Вернон Виндж - Пламя над бездной
— Миледи Равна, мы не можем быть уверены в наших экстраполяциях. Может стать ненамного хуже, чем сейчас, или… Вы же знаете, что «Внеполосный» не был окончательно готов к отлету. Еще оставалось провести окончательные испытания. В некотором смысле это волнует меня больше всего остального. Мы не знаем, какие могли затаиться ошибки в программах, особенно когда мы достигнем Дна и отключится нормальная автоматика. Нам остается тщательно следить за гипердвигателями… и надеяться.
Это был кошмар всех путешественников, особенно возле Дна Края: отказывают гипердвигатели — и световой год становится делом не минут, а лет. Даже если они запустят субсветовой двигатель и лягут в гибернацию, то в момент их прибытия Джефри Олсндот будет много тысяч лет как мертв, а тайна корабля его родителей похоронена в какой-нибудь средневековой помойке.
Фам Нювен махнул рукой в сторону ползущих звездных полей.
— И все же это Край. С каждым часом мы пролетаем больше, чем флот Кенг Хо мог пройти за десятилетия. — Он пожал плечами. — Ведь здесь наверняка есть места, где мы можем сделать ремонт?
— Несколько таких.
Ничего себе «Быстрый полет, никем не замеченный». Равна вздохнула. Окончательная подготовка корабля на Ретрансляторах должна была включать установку дублирующего оборудования и оттестированных программ, способных работать возле Дна. Все это теперь далекие «могло быть». Она посмотрела на наездницу.
— А какие есть мысли?
— На какую тему? — спросила Зеленый Стебель.
Равна прикусила губу. Кто-то говорил, что наездники — раса комиков. Это, конечно, так, но, как правило, они не нарочно.
Синяя Раковина что-то протрещал подруге.
— А! О том, где можно получить помощь. Да, есть несколько возможностей. Сьяндра Кеи отсюда в трех тысячах девятистах световых лет, но по ту сторону бури. Мы…
— Слишком далеко, — сказали Равна и Синяя Раковина почти в один голос.
— Да-да, но вспомните: миры Сьяндры Кеи почти все людские, ваш дом, миледи Равна. И мы с Синей Раковиной их очень хорошо знаем; в конце концов, там мы брали груз шифровального оборудования, которое везли на Ретрансляторы. У нас там друзья, а у вас — семья. Даже Синяя Раковина согласен, что там мы можем сделать эту работу, не привлекая внимания.
— Да, если мы туда попадем, — ворчливо заявил Синяя Раковина.
— Ладно, а каковы другие варианты?
— Они не так хорошо известны. Я составлю список. — Щупальца Зеленого Стебля задвигались над консолью. — Наш последний шанс на выбор довольно близко от выбранного нами курса. Цивилизация в отдельной системе. Называется… название переводится как «Гармоничный Покой».
— Вечный покой? — пошутил Фам.
Пока что они решили спокойно продвигаться вперед, наблюдая за шипами и отложив решение об остановке на ремонт. Дни складывались в недели, недели — в месяцы. Четверо путешественников в опасном рейсе ко Дну ради благородной цели. Показатели гипердвигателей ухудшались, но медленно, в точном соответствии с предсказаниями корабельного диагноста.
Погибель расходилась по Вершине Края, и ее атаки на архивы Сети растянулись куда дальше, чем она могла достать непосредственно.
Связь с Джефри стала лучше. Сообщения стали поступать по одному-два в день. Иногда, когда антенный рой «Внеполосного» оказывался правильно настроен, они с Равной могли говорить почти в реальном времени. Развитие мира Стальных Когтей шло быстрее, чем ожидалось, — возможно, достаточно быстро, чтобы мальчик смог спасти себя сам.
Тяжело было время — вчетвером взаперти в одиноком корабле, с единственной нитью во внешний мир, и та вела к потерявшемуся ребенку.
Как бы там ни было, а это было по-настоящему скучно. Хотя у каждого было достаточно работы. Равне досталось управление библиотекой корабля и извлечение из нее планов для помощи господину Булату и Джефри. Библиотека «Внеполосного» была нулем по сравнению с Архивом Ретрансляторов или даже с университетской библиотекой на Сьяндре Кеи, но без соответствующей поисковой автоматики она была столь же непознаваемой. А по мере их продвижения с автоматикой приходилось возиться все больше и больше.
И все-таки… в присутствии Фама скучно быть не могло. У него были десятки проектов, и он интересовался всем.
— Путешествие может быть подарком, — любил говаривать он. — Сейчас у нас есть время собраться, время подготовиться ко всему, что может ждать впереди.
Он стал учить самнорский. Это шло медленнее, чем имитация обучения на Ретрансляторах, но у этого парня была настоящая склонность к языкам, а Равна давала ему достаточно практики.
Каждый день он проводил несколько часов в мастерских «Внеполосного», часто на пару с Синей Раковиной. Реализуемая графика была для него новым понятием, но Уже через пару недель он мог делать не только игрушечные прототипы. Построенные им скафандры имели двигатели и карманы для оружия.
— Мы не знаем, как там будет, когда мы прилетим, и силовая броня может очень и очень пригодиться.
В конце каждого рабочего дня они сходились на мостике сличить свои записи, рассмотреть последние сведения от Джефри и господина Булата, проверить состояние гипердвигателей. Для Равны это бывало самое счастливое время дня… и самое тяжелое — тоже. Фам настроил автоматику дисплея на показ кругового обзора стен замка. Огромный очаг заменял окно, где обычно выводилось состояние связи. Звук был почти натуральный, даже часть жара от «огня» шла от этой стены. Это был зал замка из памяти Фама, с той Канберры, о которой он говорил. Но это не сильно отличалось от Века Принцесс на Ньоре (хотя те замки стояли в основном на тропических болотах, где редко использовались большие очаги). По какой-то непонятной причине он нравился даже наездникам; Зеленый Стебель говорила, что он напоминает ей торговую стоянку времен первых лет с Синей Раковиной. Как путешественники после долгого ходового дня, они отдыхали в уюте фантомного зала. А когда все деловые вопросы бывали решены, Фам с наездниками обменивались рассказами, и это затягивалось иногда до глубокой «ночи».
Равна сидела рядом с ним, самая молчаливая из всех четырех. Она смеялась вместе со всеми, иногда принимала участие в дискуссиях: у Синей Раковины бывали припадки юмора по поводу веры Фама в шифрование открытым ключом, и Равна рассказывала истории, подтверждающие мнение наездника. Но это было и самым тяжелым для нее временем. Да, рассказы были удивительны. Синяя Раковина и Зеленый Стебель побывали во многих местах, и в душе они были бродячими торговцами. Надувательство, яростный спор о цене, товары — это было частью самой их жизни. Фам самозабвенно слушал рассказы своих друзей, а потом рассказывал свои — как он был принцем на Канберре и что значит быть торговцем и исследователем в Медленной Зоне. И при всех ограничениях Медленности его рассказы перешибали истории наездников. Равна улыбалась и старалась изобразить энтузиазм.
