Кристофер Сташеф - Чародей поневоле
— Цена слишком высока, Том. Моя смерть в бою — да, с радостью. Но прожить здесь остаток своих дней... я не смогу. Я тоже служу Мечте...
— Таков был и мой выбор, — вздохнул Том. — Мечта или человек. А теперь выбор за тобой.
— Я связан обетом...
— Тогда мой обет переходит к тебе, освобождая тебя от прежнего. Теперь ты должен служить мне и моим...
Лицо умирающего помрачнело.
— Я думал, что знаю, каким путем им лучше всего идти... но теперь все вокруг меня покрылось мраком...
Он вдруг приподнялся, тело его забилось в агонии, истекая кровью. Род обхватил великана руками, поддерживая его.
Приступ прошел. Том слабеющей рукой вцепился в плечо Рода и вдохнул:
— Нет, тогда... твой разум... яснее... ты должен решить...
— Тише, — взмолился Род, пытаясь вновь уложить его. — Не приближай свой и без того недалекий конец...
— Нет! — вцепился в него Том. — Дай мне сказать! Эсперы... Трибунал... они своего добьются... сработает... Мы... боролись с ними... здесь... на...
— Тише, — умолял Род. — Побереги дыхание. Я знаю, о чем ты хочешь сейчас сказать.
Том вытянул шею, чтобы взглянуть на него.
— Знаешь?..
— Да, — кивнул Род. — Ты только что вставил последний кусочек в мозаику. А теперь лежи.
Том обмяк в его руках. Род мягко опустил его, положив голову на пропитанный кровью плащ. Том лежал, тяжело дыша.
— Скажи мне... Я должен знать... знаешь ли ты...
— Да, я знаю, — прошептал Род. — ДДТ победит. Вы могли побить его лишь здесь. Но вы к тому же боролись еще и друг с другом.
— Да, — едва заметно кивнул Том. — Ты... должен решиться... сейчас... и... хозяин...
Он очень тихо пробормотал что-то и с трудом сделал новый вздох.
В его открытых глазах застыла тревога. Род нагнулся, приложив ухо к губам Тома.
— Не умирай, ради... Мечты...
— Не понимаю, — нахмурился Род. Он подождал, а затем спросил:
— Что ты имеешь в виду, Том?
Ответа не последовало. Род медленно выпрямился, глядя на остекленевшие глаза и безвольно открытый рот.
Он коснулся яремной вены у основания шеи. Текли минуты, а он все никак не мог убрать оттуда пальцы. Наконец Род медленно протянул руку и закрыл умершему глаза. Потом он медленно встал и побрел прочь, ничего не видя перед собой.
Постепенно Род пришел в себя. Он оглядел скорбящих нищих, которые не сводили глаз с мертвого тела. В их круг неуверенно шагнула хрупкая стройная фигурка.
— Г-господин Гэллоуглас?
Род обернулся, взглянул на него и шагнул вперед. В тот же миг нищие приблизились и опустились на колени подле тела Тома. Род отошел в сторону, тяжело опустив голову. Он поднял глаза.
— В чем дело, Тоби?
— Милорд... — смущенное лицо Тоби приняло необычно печальное выражение, когда он взглянул на группку нищих с непонятной ему самому тревогой.
— Милорд, они... Они молят о пощаде, милорд. Дать им пощады?
— Пощады? Ах, да. Они хотят капитулировать, — кивнул Род, закрывая глаза.
Он повернулся и бросил взгляд на группку нищих.
— Ну, я не знаю. Что говорит Бром?
— Милорд О'Берин говорит, что да, их надо пощадить, но королева против. Лорды Логайры согласны с Бромом.
— И все же королева сказала «нет», — кивнул Род, стиснув от злости зубы. — Они хотят, чтобы я разрешил их спор, не так ли?
— Да, милорд.
В кольце нищих образовалась небольшая брешь, и Род увидел восково-бледное застывшее лицо Тома. Он вновь повернулся к Тоби.
— Да, черт возьми. Дать им пощады.
* * *Солнце опустилось за холмы, окрашивая стремительно темнеющее на востоке небо в светло-розовый оттенок. Двенадцать Великих Лордов стояли перед Катариной, закованные в цепи.
Рядом с ней сидели Туан, Бром и сэр Марис.
Род стоял, прислонившись к Вексу, немного поодаль, скрестив руки на груди и уронив подбородок на грудь.
Герцог Логайр тоже сидел с опущенной головой. Глаза старика были полны печали, ибо его сын Ансельм стоял сейчас на шаг впереди других лордов прямо перед королевой.
Катарина высоко подняла голову, глаза ее светились триумфом и гордостью, лицо раскраснелось от осознания собственного могущества.
Род взглянул на королеву и у него засосало под ложечкой от отвращения. С победой к ней вернулась вся ее надменность.
По знаку Брома два герольда сыграли туш. Когда они оторвали трубы от губ, вперед выступил, раскатывая свиток, третий герольд.
— Да будет известно всем присутствующим, что сего дня недостойный вассал Ансельм, сын Логайра, поднял злодейский мятеж против Катарины, королевы Грамария, и посему подлежит суду Короны за государственную измену!
Он скатал свиток и хлопнул им себя по бедру.
— Кто выступит в защиту Ансельма, главаря мятежников?
Воцарилось молчание. Затем поднялся старый Логайр.
Он степенно поклонился Катарине. Она ответила на его любезность пронизывающим, полным бешенства, взглядом.
— Нет никаких оправданий мятежникам, — прогромыхал Логайр. — И все же за человека, который с присущей горячей крови поспешностью поднимается отомстить за то, что он счел оскорблением отца и всего рода, можно замолвить слово. Ибо, хотя действия его были опрометчивыми и, да, даже изменническими, им все — таки двигала поруганная честь и сыновье почтение. Более того, осознав полный крах своих планов и будучи под опекой своего герцога и отца, он вполне способен вновь стать верным и преданным слугой своего сюзерена.
Катарина улыбнулась и сказала медовым голоском:
— Словом, вы хотите, милорд, чтобы я освободила человека, на совести которого тысячи загубленных жизней моих подданных, вновь отдав его под покровительство и опеку тому, кто, как показал сей день, однажды уже не справился с этой обязанностью?
Логайр вздрогнул.
— Нет, дорогой милорд! — отрезала Катарина, побледнев и поджав губы. — Ты раз уже пригрел у себя на груди мятежников, а теперь намереваешься предпринять еще одну попытку?
Лицо Логайра окаменело.
Туан чуть не вывалился из кресла, побагровев от гнева. Она с надменным видом повернулась к нему.
— Лорду нищих есть что сказать?
Туан стиснул зубы, стараясь сдержать гнев. Он выпрямился и степенно поклонился.
— Моя королева, сей день отец и сын храбро бились за тебя. Ужель ты не даруешь нам жизнь нашего сына и брата?
Катарина еще больше побледнела, глаза ее сузились.
— Я благодарю моего отца и брата, — сказал Ансельм ровным звучным голосом.
— Замолкни! — чуть ли не завизжала Катарина, повернувшись к нему. — Подлый, вероломный, трижды ненавистный пес!
В глазах Логайров вспыхнула ярость, но они все же сдержались и промолчали.
Катарина, тяжело дыша, села обратно в свое кресло и судорожно стиснула подлокотники, чтобы не дрожали руки.
