Александр Лоскутов - Высшая ценность
Конечно, шеф знает все эти приемы. С его-то опытом не может не знать. Но применить их…
Все-таки он слишком долго не выходил из спортзала. И я чувствовал, что при определенном везении все же смогу поймать его.
Вернее, смог бы, если б в моих руках был настоящий меч, а не ножичек с длиной клинка почти вчетверо меньшей, чем положено. А так мне оставалось лишь защищаться. Прыгать вокруг, постоянно спотыкаясь о мебель. Да изредка переходить в вялые контратаки, быстро разбивающиеся о несокрушимый заслон сверкающего ярко-белым светом стального росчерка.
Судорожно корчились ползущие по полу щупальца тьмы. И неровно мерцал излучаемый мечом шефа свет.
Тьма и свет. Вечное нескончаемое противостояние двух равновеликих начал. Еще одна маленькая и незначительная битва, несчетные мириады которых затерялись среди заплесневелых страниц вечности.
А потом все кончилось…
Получив тычок локтем под дых, я рухнул навзничь, стискивая занемевшей ладонью выкованную изо льда рукоять кинжала. И, уже лежа на полу, обратил внимание на тонкую пленку покрывавшей его лезвие крови. Влага жизни слабо шипела, будто испаряясь.
Зацепил. Все-таки зацепил!
Я поднял глаза на горой возвышающегося надо мной шефа. Все-таки я его ранил… Хотя с первого взгляда вроде бы и не скажешь… Движения все такие же плавные и отточенные. Стойка идеально правильная, как на картинке в учебнике по фехтованию. Меч поднят под точно рассчитанным углом.
Вот только левая штанина уже начала темнеть. Да еще, пробиваясь сквозь тонкий аккуратный разрез, по куртке неторопливо сползала струйка крови.
Несколько теплых капель упали мне прямо на руку.
Интересно, насколько серьезна его рана? Судя по следам крови на лезвии, достаточно. Кинжал вошел в бок почти наполовину. Возможно, это уже не просто серьезно, но даже смертельно. Хотя бы от кровопотери.
Вот только шеф пока еще не собирался умирать. Но зато он, кажется, всерьез вознамерился прикончить меня. Меч в его занесенной для последнего удара руке не дрожал. И я понимал, что уже не смогу, не успею заслониться.
Сверкающее белым светом лезвие приближалось. Я видел его отчетливо как никогда… А потом оно исчезло, будто выбитое из державшей его руки могучим ударом.
Я успел заметить окаменевшее лицо нависающего надо мной шефа и бессильно распластавшуюся у противоположной стены, быстро угасающую полоску меча, прежде чем моих ушей коснулось произнесенное решительным голосом:
— Нет!
Стараясь не выпускать из поля зрения шефа, я чуть повернул голову и скосил глаза.
На пороге комнаты стояла Ирина. И в глазах ее ослепительным холодом пылал синий лед. Столь ярко пылал, что я не смог удержать взгляд даже секунды, поспешно отведя враз заслезившиеся глаза.
Шеф смог выдержать натиск неземного холода чуть дольше. Но и он тоже отвернулся. Как-то сразу обмякнув, шагнул в сторону, отступая (в противоположную от валявшегося у стены меча, как я машинально отметил). Ногой пододвинул отброшенный кем-то из нас в пылу драки стул. Сел.
И неожиданно захихикал. А хихиканье быстро переросло в смех.
Его кровь тяжелыми каплями скатывалась на пол по насквозь пропитавшейся штанине. Наверняка смех причинял шефу боль. Но он все же смеялся.
Я не понимал, увидел ли он что-то смешное или это просто была истерика. Но мне было все равно. Я просто шагнул к нему, поднимая руку.
Не знаю, что на меня нашло. Была ли то горячка боя или вновь проявил свой норов кинжал, исподволь захвативший уже мою душу. Но я шагнул вперед, занося руку… А в руке моей был кинжал.
Я не успел даже усомниться в правоте своих действий, а рука уже прянула вперед, со змеиной быстротой нанося ставящий последнюю точку в нашем бою удар…
— Нет!
Игла божественного холода пронзила меня от макушки до пят. А в следующее мгновение ладонь моя была пуста. Выбитый кинжал с обиженным звоном отлетел к стене.
Не сумев устоять, я позорно плюхнулся на пол. Затряс занемевшей рукой, чувствуя, как неохотно сгибаются скованные льдом пальцы. Глядя на меня, шеф согнулся в новом приступе хохота. Я тоже пару раз глупо хихикнул, но под холодным взглядом Ирины тут же заткнулся.
Филиал сумасшедшего дома в отдельно взятой квартире на улицах старого города…
Непослушной рукой я сорвал с пояса пакет первой помощи. Бросил его шефу на колени.
— Посмотрите, что там у вас… Ну, перевяжите пока хотя бы. Я вызову помощь.
Все еще изредка подхихикивая, шеф кивнул. Неловко взял пакет. Зубами рванул неподатливую обертку. Сняв с его пояса сотовый, я к тому времени уже торопливо тыкал кнопки, набирая давно знакомый номер.
Больно толкнув в грудь воспоминаниями, ответил знакомый голос:
— Алло.
— Привет, Маринка. Узнала?
— Алеша?.. Ты?.. — В ее голосе было искреннее удивление. И еще, пожалуй, тревога. — Тебя же все ищут… Что случилось? Где ты? Зачем звонишь?
Я почувствовал, что меня тоже начинает разбирать смех. Зачем звоню? Да так, со скуки поболтать немного.
— Пошли «скорую» на… — я глянул сквозь окно в черноту ночи, — на перекресток Барановической и Львовской. Угловой дом со стороны озера. На третьем этаже. Здесь раненый.
Бесконечные секунды молчания. Я почти чувствовал, как она колеблется…
— Что, опять нет свободных машин? — сухо спросил я. И добавил, прозревая. — Или нет веры мне?
— Я верю тебе, Алексей. — Маринка устало вздохнула. — И машина тоже есть… Но ты же знаешь: я не имею права командировать выезды за периметр. Приказ должен исходить от Дмитрия Анатольевича или одного из его заместителей.
— Дьяволово семя, — выругался я. — Соедини с Пащенко… Надеюсь, он на месте?
— Василий Федорович просил не беспокоить его без нужды…
Я аж зашипел от злости.
— Дай мне, — одними губами произнес шеф. Бледный до синевы, он сидел на стуле и придерживал расстегнутые полы куртки. Ирина, присевшая рядом на корточки, неловко прилаживала повязку на его рану. Ее тонкие пальцы были густо перепачканы кровью.
Мне снова стало смешно. Трубка, которую я поднес к уху шефа, беззвучно заплясала в пальцах.
— Здравствуй, Мариша… Да, я… Да… Передай Пащенко, пусть гонит машину… Да, сейчас. Немедленно. Адрес тебе сказали… Пока.
Несмотря на очевидную бледность и несомненно терзающую его боль, голос у шефа оставался таким, будто его обладатель за рабочим столом в своем кабинете. Спокойный, деловой, собранный. Один раз он только дрогнул — когда Ирина, накладывая повязку, слишком резко дернула бинт.
Потрясающая выдержка. Мне бы такую.
Все еще немного пошатываясь, я отошел к стене. Негнущимися пальцами с третьей попытки подобрал свой кинжал. Сейчас он был на удивление спокоен и инертен, будто все еще пребывал без сознания после сокрушительного удара Ирины. Даже невидимые щупальца тьмы приостановили свое нескончаемое копошение, обвиснув подобно мертвым скользким червям…
