Денис Бурмистров - Равновесие Парето
Он вновь схватил меня за руку и как капризного ребенка потащил на улицу. Я слабо сопротивлялся, но уже больше из чувства противоречия. Не скажу, что аргументы бородатого хама меня убедили, но спорить не было ни сил, ни желания. Тем более, что и сиюминутный порыв прошел.
Возле палатки связи стоял высокий, худой незнакомец. Я вскрикнул — это был бледный мужчина, который шел за нами по пятам. Тот, из-за которого я чуть было не выпрыгнул в окно.
— А ну, отойди от палатки! — увидел его Олег, зарычал, набычился, поднял с земли оброненную лопату. — Отойди, тебе говорят!
Душа Города, собиратель памяти, отец Краснова — кем бы он ни был — выпрямился и повернул голову в нашу сторону. Он не боялся дневного света, его самого окутывала чуть заметное свечение, воздух вокруг колебался, как от жары. Бесцветный, словно рисунок в карандаше, с четкими линиями изможденного лица, с черными точками внимательных глаз. Я заворожено наблюдал за этим существом, которое явно не было человеком. Тогда, ночью, он привиделся мне иным.
— Мы хотим всего лишь уйти! — выкрикнул Олег. — Мы не нужны тебе!
Он опустил лопату, понимая ее бессмысленность как оружия, поднял вверх ладони. Замер, решая, что же делать дальше.
Я сделал шаг вперед, поближе к товарищу. Бледное лицо Души дрогнуло, он посмотрел на меня. Он был неуловимо похож на Дениса, тот же взгляд, тот же наклон головы. Действительно, его пропавший отец?
— Я видел, ты приходил за мной, — решился я. — Но ты тогда отпустил меня. Почему сейчас ты идешь за нами?
Душа молчал, не двигаясь. Я увидел, что земля под ним стала похожа на серый пепел.
— Юдин был прав? Ты не забрал меня потому, что я чужой? — не сдавался я.
Существо, некогда бывшее Красновым — старшим, поморщилось как от зубной боли, но медленно кивнуло. Что, у него на Юдина такая реакция?
— Но теперь, — подбирая слова, продолжил я. — Ты догнал меня… нас. Зачем?
Карчевский чуть не дернулся за отложенной лопатой, а я вздрогнул, покрываясь холодной испариной, когда горную тишину вдруг прорезал свистящий звук, будто разом вытащили ниппели из тысяч шин. Звук был резкий, неприятный, он шел сразу отовсюду, не только со стороны не размыкающего рта существа. К своему удивлению я различил:
— Нужен видящий обе стороны. Нужен ты. Другие не важны.
Карчевский с тревогой посмотрел на меня. В его глазах читалась настороженность и предупреждение. Он сделал еле заметный шаг ближе ко мне, недобро сощурившись, повернулся к Душе.
— Уважаемый, — произнес он без какого-либо почтения. — Повторюсь, что не с того мы контакт начали. Да и не очень хочется общаться через посредников. Может, мы потом прилетим, посидим и все обсудим?
Худая фигура переместилась ближе к нам, я даже не заметил как. Явственно запахло чем-то пряным, такой запах я почувствовал, когда впервые ступил на землю Славинска. Значит, ты и тогда был там?
— Я не посредник, — вновь свист и шелест сложились в слова. — Я сам по себе. Меня пробудили. Оставили. Я — город. Теперь ничей.
Олег с поразительным спокойствием в голосе произнес:
— Если не сложно, не приближайся ближе. Ты нас пугаешь. Если не хочешь нам зла — сделай, как я прошу.
Воздух вокруг существа теперь колебался явственнее, но исходящего тепла я не чувствовал. В какой-то момент, когда редкий солнечный луч прорвался сквозь облака и мазнул нас своим светом, в этом дрожащем воздухе за спиной Души сверкнули мелкие искорки. Словно встряхнули длинный ковер с блесками, волна вспышек прокатилась от худого существа до выхода в лагерь, укатилась за перевал, в сторону города, связывая их невидимым поводком.
Существо оставалось на месте, не сводя с нас взгляда немигающих глаз. От него не исходило угрозы, но я чувствовал, что расправиться с нами ему не составит труда. Тем более, что, видимо, именно оно повинно в пропаже контингента спасательного лагеря.
— Что случилось с нашими друзьями? — спросил Карчевский угрюмо.
Мне показалось или бесцветное лицо на миг сделалось растерянным.
— Я ничего не мог сделать, — шепот совпал с дуновением ветра.
— Их можно вернуть?
Существо молчало. Олег покачал головой, обреченно махнул рукой. Достал из нагрудного кармана сигарету, закурил. Демонстративно отвернулся от Души, поднял на меня хмурое лицо.
— Поговори с ним. У меня слов нет, сейчас мат полезет. Все одно он по твою душу.
Что спросить? Много вопросов, много. А время идет! Сколько еще оно будет ждать, пока не сделает то, зачем пришло? Черт, голова сразу опустела, все мысли разбежались как тараканы по углам!
Я понимал, что в этот миг происходит что-то очень-очень важное. Что к этой нашей встрече, возможно, вело все то, что происходило со мной в Славинске. Все-таки прав был фанатик Юдин, я уникален здесь и сейчас. Но отчего не тешится самолюбие, отчего хочется скинуть с себя нежеланный груз?
Я топтался на месте, не находил места рукам и прятал глаза от пронзительного взгляда сияющего существа. Что спросить? Я что-то должен спросить или просто завести беседу? А вдруг ему что-то не понравится? Мы же почти ушли из Славинска, Боже мой, почти спаслись!
— Они инопланетяне? Ну, те, кто тебя пробудил? — бросил через плечо Карчевский.
Вновь молчание. Геолог раздосадовано покачал головой, щелчком выбросил окурок с разжеванным фильтром.
— Пойдем, Игорь. Чего с этим истуканом разговаривать…
Все произошло очень быстро. Не успел Карчевский сделать шаг, как вдруг захрипел, упал на колени, выгнулся назад. Он захрипел, обхватывая большими ладонями голову, лицо его побагровело.
— Ссу… укк… ка!
— Что ты делаешь? Остановись! — заорал я, инстинктивно делая шаг к Олегу, но боясь приблизиться.
Душа перевел тяжелый взгляд из-под сбившихся на переносице бровей с геолога на меня. Сияние вокруг него усилилось, я мигом вспомнил ночное видение, когда он приходил за мной. Ощутимо пахнуло пряностями, защекотало в горле. Фигура существа колебалась в парящем воздухе, от него расползались по земле отростки серого пепла.
— Я слаб и умираю, — в голосе Души послышалось шипение множества змей. — Те, кто судили, дали мне еще один шанс. Я могу начать сначала. Могу остаться в живых. Нужен тот, кто станет первым кирпичиком. Я не хочу умирать.
— Отпусти его! — я в бессилии топнул ногой, скривился от боли. Все-таки решился, бросился к Карчевскому. Упал перед ним на колени, замер, не зная чем помочь.
Лицо геолога покрылось испариной, я явственно слышал скрежет зубов. Пальцы пауками вцепились в грязные волосы, с багрового лица на меня смотрели глаза безумца. Но в них не было страха, только боль и злоба. Мне захотелось завопить, зарыдать от жалости к товарищу.
