Игорь Борисенко - Вариант "Ангола"
– Эй! – вдруг раздался оклик. – Что такое?
Кричали откуда-то сзади, я не мог повернуть голову, чтобы увидеть, кто это был – но по голосу узнал Гришу Кондратьева. Ударил луч света от фонарика, заплясав по угольно-черным телам.
Чужаки замерли, словно в руках у Кондратьева был не фонарик, а мощнейший прожектор, и его луч ослепил их.
"Стреляй, Гриша!", хотелось закричать мне, но язык по-прежнему не слушался.
И тут Кондратьев увидел лежащего меня – а может, мешки с алмазами за спинами чужаков.
– Ах вы, гады! – закричал он, и тут же загрохотал автомат.
Он попал – одного чужака пуля сбила с ног, я даже видел, как полетели в стороны какие-то черные куски, но двое оставшихся вскинули свои цилиндры, послышался уже знакомый мне звук, сверкнули две вспышки, и автомат замолчал.
А потом раненый чужак с трудом поднялся на ноги, и все трое скрылись в темноте.
* * *
Возможность двигаться вернулась примерно через час. По телу прокатывались обжигающие волны жара, конечности бессистемно подергивались… Но это постепенно проходило, и вскоре я со стоном смог подняться на ноги. Спотыкаясь, добрался до Кондратьева – тот тоже корчился на земле, пытаясь вернуть утраченный контроль над телом.
– Гриша, как ты?
– Жжы-ы-ыть мооожно, – нижняя челюсть бойца жутко дергалась. – К-к-кто эттто был?
– Не знаю, – я было пожал плечами, и тут же пожалел об этом: мышцы так скрутило судорогой, что левое плечо подтянуло аж к уху. – А-а, гадство…
Я помог Грише подняться, и так, опираясь друг на друга, мы сказочным Тяни-Толкаем зашагали в лабораторию.
К счастью, все были живы – только точно так же корчились от судорог, отходя от воздействия странных вспышек. Несколько минут спустя все собрались в лаборатории – приковылял даже Клюйко, которого нападавшие вырубили на вышке.
– Что случилось? – Зоя, сидя на койке, дрожала, словно ее бил озноб. – А, Саша?
Я рассказал о том, что видел, потом заговорил Кондратьев.
– Я сначала думал, что это из наших кто-то – но потом смотрю, трое их, и здоровые все, как кони, да еще рюкзаки тащат. Ну и влупил…
– А они? – у Вейхштена мелко подергивалась щека.
– Ну… одного вроде срезал, только он потом все равно ушел, – поник головой Гриша.
– И алмазы утащили, – негромко сказал я.
Все оцепенели. Лица выражали целую гамму чувств – растерянность, страх, безысходность…
– Гады, – Раковский шваркнул кулаком по столу.
– Это что же получается…, – пробормотал Попов, бесцельно крутя в руках пинцет. – Все… все зря?
– Что значит – "зря"? – Анте устало привалился к косяку. – Догоним. Отобьем.
– Ну что ты говоришь, Илия, – махнул рукой Горадзе. – Какое там "дагоним", какое там "атабьем"? Нам самим ноги уносить надо!
– Лаврентий…, – Анте прочистил горло, – ты ищешь оправдание для того, чтобы все бросить и уходить?
Горадзе побагровел.
– Да как…
– Тихо вы! – крикнула Зоя. Я и не подозревал, что она так может!
– Бросить алмазы мы не имеем права, – продолжала она. – Кроме того, врагов всего трое…
– Вот имэнно, что трое! Их трое, а нас пятнадцать – и что мы смогли сдэлать?
– Они застали нас спящими…
– Да мы даже нэ знаем, кто это такие! – воскликнул Горадзе.
– Хороший вопрос, – кивнула Зоя. – Саша, Григорий – вы их видели… Кто это мог быть? Португальцы? Или местные – в смысле, аборигены?
