Сергей Герасимов - Помни о микротанцорах
– Или он собирался уничтожить нас, – сказал старик. – Проще нужно мыслить, проще. Он сделал лекарство, взял ампулу и пришел к нам, чтобы нас убить. Он собирался найти дракона и брызнуть ядом нему на кожу.
– Но он никогда не найдет дракона, – возразил Джото.
– Конечно не найдет, – сказал старик. – Не найдет, потому что никогда не проснется.
– Вы хотите сейчас?
– Почему бы и не сейчас? Он сделал все, что от него требовалось. Теперь он может спать вечно.
– Он мог бы сделать намного больше.
– Лучшее – первый враг хорошего, разве ты этого не знаешь? – сказал старик.
– Мне не надо больше. Мне надо, чтобы он не проснулся. Выполняй.
Камеры показывали мирно спящего человека. Датчики углекислоты фиксировали каждый его вдох и выдох – двадцать два вдоха в минуту. Температурные датчики определяли температуту всех участокв тела – она была нормальной. Дистанционный гальванометр мерял силу и частоту импульсов, идущих по нервам – и определял, что человек спал спокойно, не притворялся и никакие волнения его не тревожили.
Энцефалограф сканировал поверхностные поля мозга и говорил о том, что человеку снится сон о любимой женщине. Электронный мозг собирал данные воедино и гарантировал, что человек мирно спит, ни о чем не догадывается и ничего не замышляет. Те две недели, которые Гектор Пущин провел в подземелье, он постоянно находился под контролем сотен приборов – и все-таки ампулу с лекарством приборы проглядели. Сейчас эта тайна тревожит умы по крайней мере двух десятокв аналитиков, но пройдет всего несколько минут и мирно дышащее тело станет просто куском мертвого мяса – тогда эта тайна уже не будет волновать никого.
Герметическая дверь прижалась с тихим шипением. Таким тихим, что мозг спящего не отреагировал на звук. Потом в каюту начал поступать ядовитый газ.
Спустя минуту тело прекратило дышать и начало остывать. Энцефалограф зарегестрировал смерть мозга. Дистанционный гальванометр показал полное отсутствие нервных импульсов. Электронный мозг определил, что человек необратимо мертв.
Спустя четыре часа, когда молекулы ядовитого газа разложились и воздух в каюте стал безопасен, герметичную дверь попытались открыть. Но замок не среагировал на код. Тогда заменили чип-карту, но замок снова не открылся.
Электронный мозг просканировал систему замка и не обнаружил неполадок. Дверь просто не открывалась, безо всяких на то причин.
– Можно разрезать эту дверь, – сказал Джото, – Причем прямо сейчас.
– Какая разница? Это мелочь, которая ничего не изменит.
– Затем, что я профессионал, и меня учили обращать внимание на мелочи. И это уже вторая мелочь. Вначале он смог пронести ампулу, так, что приборы ничего не засекли. Теперь дверь, которая почему-то решила не открываться. Если он смог обмануть приборы однажды, он сможет это сделать и во второй раз.
– Ты хочешь сказать?
– Я хочу сказать, что его нет внутри. Его там не было уже давно. Любые приборы умеют ошибаться.
– Если так, сказал старик, – пусть вырезают дверь. А ты найти его и убей.
Ты сможешь его найти. Я не думаю, что он хотел сбежать. А если он не хотел сбежать, то он ушел на нижние этажи. Он хочет найти дракона. Найди его первым.
Гектор был на нижних этажах. Нижние, судя по всему, были гораздо меньше верхних. Неосвещенная стальная шахта уходила в глубину. Внутри были переборки, странной формы и все с отверстиями разной формы и калибра. Вокруг шахты шла галерея, которая на самом деле представляла собой одну большую лестницу, ведущую вниз. Диаметр шахты был метров двадцать. Гектору казалось, что сквозь отверстия он видит натянутые тросы внутри, но из-за темноты он не мог сказать точно.
Голос оставался с ним. Голос направлял его, указывая путь, предупреждал об опасности. Голос делал все, что может сделать голос, но не более того.
– Они еще не хватились меня? – спросил Гектор.
– Уже давно хватились.
– Они знают, что я здесь?
– Конечно. Я могу имитировать показания приборов, но я не могу сделать твоих врагов слепыми или глупыми. Сейчас ты их увидишь.
– Их много?
– Лучше не связывайся. Впрочем, пока ничего страшного. Они полагаются на свои самонаводящиеся винтовки, а я могу сбить прицел. Страшное начнется тогда, когда они поймут, что не стоит рассчитывать на технику.
Где-то высоко над его головой срикошетила пуля. Потом посыпался целый град.
Стреляли беззвучно и только пули гулко цокали о стальую обшивку шахты.
– Куда теперь? – спросил он.
– Лучше всего внутрь. Но будь осторожен.
Он протиснулся внутрь шахты. Здесь было несколько металлических лесенок, по которым можно было спускаться. Беспорядочные выстрелы продолжались. Несколько пуль ударили совсем рядом.
– Быстрее шевелись! – приказал голос. – Вниз!
Джото вышел на площадке четвертой основной галереи. Он был один и в то же время не один. Он был безоружен и в то же время вооружен. В галерее было очень холодно, около минус двадцати. На нем был комбинезон с электроподогревом и в то непробиваемый для большинства видов ручного оружия. Не то чтобы он боялся, но осторожность не помешает. Он сделал несколько шагов, слушая, как хрустят под его ботинками длинные иглы инея. В тишине он слышал шум своего дыхания, повисающего плотным облаком пара перед его лицом. Чуть слышно гудели резкие ультрафиолетовые светильники, ярко-голубые, жгучие полосы кварцевых ламп.
Эти лампы горели днем и ночью, дезинфицируя воздух в галерее. Ты ослепнешь, если будешь долго на них смотреть. Твоя кожа покроется волдырями, если этот свет будет освещать ее хотя бы полчаса.
– Где он? – спросил он вриск.
Вриск повесил в воздухе объемную схему шахты и начал медленно ее вращать.
– Остановить! Я вижу. Когда он будет здесь?
– Через четверть часа, если доберется.
– Он доберется, – сказал Джото.
Он прошелся вдоль галереи, прислушиваясь. Здесь было тихо. Люди редко заходили сюда – здесь оставались только контролирующие приборы и аппараты для уборки. Ниже этого места был только один этаж, последний и лучше всего охраняемый. На последнем этаже не было ни людей, ни приборов – последний этаж охранял себя сам.
Он ходил туда и сюда, пытаясь погасить ненависть, оранжевой волной поднимающююся со дна его души. Чтобы победить, ты должен быть спокоен.
Ненавидящий слеп, а что может быть лучше слепого противника? Всю жизнь он воевал и прекрасно умел справляться с собой. Всегда раньше, но не сейчас. Но ощущал, как ненависть захлестывает его, засасывает его, проглатывает его целиком. Это была животная ненависть, для которой не нужны предлоги, поводы или причины.
