Иван Сибирцев - Сокровища Кряжа Подлунного
Но нетерпение часовщика объяснялось не только его многолетней привычкой обедать в строго определенное время. В последние дни Прохоров пережил немало горьких минут.
…Даже самые близкие друзья, знавшие его лет тридцать пять назад, не признали бы в шестидесятилетнем крутогорском часовщике пышущего здоровьем молодого майора инженерной службы германского вермахта Отто фон Ранке. Много воды утекло с той поры. Ранке дослужился до полковничьего чина, принимал участие в конструировании «летающих снарядов» и в работе по созданию германской атомной бомбы.
Потом пришли дни разгрома и капитуляции некогда грозных гитлеровских полчищ, поспешное бегство за океан. И вот на его плечах мундир чужой, вчера еще вражеской армии. И вновь работа над средствами адского разрушения.
И новый удар. Настало время, когда правительство страны, давшей приют фон Ранке, отказалось от его услуг. Средства разрушения там, как и во всем мире, больше не производились.
Тогда он — офицер высокого ранга, инженер с именем стал просто агентом частной разведки миллиардера Гюпона.
Вся жизнь его была посвящена разрушению. И только здесь, в частной разведке, нуждались теперь в людях его профессии.
И вот счастье, наконец, как будто улыбнулось ему. В Крутогорске русские начинали небывалый по размаху эксперимент, готовились зажечь Земное Солнце. И тогда ему было приказано ехать в этот неведомый Крутогорск, затаиться там и ждать часа для нанесения верного и беспощадного удара. Так он превратился в Павла Сергеевича Прохорова. Имя фон Ранке было навсегда забыто, в списках агентуры вместо него стояла безликая кличка «Ворон».
Прохоров сделал все, как было ему приказано. Он добрался до Крутогорска, обжился в нем. Он нашел уединенный дом, примыкающий к обширной пещере. Он работал как зверь, как самая последняя лошадь, спал по три часа в ночь. Он по винтику собрал высокочастотный генератор, питавшийся от привезенных им с собой атомных аккумуляторов. Он прожег этим генератором подземный ход в пещеру, оборудовал обширный тоннель для хранения атомных и полупроводниковых батарей и для укрытия будущих сообщников. Он собрал электромоторы, двигавшие валун в конце тайного хода. Он превратил свой дом в неприступную крепость.
О, как ждал он своего часа, как смаковал, наслаждался мыслью о будущей своей мести этим людям, дважды губившим его карьеру. Но в третий раз он не позволит им этого. Теперь он насладится их гибелью. Уже собран портативный излучатель высокозаряженных частиц. Все готово к последнему удару…
У него не было сомнений. Он ненавидел в этой стране все. Но более всего он ненавидел Стогова. Этот человек для Прохорова олицетворял собою все, что было враждебно ему, Отто фон Ранке, все, с чем боролся он всю свою жизнь.
Прохоров внимательно следил за каждым шагом Стогова, знал все его работы, все привычки и привязанности. Чутье разведчика и знающего инженера подсказывало: «Час удара близок». Действительно, четыре месяца назад прибыли помощники: Чиновник и Кондор. Прохоров ждал приказа.
Но вместо приказа прибыл этот самоуверенный выскочка, и он, а не Прохоров, возглавил операцию. Прохорову не позволили даже насладиться видом закованного в цепи Стогова, от него скрывают убежище Шефа. Шеф приблизил к себе эту старую калошу Кондора, а на долю Прохорова досталась второстепенная роль: наушничать в городе, скрывать этого хлыща — Чиновника, да оберегать созданный годами труда арсенал для нанесения удара по станции.
И новые планы мести, теперь уже Шефу, зрели в воспаленном мозгу Прохорова, но он понимал: опять надо набраться терпения и ждать, ждать.
Оставшись один, Прохоров быстро собрал и спрятал в шкаф инструменты, убрал еще неотремонтированные часы и уже готов был выйти на улицу, но неожиданно вновь скрипнула входная дверь.
На пороге мастерской стоял широколицый, светловолосый бригадир водопроводчиков, который разговаривал с Прохоровым перед воротами его дома во время ремонта колонки. Он вошел не один. Вместе с ним в узкую дверь втиснулись еще двое крупных плечистых парней, тоже одетых в комбинезоны. «Должно быть, работяги из его бригады», — с неприязнью подумал Прохоров: он не любил, когда в чем-либо нарушались его планы, а неожиданный визит водопроводчиков грозил лишить его обеденного перерыва.
Однако широко открытые синие глаза вихрастого бригадира дружелюбно светились, он чуть виновато улыбался, и Прохорову волей неволей пришлось согнать с лица суровость и ответить на улыбку бригадира тоже подобием улыбки.
— Виноват, виноват, товарищ Прохоров, — говорил жизнерадостный бригадир, — в тот день, на который мы с вами уславливались, никак не поспел. Только сейчас сумел выкроить минутку. И, черт его знает, отчего это в Крутогорске так часто портится водопровод, просто чинить не поспеваем. Как у вас, сейчас нет перебоев с водичкой?
— Да после вашего визита вроде бы наладилось, — хмуро сообщил Прохоров, окончательно убедившийся в том, что словоохотливый бригадир оставит его без обеда, и так же хмуро поинтересовался:
— Где же ваши часики?
— Часики-то? — вновь улыбнулся бригадир. — Сейчас, сейчас будут и часики. Они у меня далеко запрятаны, — медленно говорил он, роясь во внутренних карманах комбинезона, — да и как не прятать? Вещь дорогая, заграничная. Со всякими фокусами часы, других таких не встречал, мне их братишка подарил, он за границей долго работал. Вот сейчас только разверну платочек, я их в платочек замотал, чтобы мягче было.
Излияния бригадира о его необыкновенных часах прервал один из рабочих.
— Какая у вас витрина любопытная, — кивнул он на стоявший за спиной Прохорова, застекленный шкаф, на полках которого лежали часы самых разнообразных форм. — Сколько на ней часов, да какие занятные, разрешите взглянуть?
— Глядите, — хмуро согласился Прохоров и добавил: — хотя, вообще-то, сюда, за прилавок, посторонние люди не ходят. Ну, да что с вами сделаешь…
Рабочий, не ожидая повторного приглашения, шагнул за невысокий деревянный барьерчик и, рассматривая витрину, встал за спиной Прохорова, другой рабочий с безразличным видом подошел к окну мастерской.
К этому времени бригадир извлек, наконец, из своих бездонных карманов драгоценные часы.
— Вот они! — усмехнулся он, держа на ладони тускло поблескивавшие часики. — Вот они, держите, да не уроните. Двумя руками держите! — неожиданно властно скомандовал бригадир.
Опешивший на мгновение Прохоров, повинуясь этой команде, машинально протянул вперед обе руки, и в ту же секунду их, точно стальными кольцами, стиснули цепкие пальцы бригадира.