Гриша только плечами пожал – мол, понятия не имею. Все смотрели на меня.
– Я думаю, что это… что это ни те, ни другие.
– Кто же тогда?
– Ну…, – я замялся. – Звучит дико… Но… Черт! В общем, я думаю, что это… вообще не люди.
– Марсиане, что ли? – устало усмехнулся Попов. Все остальные тоже заулыбались – но эти улыбки были такими вымученными…
– Не удивлюсь, если так, – я чувствовал себя полным идиотом, но я говорил именно то, что думал. – Понимаете, они не похожи на людей. Черные, лица плоские – только глаза, больше ничего нет…
– Знаете, Саша, – мягко сказал врач, – по-моему, вы просто переутомились… Всем тяжело, все устали. А на улице еще и темно, хоть глаз выколи, как же их хорошо разглядеть? Мало ли что могло показаться.
– Товарищ Вершинин правду говорит, – буркнул Кондратьев. – Точно такие они и есть, как он сказал – чернющие, и глаза страшные, аж жуть.
– Понимаете, бывает так, что…, – начал было доктор, но тут заговорил Данилов.
– Ничего Сане не показалось, – прохрипел он. – Пусть он видел их в темноте – но я-то одного видел прямо как вас сейчас. И лампа тут светила. Он прямо ко мне подошел…
Доктор аж подпрыгнул, когда Данилов попытался подняться.
– Лежи, не двигайся!
– Мне лучше, – Данилов, скрипнув зубами, поднялся, и спустил ноги на пол. – Честное слово, лучше. Вот сюда он подошел, склонился прямо надо мной, потом прямо за бинты цапнул – и ходу.
– Кристалл! – я хлопнул себя по лбу. – Не за бинты он цапнул – кристалл схватил!
– Какой еще кристалл? – непонимающе посмотрел на меня Попов.
– Ах да, вы же ничего не знаете…
Я рассказал о кристаллах из третьего ящичка – об их удивительном подобии и не менее удивительных свойствах. Попов долго рассматривал практически затянувшуюся царапину, а потом сказал:
– Значит, заживляет раны…
Он перевел взгляд на Данилова.
– Ну-ка, посмотрим…
Он снова заставил краснофлотца лечь, а потом осторожно разрезал испятнанные кровью бинты. Несколько минут он сосредоточенно изучал рану, а потом поднял голову, и сказал:
– Ничего не понимаю. Это или переворот в науке, или… или чудо.
– То есть…
– То есть рана выглядит так, словно ей, по меньшей мере, недели три, – покачал головой Попов. – Некротической ткани нет, воспаления нет, гноя нет – даже стадия грануляции практически завершилась, началось рубцевание… Невероятно!
– Я же говорю, лучше мне…, – сипло сказал Данилов.
– Верю, голубчик, верю… Я теперь и в чудесные кристаллы верю, и в марсиан… Но как такое может быть? – Попов посмотрел на меня.
Я пожал плечами.
– Если бы я знал… Могу только сказать, что причина такого улучшения – определенно тот кристалл, который унесли нападавшие.
– Выходит, за кристаллами они и приходили? – спросил Вейхштейн.
– Возможно… Я бы за таким сокровищем и сам куда хочешь пошел.
Володька намек понял.
– Значит, ты тоже за то, чтобы попытаться отбить алмазы?
Я кивнул.
– И кристаллы. А главное – узнать, где они их добывают. Ну или делают…
– И узнать, КТО они такие, – добавил Вейхштейн.
– А может быть, это все-таки люди? – даже как-то жалобно спросил Попов. – И это у них такие маскировочные костюмы?
– Нет, – я покачал головой. – Не костюмы. Эти… эти существа – они ростом под два метра, но худые, как будто из спичек сделаны. Да у меня рука толще, чем их бедро! Не может человек быть таким. И движутся они не как люди – быстро, плавно.
