Что-нибудь светлое… Компиляция (СИ) - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович

— Как обычно? — спросила миссис Робертсон. — Гостю тоже?

— Тоже, — коротко отозвался Бакли, усаживаясь между Сарой и Алкиным. Он хорошо видел обоих, а сам представлялся Алкину тенью на фоне светлого квадрата окна.

Не прошло и минуты, как на столе оказались тарелки с вкусно пахнувшим супом (овощи, определил Алкин, не люблю, но надо, неудобно отказаться), тарелочки с овощными салатами и на специальном блюде — что-то вроде котлеток, тоже, как показалось Алкину, овощных. Похоже, заведение миссис Ричардсон было вегетарианским, и Алкин бросил удивленный взгляд на темную фигуру главного констебля — как-то не вязалось в его представлении: Бакли и вегетарианская пища. Или он специально привел сюда гостя, чтобы тот понял свое никчемное положение? Вроде нет, хозяйка относилась к Бакли, как к завсегдатаю, и Саре улыбалась, как старой знакомой. Может, вегетарианское здесь готовили только днем, а вечером кормили посетителей более калорийной пищей?

Суп, однако, оказался вкусным, котлетки действительно овощными, но таявшими во рту, а салат Алкин съел так быстро, что следившая за ними хозяйка немедленно принесла добавку. Ели молча, Алкин то и дело поднимал глаза на Сару, время от времени их взгляды встречались, и тогда случались короткие, но вполне, как казалось Алкину, ясные диалоги — ясные им двоим, и, как он надеялся, непонятные главному констеблю.

«Мне неловко здесь…»

«Все хорошо, Алекс…»

«Этот твой Тайлер… Он ничего не хочет понять».

«Он не мой, уверяю тебя. А разве ты был уверен, что тебя поймут?..»

«Нет. Я рад хотя бы тому, что сижу здесь. Но третий лишний…»

«Считаешь, что лишний — ты?»

— Нет, — сказал Алкин, отодвигая тарелку, и Бакли, тоже покончивший с едой, удивленно переспросил:

— Нет? В смысле — не понравилось? Мамаша Ричардсон прекрасно готовит! Здесь замечательная телятина — правда, только по вечерам.

— Я не о том, — смутился Алкин. — Свои мысли…

— Ага, — понимающе кивнул Бакли.

Грязная посуда уже была со стола убрана, и перед ними оказались три чашки с крепким кофе, молочник и вазочка с сахаром в бумажных пакетиках. Бакли и Сара налили себе молока в кофе, Алкин предпочел черный с двумя пачечками сахара. Бакли хмыкнул, Сара улыбнулась — так, мол, здесь не пьют, но если в вашей России принято…

— Давайте, — сказал Бакли. — Теперь я готов выслушать какую угодно теорию. Надеюсь только, что она не будет противоречить фактам.

Алкин отпил кофе, обжег десну, отставил чашку и сказал:

— Хемлин был слишком хорошим ученым, вот в чем все дело.

Постараюсь короче, — сказал Алкин. — Хэмлин писал в первой статье (я рассказывал Саре), что наша Вселенная, — мир-фермион. Сначала это была догадка, а потом он вывел уравнения. Знаете, что говорил Фейнман о том, как делаются открытия? «Прежде всего, — это его слова, — о новом законе догадываются». Вдруг приходит в голову, да. Интуиция. Потом начинаешь доказывать, что догадка правильная, и если она действительно правильная, то математика и эксперимент это подтверждают. Разум только один, писал Хэмлин. Поиски иных цивилизаций бессмысленны в принципе. Законы квантовой физики, действующие не только в микромире, но и в масштабах Вселенной, это запрещают. Точка.

Кстати, был еще один замечательный ученый, догадавшийся, что мир устроен именно так — советский астрофизик Шкловский. Последние годы жизни — двадцать лет назад — он писал об этом. Без математики, у него была иная аргументация, ее я использовал в своих работах по абсолютному антропному принципу.

Мы одиноки во Вселенной.

Ну и что? — спросите вы, а если не спросите, я задам этот вопрос сам и сам на него отвечу, но сначала расскажу о второй статье Хэмлина. В первой Хэмлин определил, что нет и не может быть во Вселенной иного разума, кроме нашего. Во второй статье Хэмлин рассчитал эволюционный путь разума во вселенной-фермионе.

