Стивен Кинг - Мертвая зона
– Большинство из них, – сказал Джонни, – набиваются к тебе в друзья-приятели, пока идет избирательная кампания, но не успеют сесть в заветное кресло, как уже слышишь: а иди-ка ты, дружище, куда подальше до следующих выборов. Сам я из Мэна и однажды написал Эду Маски, так знаете, что я получил в ответ? Письмо со стандартным текстом!
– Слушайте, – сказал О’Доннелл, – Грег приезжает в свой округ каждый уик-энд! Это тоже, по-вашему, «иди-ка ты, дружище, куда подальше»?
– Каждый уик-энд, говорите? – Джонни отхлебнул из кружки. – Куда же это? В Тримбулл? В Риджуэй? В большие города?
– У него своя система, – сказал О’Доннелл с оттенком уважения, как человек, который сам никогда не жил по системе. – Пятнадцать городов, от главного до самых маленьких вроде Тиммесдейла и Куртерской Засеки. Каждую неделю – один город, пока все на объедет, а потом по новой. Знаете, сколько народу в Куртерской Засеке? Восемьсот душ. Так что вы скажете о человеке, который променял Вашингтон на Куртерскую Засеку, где в зале такой собачий холод, что зад к скамейке примерзает? По-вашему, это «иди-ка, дружище, куда подальше»?
– Непохоже, – признал Джонни. – И что же он делает? Пожимает всем руки?
– Нет, в каждом городе он заказывает зал. На всю субботу. В десять утра он обычно уже на месте, и можно прийти поговорить с ним. Поделиться соображениями. Если задают вопросы, он отвечает. Если не может ответить, он возвращается в Вашингтон и там находит ответ! – Он торжествующе посмотрел на Джонни.
– И когда же он последний раз был в Тиммесдейле?
– Пару месяцев назад, – сказал О’Доннелл. Он отошел к кассе и порылся в каких-то бумагах. Вернувшись, он положил перед Джонни газетную вырезку с загнутым уголком. – Вот. Судите сами.
Это была вырезка из риджуэйской газеты. Довольно старой. Заметка называлась ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ: НАРОД, ГОВОРИТ СТИЛСОН, ПРИХОДИТ К СВОЕМУ КОНГРЕССМЕНУ! Первый абзац звучал так, словно его позаимствовали в стилсоновской пресс-группе. Ниже следовал перечень городов, где побывал Грег, и предполагаемые даты. В Тиммесдейле он уже не появится до середины марта.
– Да, впечатляет, – сказал Джонни.
– Еще бы. И не я один так считаю.
– Тут сказано, что он был в Куртерской Засеке на прошлой неделе.
– Точно, – сказал О’Доннелл и засмеялся. – Ох уж эта мне Куртерская Засека! Как насчет еще одной кружки, Джонни?
– Только с вами за компанию, – сказал Джонни и положил на стойку два доллара.
– А почему бы и нет?
Одна из старых пьянчужек кинула монетку в музыкальный автомат, и Тэмми Уайнетт надтреснутым и усталым голосом, будто ей смертельно не хотелось петь в таком месте, затянула «Любимому во всем будь верной».
– Эй, Дик! – прохрипела вторая. – Что-то твой сервис уж больно ненавязчивый.
– Заткнись! – рявкнул О’Доннелл.
– …тебе! – отозвалась она и заржала.
– Кларисса, черт тебя дери, я, кажется, предупреждал, чтобы в моем баре не выражаться! Я ведь предупреждал…
– Да ладно тебе, неси лучше пиво.
– Видеть не могу этих потаскух, – сказал сквозь зубы О’Доннелл. – Шлюхи старые. Сто лет здесь ошиваются. Вот ведь мир устроен.
– Ваша правда.
– Вы уж извините, я мигом. Вообще-то у меня есть помощница, но зимой она приходит только по пятницам и субботам.
О’Доннелл налил пиво в две огромные кружки и отнес их пьянчужкам. Он что-то сказал им, а Кларисса опять выдала «…тебе!» – и заржала. Призраки прошлого наводнили пивную. Крутилась заигранная пластинка, и сквозь треск пробивался голос Тэмми Уайнетт. Батареи отопления грели немилосердно, в баре сделалось жарко и душно, снежная крупа прокатывалась дробью по стеклам. Джонни потер виски. Этот бар, он давно знаком ему – по сотне других, в таких же городишках. Болела голова. Пожав О’Доннеллу руку, он узнал, что у бармена есть матерый пес – какая-то помесь, – обученный набрасываться по команде на человека. И больше всего Дик О’Доннел мечтает о том, чтобы как-нибудь ночью к нему залез вор, и тогда можно будет спустить – вполне законно – матерого пса, после чего на свете станет одним прибалдевшим, грязным хиппарем-извращенцем меньше.
Отчаянно болела голова.
Вернулся О’Доннелл, вытирая руки о фартук. Тэмми Уайнетт допела свою песню, зазвучал голос Реда Совайна.
– Еще раз спасибо за угощение, – сказал О’Доннелл, наливая две кружки.
– О чем разговор, – сказал Джонни, продолжая изучать газетную вырезку. – На прошлой неделе Куртерская Засека, на этой будет Джэксон… что-то я о таком не слышал. Небось маленький городишко?
– Крохотный, – подтвердил О’Доннелл. – Когда-то был лыжный курорт, но прогорел. Многие остались без работы. А вообще они там перерабатывают древесину да на фермах понемногу ковыряются. Но ему, представьте, и туда заехать не лень. Беседует с ними. Выслушивает их бабье. Вы сами-то, Джонни, где живете в Мэне?
– В Льюистоне, – соврал Джонни. В заметке говорилось, что Грег Стилсон встретится со всеми желающими в общественном центре.
– Никак сюда на лыжах покататься приехали?
– Нет, я недавно ушиб ногу. Теперь не до лыж. Так, проездом. Спасибо, что дали посмотреть. – Он возвратил газетную вырезку. – Занятная штука.
О’Доннелл аккуратно подложил ее к остальным бумагам. Все его достояние: пустой бар, дома пес, готовый по команде наброситься на человека, да вот Грег Стилсон. Грег, побывавший в его баре.
Джонни вдруг захотелось сию же секунду умереть. Если этот дар ниспослан ему богом, то бог, без сомнения, опасный безумец, которого пора остановить. Если бог хочет смерти Грега Стилсона, почему он не задушил его пуповиной при появлении на свет? Не толкнул под колеса машины? Не убил током, когда тот настраивал радиоприемник? Не утопил в бассейне? Почему он свалил грязную работу на Джонни Смита? Ну, конечно, спасение мира не входит в его обязанности. Это дело экстрасенсов, пусть они и попотеют. Внезапно Джонни решил, что оставит Грега Стилсона в живых и плевать он хотел на господа бога.
– Джонни, вы как, ничего? – встревожился О’Доннел.
– Что? Да-да, разумеется.
– У вас сейчас был какой-то странноватый вид.
Он вспомнил слова Чака Чатсворта: Я бы это сделал. Иначе я бы с ума сошел, что все они, эти миллионы погибших по его милости, будут преследовать меня до самой смерти.
– Замечтался, видно, – сказал Джонни. – Рад был с вами выпить. Спасибо за компанию.
– И вам тоже, – сказал О’Доннелл, явно польщенный. – Побольше бы таких людей к нам заглядывало. А то все норовят мимо, на лыжные курорты – сами понимаете, цивилизация. Вон куда уплывают денежки. Знать бы, что ко мне завернут, я бы тут такое устроил… Плакаты с видами Швейцарии и Колорадо. Камин. Зарядил бы автомат рок-н-роллом вместо этого дерьма. Я бы… я бы знаете, как развернулся. – И, пожав плечами, добавил: – Что я, хуже других?
