Роман Караваев - Недалеко от Земли
– Как вы собираетесь это делать? Уже ночь на дворе, а дом – не пиво, его так просто не вообразишь. Сложная конструкция, между прочим!
– Ты-то построил! – Кобыш уже горел энтузиазмом. – А Раф тем более сможет. Для начала прикинем, что к чему, а потом… У тебя остались справочники, книги, каталоги?
– Остались, – Никита наморщил лоб. – Где-то в чулане пылятся.
– Вот и давай их сюда. Думать будем.
Лесник нехотя поднялся, нашел в углу, у поленницы, валенки, сунул в них босые ноги, накинул поверх простыни старую телогрейку и, ворча что-то о недостойном приличных людей волюнтаризме, удалился на поиски.
– Так, – полковник прихлопнул ладонью по столу, – займемся подсчетом. Нас пятеро. Сердце вещует, что к Новому году еще народ соберется…
– Какой? – простодушно спросил Тернер.
– Всякий, – не задумываясь, ответил Кобыш. – Хотя бы Маша с Федором, да теща никитина. Может, появится группа Ли. Чем черт не шутит! Традиционный праздник все-таки. Стало быть, получается тринадцать человек. Ну, плюс еще трое-четверо для верности. Итого – семнадцать. По двое на комнату. Значит, девять.
– Лучше каждому по спальне, – предложил уже сомлевший Тернер.
– Жирно будет, – Дмитрий кинул на него суровый взгляд. – Баловство одно… Хотя с другой стороны, – улыбнулся он, – почему бы и нет? Гулять так гулять! И чтобы гостиная метров на шестьдесят…
– Сто, – сонно сказал Тернер.
– Нет, – хохотнул Седых, – никогда нам не догнать Америку.
Они еще минут пять обсуждали разнообразные нюансы, прежде чем появился Никита, притащивший целую стопу книг, журналов и каталогов.
– Ага, – Кобыш потер ладони, – дивно! Вот сейчас и начнется основное творчество. Потрудимся, джентльмены!
Битый час они листали журналы, сверялись со справочниками, внимательно рассматривали каталоги, не забывая предаваться возлияниям и закусываниям. Возбужденный гомон не утихал ни на секунду. Сталкивались мнения, создавались и рушились проекты, рисовались схемы и аксонометрические проекции, выбирались отопительные системы и сантехническое оборудование, в общем, вырабатывалась устраивающая всех концепция будущего жилья.
Наконец, в толстом каталоге с невинным названием «Загородный дом для обеспеченной семьи» они нашли то, что, в принципе, устраивало всех. Это был трехэтажный особняк с десятью комнатами в верхнем этаже, восемью – в среднем, а также удобной кухней, просторной гостиной и парой помещений, предназначенных либо для развлечений, либо для кабинетов, библиотек и детских, внизу. На выбор предлагалось несколько вариантов. Существовали еще мансардная надстройка и цокольный этаж. В надстройке советовали устроить зимний сад, а полуподвал, соответственно, служил для размещения могучих бойлерных систем, основных источников электропитания, тренажерного зала и бассейна с душевыми кабинками, примыкающими к способной удовлетворить самый взыскательный вкус сауне. Нужно ли говорить, что на каждом этаже имели место уютные холлы, ванные комнаты, соседствующие с туалетами, и выходы на открытые галереи, тянувшиеся снаружи вдоль стен дома. Следующие страницы каталога демонстрировали дизайнерские решения внутреннего пространства, рекомендуемые гарнитуры мебели, блоки бытовой техники и планы обустройства приусадебного участка.
Пока шло обсуждение, Никита только внимал да потягивал пиво, но когда стало ясно, что выбор состоялся, он принужденно улыбнулся и заявил:
– Это же не дом, а целый пансионат получается.
– Жить надо с комфортом, – Кобыш подавил попытку бунта в зародыше – Или тебе не нравится? Это ведь будет и твоя обитель.
Никита поперхнулся.
– А как же с прежней? – осведомился он.
– Уберем на хрен! – успокоил его Седых и, заметив, что лесник призадумался, спросил: – Тебе жалко трудов своих?
– Не то, чтобы жалко, – сказал Никита, – но ведь… если сюда явится начальство или какая-нибудь инспекция… как я буду с ними объясняться?
– Тебя это должно меньше всего волновать, – изрек Хромов. – Тем более что здесь всегда будут, по крайней мере, трое из нас. Прорвемся!
– Мне бы вашу уверенность, – пробормотал лесник.
– Так ты даешь добро? – Кобыш смотрел на него, ожидая решения. – Это ведь твоя территория.
– Да стройте вы все, что хотите! – махнул рукой Никита и взялся за кружку.
– Внимание! – полковник строго глянул на соратников. – Тишина! Раф, приступай!
Дорин уткнулся в каталог, а остальные, стараясь не шуметь, принялись за чешское пиво и воблу, хотя взоры, бросаемые исподтишка, все равно были прикованы к израильтянину. Через несколько минут на его лбу выступили крупные капли пота, а еще спустя некоторое время он прерывисто вздохнул и, прислонившись спиной к стене, устало выдавил:
– Ты был прав, Никита. Дом – не пара перчаток. Это уже уровень повыше.
– Не получилось? – расстроился Кобыш.
– Я бы сейчас водки выпил, – сказал Раф. – А то пиво да пиво…
Со стола исчезли кружки и остатки вяленых лакомств, а взамен появились шесть стопок, неубиенная бутылка «Смирновской» и миска с солеными огурцами. Дорин молча свинтил крышку, разлил водку и, пристально посмотрев на каждого, провозгласил:
– Ну, за дом!
Секунды три еще стояла тишина, а потом будто плотину прорвало. Все разом загомонили, потянулись к Рафу с поздравлениями и лобызаниями, с поднятыми стопками и огурцами, зажатыми в руках, с веселыми прибаутками и сочными эпитетами, только Тернер, не поместившийся в пространстве рядом с Дориным, почему-то округлив глаза и приплясывая, выразил свои чувства шепотом:
– Ура!
Когда волна эмоций схлынула, Кобыш, выдержав паузу, скомандовал:
– А теперь, братцы, быстро одеваемся и пошли обживаться.
Уговаривать никого не пришлось. Собирались споро, совсем как в армии. Никита только диву давался, вроде бы и выпили немало, а реакция у парней – дай Бог каждому. Он был практически последним, только Хромов запоздал, разыскивая куда-то запропастившуюся спортивную куртку и едва слышно бранясь. Шумным строем прошли обратно к дверям в сени, толкаясь и перебрасываясь крепкими словечками, и высыпали сначала на крыльцо, а затем в заснеженный двор.
Собственно, двора уже почти и не было, вернее, он изменился до неузнаваемости. Прямо из сугроба вырастал темный монолит дома, отражая стеклопакетами мохнатые таежные звезды, луну и одинокую лампочку, светившуюся в окне бани. Ступени парадной лестницы, ведущей к центральному входу, тоже наполовину тонули в снегу. Рядом с этим роскошным строением двухэтажный сруб Никиты выглядел жалкой лачугой. А еще дальше, на том месте, где совсем недавно виднелась деревянная изгородь, стоял мощный забор с кирпичными столбами и фигурной решеткой между ними.
