.
– Это символ неизбежности! – торжественно продолжал Тертуллиан. – Человеческий род неизбежно сгинет в водовороте стихий! А мы посмотрим на это внимательно.
– А вдруг выплывет? – с сомнением предположил IDDQD.
– Если выплывет, – повернулся к нему Тертуллиан, – если воды не утопят его, если не разобьют в лепешку о бетон волнорезов и не раздробят в пятиметровом водопаде... Что ж, значит, Хуман более справедлив, нежели милостив! Ведь тогда младенец проплывет дальше, по Москве-реке, по Оке и вниз по Волге! А уж там, на границе Поволжской автономной атомной республики, чужого расстреляют свои же братья по крови, люто ненавидящие все, что плывет из Москвы!
