Саймон Скэрроу - Кровавые вороны Рима
– Да вы дезертировать вздумали? Центурион Петиллий!
– Я здесь, – откликнулся из толпы офицер.
– Немедленно ведите людей к воротам!
– Слушаюсь, господин префект. Легионеры, ко мне!
Легионеры бросились вперед и стали между фракийцами и воротами. Стало уже достаточно светло, и Катон разглядел людей, которые держали наготове лошадей. Изумлению префекта не было предела.
– Децимус? Во имя всех богов, что ты здесь делаешь?
Под взглядом Катона ветеран сник, отпустив поводья, двинулся вперед, поочередно стреляя глазами то в Катона, то в Квертуса. А затем торопливо занял место в рядах фракийцев, выстроившихся по обе стороны от командира. Остальные конюхи последовали его примеру и присоединились к фракийцам. Среди них префект заметил Маридия со связанными руками. И все-таки Катон не хотел верить свершающемуся у него на глазах предательству. Повернувшись к воротам, он крикнул:
– Макрон!
Ответа не последовало. Не теряя времени, он поспешил к Петиллию и его воинам.
– Макрон, отзовись, друг!
– Он здесь, господин префект, – откликнулся один из легионеров, и Катон бросился стрелой к подножию караульной будки. В полумраке он рассмотрел неподвижное тело распростертого на земле легионера. Второй легионер сидел, прислонившись к воротам, и зажимал левой рукой раненую правую руку, пытаясь остановить кровотечение. Еще один римлянин стоял на коленях возле лежащего на боку Макрона. При виде друга у Катона екнуло сердце. Присев на корточки, он стал всматриваться в знакомые черты. Веки центуриона слегка вздрагивали, из груди вырывались слабые стоны, но крови видно не было.
– Его ударили по голове, – доложил один из часовых. – Я сам видел, как это произошло сразу после вашего прихода.
У Катона гора свалилась с плеч, Однако в следующее мгновение его охватил приступ гнева. Обнажив меч, он повернулся к Квертусу.
– Арестовать этого человека! Всех их арестовать!
Центурион Петиллий переминался с ноги на ногу и выглядел растерянным.
– Трусы! – сплюнул Катон. – Трусы и дезертиры! Выполняйте приказ! Арестуйте фракийцев!
Петиллий робко приблизился к центуриону и его воинам.
– Сложите оружие!
– Еще чего! – расхохотался Квертус. – Только попробуйте, и меня поддержат все воины! Верно, ребята? Нам до смерти надоел этот римский щенок! У него нет права вами командовать. Крепость принадлежит мне и фракийцам!
Центурион взметнул в воздух меч, и столпившиеся вокруг воины поддержали его поначалу робкими возгласами, а затем приветственными криками. Катон заметил, что к ним присоединяются некоторые воины, столпившиеся вокруг караульной будки, намереваясь поддержать командира. По спине префекта пробежал озноб. Еще немного, и ситуация окончательно выйдет из-под контроля. Выступив вперед, он обратился к воинам:
– Послушайте, что я скажу!
Дождавшись, когда наступит тишина, Катон указал пальцем на Квертуса.
– Этот человек – трус! Он собирался покинуть крепость и бросить нас на произвол судьбы!
– Ложь! – взревел Квертус. – Я послал своих людей поднять тревогу, потому что этот римлянин отказался дать приказ! Хочет, чтобы мы все здесь погибли! А я бы вас спас!
– А что здесь делает брат Каратака? – Катон указал на Маридия. – Ты хотел использовать его как заложника и прорваться сквозь вражеские заслоны. Разве не так?
– Естественно, – хитро прищурился Квертус. – А иначе у моих людей не было бы шанса выбраться отсюда. Лучше использовать ублюдка для благого дела, чем оставить без толку гнить в цепях.
– А сам ты собирался остаться здесь, верно? – с саркастической усмешкой поинтересовался Катон. – После того как отправил своих людей из крепости?
– Разумеется. Мое место здесь, рядом с товарищами. Я должен вести их в бой.
– Бессовестный лжец и трус! Вон там, у ворот, свидетели твоей измены. Люди, на которых ты напал, чтобы удрать из крепости. Ты перебил бы их всех и сбежал, открыв ворота врагам. Явно рассчитывал, что нас уничтожат, а ты вернешься в Глевум и расскажешь, как пробивался с боем и сохранил для легата ценного пленника. Я тебя раскусил.
– Никого ты не раскусил! – огрызнулся фракиец, протягивая руки к своим сторонникам. – Братья, пришло время восстановить нашу власть в крепости и избавиться от спесивого дурака! Его самого надо арестовать за трусость! Префект, который не в состоянии истребить врага под корень. Он не достоин вашей верности, а меня вы не раз видели в деле. Так пойдемте со мной, братья! А эту собаку закуем в цепи вместе с силурским ублюдком!
Квертус взметнул вверх меч с боевым кличем, который подхватили самые рьяные приспешники. Катон чувствовал, как гулкие удары сердца отдаются в ушах. Власть стремительно ускользала из рук, и надо было немедленно действовать, пока еще остается надежда перетянуть на свою сторону фракийских наемников. На верность легионеров можно положиться, но они в меньшинстве, и если начнется драка, потерпят поражение. Чтобы спасти положение, остается лишь одно: воспользоваться шансом, который, сам того не желая, неосмотрительно предоставил Квертус.
Собравшись с силами, Катон вышел на открытую площадку между легионерами и фракийцами, где все могли его видеть. Он поднял вверх руки, и шум постепенно утих.
– Все слышали, что центурион Квертус обвиняет меня в трусости. И я ни от кого не потерплю подобного оскорбления! Вы все – храбрые воины, и только отважный офицер достоин вашей верности. Так посмотрим, кто чего стоит. Кто действительно достоин быть командиром Кровавых Воронов! – Он направил острие меча на Квертуса. – Я вызываю этого человека на поединок за право называться вашим командиром. И если Квертус откажется, значит, он и правда трус! А я утверждаю, что так оно и есть!
Некоторое время стояла гробовая тишина. Слова Катона всех ошеломили. Однако Квертус быстро опомнился и, презрительно усмехаясь, обратился к префекту:
– Хочешь со мной сразиться? – Фракиец понизил голос, чтобы его слова мог слышать только Катон: – Да ты просто убогий дурачок, префект Катон, и сейчас поплатишься за глупость своей никчемной жизнью.
Квертус сбросил с плеч меховой плащ и развязал ремни на нагрудной пластине, которая упала на землю. Фракиец остался в одной тунике, как и Катон. Правда, он был на голову выше и гораздо более мощного телосложения. Положив клинок на плечо, он обратился к префекту:
– Какое оружие выбираешь, спату или гладиус?
Мозг Катона лихорадочно работал. У кавалерийского меча больший радиус действия и он тяжелее, но Катон привык сражаться легионерским оружием, которое служило ему верой и правдой во всех военных кампаниях.