Сара, помните, я говорил вчера о работе Цвикки, которую искал в архиве? Тогда я и открыл для себя Хэмлина, помните, да?

Так вот, Цвикки в тридцать четвертом году обнаружил невидимую массу, но на его статью не обратили внимания, и темную материю во Вселенной открыли заново полвека спустя! Цвикки наблюдал галактики в далеком скоплении, измерял скорости их движения. Не с такой точностью, как сейчас, конечно. Но все-таки у него получилось, что в скоплении есть невидимое вещество, притягивающее галактики. Цвикки назвал его скрытой массой. Хэмлин прочитал статью Цвикки, не только понял важнейший ее смысл, но и сделал следующий шаг. Хэмлин был космологом. Кроме работы Цвикки, он был знаком с исследованиями Хаббла и Шепли — знал, что галактики разбегаются, Вселенная расширяется, Леметр уже опубликовал свою работу о взрыве первоатома, а Эйнштейн ввел в свои уравнения «космологическую постоянную», от которой, правда, впоследствии отказался.

Хэмлин учел и данные Цвикки, и результаты Хаббла, и от космологической постоянной не отказался тоже. Что такое эта постоянная? Математически — число, величина в уравнении. Но физически — огромная энергия, способная заставить Вселенную расширяться бесконечно долго, да еще и с ускорением. Он был гением, Хэмлин, это я вам точно говорю. Тогда, в тридцать шестом, он писал, что во Вселенной есть не только скрытая масса, как определил Цвикки, но и скрытая энергия, чего не понял даже Эйнштейн! И это принципиально важно — соединить идею мира-фермиона с идеей бесконечного ускоренного расширения Вселенной, заполненной неощутимой темной энергией. Смотрите, что получилось у Хэмлина. Об этом он писал во второй статье.

Множество редчайших случайностей способствовали тому, чтобы на Земле возникла человеческая цивилизация. На самом деле это не случайности, а результат действия неизбежных законов развития разума во Вселенной-фермионе. И что же, сейчас эти законы природы перестали действовать? Цивилизация гибнет, в любой газете об этом написано. Глобальное потепление, экономические кризисы, мировые войны, всеобщее озверение, падение нравов. Но удивительные «случайности» продолжаются и будут продолжаться. Человечество в принципе не может погибнуть, но постепенно (конечно, через множество кризисов развития) проходит все стадии — от примитивной до овладения энергией Вселенной. Таков общий путь развития цивилизации в мире-фермионе. Закон природы. Хэмлин его открыл, пользуясь квантовой физикой, а я пришел к той же идее с другой стороны, с помощью абсолютного антропного принципа.

Сначала человечество овладеет энергией в масштабах планеты. Потом сумеет распоряжаться энергией звезды — Солнца. Это называется цивилизацией второго типа. Классификацию придумал в шестидесятых годах прошлого века советский астрофизик Кардашев, а впоследствии его работу дополнили здесь, на Западе. Потом нам предстоит стать цивилизацией третьего типа — овладеть энергией Галактики. На это требуется не меньше ста тысяч лет. Дальше — переход к четвертому типу: овладение энергией скоплений галактик, на это уйдут сотни миллионов лет эволюции, и как будет выглядеть человек в таком далеком будущем, сейчас невозможно себе представить. Но и это не конец — цивилизация, единственная в своей вселенной, переходит к пятому, последнему, этапу: она способна пользоваться энергией всей вселенной. Вселенная к тому времени — через сотни миллиардов лет! — станет холодной и, с нашей точки зрения, унылой пустыней: звезды погаснут, галактики распадутся, даже черные дыры испарятся, и мироздание станет вместилищем для того, что мы сейчас называем темной материей и темной энергией. И в этой темной пустыне будет существовать самый мощный, самый разносторонний, самый великий разум. Атомы будут отделены друг от друга мегапарсеками. Чтобы подумать «я мыслю, следовательно, существую», придется потратить миллиарды лет нашего нынешнего времени — но это не имеет никакого значения, ведь будущий великий разум будет и время измерять в других единицах. Секунда в его восприятии — что для нас миллион лет, такими станут пропорции…