Вадим Тарасенко - Вспомнить все
– Совсем не бояться людей, – Кларк Ларионов округлым жестом рукой указал на стоящих внизу животных и летящего орла.
– А чего им нас бояться? Кормим и лечим. Им скорее самой природы стоит опасаться.
Слова Боба Каминского словно выключили звук – в салоне повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь гулом двигателя.
Борис непрерывно шарил глазами по раскинувшейся под ним земле и буквально чувствовал, как отчаяние медленно, миллиметр за миллиметром, поднимается в нем. Он все отчетливей понимал, что ни сидящим рядом с ним людям, ни кому-либо еще он не может ответить, случится ли тут грандиозная природная катастрофа, которую он так отчетливо увидел у себя перед глазами там, в Киеве, сидя рядом с сошедшим с ума отцом. А если случится, то когда и как ее можно предотвратить. Уж лучше бы его видение было просто бредом переутомившегося мозга. Явные и скрытые насмешки над ним в этом случае – совсем ничтожная плата за спокойствие на планете. А если это все же не бред, а подсказка Бога? И вновь пара глаз пытливо вглядывается вниз, пытаясь увидеть, уловить некий знак, намек, ключ, отворяющий массивную дверь, за которой, словно золотые слитки, ответы на эти три вопроса: будет ли, когда, как избежать.
Вертолет продолжал лететь над руслом реки. По обоим ее берегам раскинулся величественный лес, а сами берега становились все круче и круче – приближался Гранд Каньон – одна из морщин на челе Земли, пережившей уже немало катаклизмов.
«Как у меня на речке дома», – взгляд русича рассматривал крутой песчаный берег, наверху которого, подходя к самому обрыву, толпились сосны.
Ему вдруг вспомнился уже далекий эпизод детства. Лето, речка Припять, соревнование «Победитель» – надо было спрыгнуть вниз вот примерно с такого же обрыва, переплыть речку, добежать до дуба на той стороне, сорвать с его ветки оранжевую ленточку и вместе с ней вернуться к месту старта. И как сейчас тридцатидвухлетний мужчина, так и тогда четырнадцатилетний паренек с отчаянием и надеждой смотрели на этот крутой берег, пытаясь найти решение. Тогда, восемнадцать лет назад, Борис нашел это решение. Он заметил на крутом откосе, вымытую стекавшей от недавнего дождя водой, ложбинку и по ней взобрался наверх, опередив бегущих впереди него двух пацанов, поднимавшихся вверх стандартным, окольным путем. Он вспомнил, как уже почти на самом верху песок под его ногами неожиданно пополз вниз, и он отчаянно схватился за жидкий пучок травы. И вновь, как и в далеком детстве, у мужчины напряглись мышцы живота, будто и сейчас стремясь предотвратить неизбежное падение. А левая нога дернулась, как и тогда, ища опору. Тогда он ее нашел – подвернувшееся гнездо береговой ласточки послужило опорой. Оттолкнувшись от него, паренек вскарабкался наверх, обрушив этот птичий домик.
«Толчок, обрушение», – что-то неясное зашевелилось в голове у Бориса, что-то сходное он уже где-то читал, и притом связанное с надвигающейся природной катастрофой. Русич сжал ладонями голову, словно пытаясь не пустить, не дать этой неясной мысли, мысли-тени покинуть голову, как это сделала она вчера, когда он стоял в том жутколесье, рядом с «Пастью Дьявола». Мысль тогда упорхнула, как та утка с заветным яйцом, в котором была смерть Кощеева. Неужели это произойдет и сейчас? Где тот спасительный посвист стрелы, пригвоздивший зловредную утку?
– Боря, что с тобой? Тебе плохо, милый?
Там же. Район пещеры «Пасть Дьявола».
10.45 по местному времени.
Человек еще раз оглянулся по сторонам. Зеленый лес, холмы, вдалеке виднеющиеся горы. Ярко-желтый, взятый напрокат автомобиль, стоящий рядом, казался инородным телом на фоне прекрасной природы. Тишина, и ни одного живого существа рядом. Мужчина взглянул на часы, затем, присев на корточки, сдвинул в сторону небольшой камень. Под ним оказалось углубление, очевидно вырытое раньше. Осторожно, не спеша он поставил в это углубление небольшую черную коробочку, взятую с собой из автомобиля. Мужской указательный палец уверенно нажал на черной поверхности единственную кнопку. Тотчас же рядом с кнопкой бесшумно замигала красным огоньком небольшая лампочка. Человек довольно улыбнулся, еще раз взглянул на часы, вытащил из кармана куртки телефон.
– Вылетай. Жду, – телефон вновь перекочевал в карман.
Все так же аккуратно и не спеша мужчина возвратил камень на прежнее место.
«Теперь остается только ждать», – человек поднялся с корточек и огляделся.
Атлантический океан. Высота сорок километров.
Борт самолета «А -1200».
15.45 по атлантическому времени.
Абу Абдульхайр зашел в один из туалетов, расположившийся почти в самом хвосте аэробуса. Маленькое помещение встретило его сильным специфическим запахом ароматизатора и блеском зеркал. Араб вынул из кармана мобильный телефон:
– Мухаммад, я в туалете.
– Понял, подожди немного.
В сотне метров от Абу его брат-близнец нажал на пульте управления кнопку. Тотчас же на мониторе вспыхнуло: «Дверь № 24 разблокирована».
– Брат, можешь идти. Удачи тебе!
Абу спрятал телефон в карман, поправил перед зеркалом галстук и вышел из туалета. Уверенно повернул налево и прошел еще несколько метров по маленькому коридору в хвост самолета. Коридор заканчивался дверью. На ней светящейся краской было выведено: «24», а чуть ниже: «Вход в грузовой отсек №1. Посторонним вход воспрещен!».
Сзади послышался шум. Араб резко обернулся. Около туалета, который он только что покинул, стояла женщина с ребенком. Абу узнал француженку и ее сына, с которыми он разговаривал перед самым вылетом. Сзади них стояла стюардесса, очевидно показывавшая пассажирке, как пройти в туалет. Увидев здесь Абу, ее лицо стало удивленным. Но очевидный вопрос она задать не успела, мужчина опередил ее.
– О, мадам, рад снова вас увидеть! Пьер, ты слушаешь свою маму? Ты мне это обещал. А обещание мужчины закон!
Обе женщины застыли, ошеломленные этим напором. Лишь детский мозг, не умеющий еще улавливать различные нюансы отношений между людьми, а следовательно, не тратящий время на их анализ, мгновенно выдал:
– Да, мсье, я слушаюсь свою маму, а потом буду ее защищать.
– Вот это слова настоящего мужчины!
– Простите, мсье, нам надо идти, – мать Пьера открыла дверь туалета.
– О да, конечно.
Дверь за малышом и его мамой закрылась.
– Простите, мсье, а что вы делаете около этой двери? – стюардесса направилась к арабу.
«Черт бы побрал этих богатеньких европейцев. Видите ли, они чувствуют себя дискомфортно, если их в полете обслуживает робот, а не человек. Вон, китайцы или японцы обходятся роботами и ничего, не умирают».
