Эрнст Бутин - Поиск-86: Приключения. Фантастика
Александр Иванович разгневался. Он накричал на ребят и записался в первую попавшую очередь. Чтобы больше не приставали с гнусными предложениями, как он называл их заботу. Тоже не очень-то хорошо с его стороны, пожалуй. Впрочем, это кому как.
Как и следовало ожидать, Александр Иванович отнесся безответственно к столь важному делу. И немудрено, что его несколько раз передвигали в очереди, а дважды чуть было вообще не выгнали. И выгнали бы наверняка, если бы его место и так не было в самом конце.
А он особо и не переживал. В конце концов, главное — находиться в очереди. А бессмертие не к спеху… Но, когда ему только и оставалось взять и войти наконец в заветную дверь, начались всякие неувязки.
Вдруг откуда-то притащилась совсем древняя старушонка и стала проситься вперед. И где только раньше была?
Александр Иванович пропустил ее без слова.
Потом подошла молодая беременная женщина. Александр Иванович пропустил и ее.
Потом попросилась молодая мать с ребенком.
— Нам положено, — веско сказала она.
И Александр Иванович не нашелся с ответом.
Потом подскочила еще одна, средних лет, не беременная и без ребенка.
— Мне еще надо в парикмахерскую успеть! — гаркнула она и просто-напросто оттолкнула Александра Ивановича крепким голым плечом.
И коллектив не стерпел. За допущенную халатность Александр Иванович был перемещен далеко назад, в самый хвост.
Происшествие это его и взволновало-то вроде не сильно. Ну обидели в одной — в другую можно встать… Однако, придя домой, Александр Иванович прилег на диван, почувствовав какую-то слабость. А тут — хлоп! Инфаркт. Без всякого предупреждения. А в доме ничего такого от сердца никогда не водилось…
Человечество страшно удивилось случившемуся. За недолгий, в сущности, срок оно успело отвыкнуть от смерти. Нашлись даже такие, которых поступок Александра Ивановича возмутил. Но вслух они не стали об этом говорить.
Похоронили Александра Ивановича с большими почестями. Как-никак умер человек, который был способен уступить свое место в очереди…
Розовое облако
Утром мальчику исполнилось семь лет. Были именины, дети пили чай с тортом, а потом стали играть.
— Я буду мамой, — сказала соседская девочка.
— А я буду розовым облаком, — сказал мальчик.
Девочка стала укладывать кукол спать, а мальчик превратился в розовое облако и выскользнул в открытое окно. Он поднялся выше красных и голубых крыш, паря в восходящих потоках воздуха, а люди стояли внизу, удивленно задрав головы, и говорили, что розовых облаков не бывает, а если и бывают, то только на заре, и, стало быть, то, что они сейчас видят, вовсе не облако, а обман зрения.
А мать рассердилась. Она сказала, что ее сын пошел в отца и, значит, ничего путного из него не получится.
— Спускайся сейчас же, — кричала мать сыну, — иначе я перестану тебя любить!
И розовое облако послушно опустилось во двор и опять стало мальчиком, которому исполнилось сегодня семь лет. Мальчик как будто выпал из розового клочка тумана, видно, не рассчитав чего-то, и испачкал в пыли новую рубашку. Мать сердито вздохнула, а отец виновато промолчал, и мальчику стало грустно, потому что все так нескладно получилось.
Когда розовое облако снова стало мальчиком, которому исполнилось семь лет, все гости уже разошлись. В доме стало скучно и пусто. Наступил вечер. С неба упали первые обломки старых звезд. Отец, как всегда, взял мешок и пошел их подбирать, чтобы сделать из них новые звезды и к утру развесить по небу. А мать, проворчав ему вслед: «Я верчусь как белка в колесе, а в доме некому гвоздя забить!» — принялась мыть чистый пол.
Тогда мальчик стал морем. Он решил помочь матери, чтобы она не сердилась за испачканную рубашку. Он стал морем. Он подкатил свои волны к самому дому, и, когда мать вышла на крыльцо с ведром, море плескалось у самых ее ног, и одна волна замочила ей тапочек, совсем нечаянно. Тогда мать пнула волну, и тапочек полетел и исчез в пучине, так что его и после, когда море исчезло, не смогли найти.
И все-таки она зачерпнула воды, потому что устала за день и ей не хотелось идти на колонку в соседний переулок.
Большой белый теплоход загудел под окном. Мать откинула со лба влажную прядь, вышла на крыльцо с тряпкой в руках и сказала, что хозяина нет дома. Теплоход молча попятился, свалил килем плетень в огороде, который и сам упал бы не сегодня, так завтра, и скрылся за горизонтом.
— Быстро за стол и спать! — сказала мать, и море исчезло. Оно схлынуло, оставив лужи, пучки водорослей, ракушки. Обитатели поселка, надев болотные сапоги, бродили по раскисшим улицам, ловили в лужах рыбу, которая не успела уйти в глубину, и ругали непутевых соседей. Они обещали пожаловаться в милицию, в поселковый Совет, на производство, что вот, дескать, везде живут люди как люди, а у них в поселке что ни день, то чудеса, от которых один вред, и что отец с сыном совсем распоясались. А между тем на ужин во всех домах была свежая рыба, которую в магазине днем с огнем не сыскать, а некоторые потом даже торговали вяленой рыбой в городе у пивного бара, и рыба эта была нарасхват. И только в одном доме на ужин была жареная картошка, потому что отец ушел собирать осколки старых звезд, чтобы сделать из них новые звезды и развесить по небу, а мать мыла чистый пол, а сын был морем и не мог ловить рыбу в самом себе.
Отец пришел поздно усталый и голодный. У него болели обожженные звездами руки. Мать сонным голосом крикнула: «Картошка на столе, разогрей и ешь!» — и повернулась на другой бок. Мальчику приснилось, что ему исполнилось в первый раз в жизни восемь лет, и он улыбнулся во сне. Отец тихонько разделся и лег. Он долго ворочался, несколько раз вставал покурить. Ему не давала покоя мысль: «Вселенная расширяется, надо срочно что-то делать…»
ЕВГЕНИЙ ФИЛЕНКО
Ловушка для падающих звезд
— Смотри, звезда упала! — с детским восторгом воскликнула девушка Света и поцеловала Тимофеева.
— Да, — сказал Тимофеев и поцеловал девушку Свету. Затем, оправившись от естественного головокружения, добавил: — Это поэтическая метафора. На самом деле звезды не падают. Падают метеориты, раскаляясь и сгорая в атмосфере.
— Все-таки ты ужасный зануда, Витенька, — вздохнула девушка. — И за что я только тебя люблю?
После таких слов душа Тимофеева возликовала, воспарила к ночному небу и запела не своим голосом, в то время как тело пожало плечами и рассудительно заметило:
