Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Вне всяких сомнений (сборник)
— Но все это объясняется в понятиях рефлексов.
Профессор развел руками.
— Ну вы точно как Марта Росс. Она может что угодно объяснить с точки зрения христианского фундаментализма библейского пояса[40]. Ну почему бы вам обоим не признать, что есть вещи, вам непонятные.
Он замолк и наклонил голову набок, прислушиваясь.
— Вы ничего не слышали?
— Вроде.
— Давайте проверим. Правда, рановато, но, возможно, кто-нибудь из них уже вернулся.
Неподалеку от камина в воздухе парила фигура, облаченная в белое и распространявшая вокруг себя мягкое перламутровое сияние. Пока они нерешительно стояли в дверях, фигура повернула к ним лицо. Это было лицо Марты Росс, но чистое и просветленное до сверхчеловеческого величия. Фигура заговорила:
— Мир вам, братья!
Их охватила волна спокойствия, любви и доброты, как от материнского благословения. Фигура приблизилась, и они увидели за ее плечами длинные, широкие белые крылья классического ангела. Фрост еле слышно выругался.
— Не бойтесь. Я вернулась, как вы того хотели. Вернулась, чтобы объяснить и помочь.
Доктор вновь обрел дар речи.
— Вы — Марта Росс?
— Я отзываюсь на это имя.
— Что случилось с вами после того, как вы надели наушники?
— Ничего. Я уснула, проспала некоторое время, проснулась и пошла домой.
— И больше ничего? А почему же вы так выглядите?
— Я выгляжу так, как, по представлению детей земли, должны выглядеть Избранные Господа. Через некоторое время я отправилась миссионеркой в Южную Африку. Там мне потребовалось отдать свою земную жизнь служению Господу. Так я вошла в Град небесный.
— Вы попали в рай?
— Многие зоны я сидела у подножия Трона златого, воспевая осанны в его честь.
— Скажите, Марта — или святая Марта, — вмешался в разговор Дженкинс. — Где Эстелл? Вы видели ее?
Медленно повернувшись, фигура посмотрела на него.
— Не бойся.
— Но вы скажете мне, где она?
— В этом нет необходимости.
— Слабенькая от вас помощь, — с горечью отозвался Говард.
— Я помогу тебе. Внимай мне: возлюби Господа Бога всем сердцем своим и возлюби ближнего своего, как себя самого. Это все, что тебе надо знать.
Говард молчал; нельзя сказать, чтобы его удовлетворили слова Марты, но он не мог подобрать подходящего ответа, фигура снова заговорила:
— Мне надо удалиться. Господь да пребудет с вами.
Она мгновенно растворилась в воздухе. Фрост тронул студента за локоть.
— Идемте, нам стоит, пожалуй, глотнуть немного свежего воздуха.
Онемевший, ничего не соображающий Дженкинс не сопротивляясь последовал за профессором в сад. Некоторое время они молчали. В конце концов Говард набрался смелости.
— Вы видели ангела?
— Думаю, да, Говард.
— Но это же какой-то бред!
— Есть миллионы людей, которые не согласились бы с вами — необычно, слов нет, но — совсем не бред.
— Но это же противоречит всем современным представлениям — рай, ад, персонифицированный Бог, воскресение. Или все, во что я верил, — чушь, или я малость тронулся.
— Совсем не обязательно; более того — вряд ли. Я очень сомневаюсь, что вам доведется когда-нибудь увидеть рай — или ад. Вы будете держаться временной траектории, соответствующей вашей природе.
— Но она же казалась абсолютно реальной.
— Она и была абсолютно реальной. Я сильно подозреваю, что жизнь грядущая, какой ее представляет религия, вполне реальна для тех, кто верит в нее всем сердцем — как Марта. Но вам, скорее всего, предстоит путь, соответствующий вашим агностическим верованиям, — за исключением одного момента: когда вы умрете, то умрете не совсем, сколько бы вы ни говорили, что именно этого и ожидаете. Для человека эмоционально невозможно поверить в собственную смерть. Такое самоуничтожение просто невозможно. У вас тоже будет жизнь грядущая, но — соответствующая вашему материализму.
Но Говард не слушал. Он подергал себя за нижнюю губу и нахмурился.
— А скажите, док, почему все-таки Марта не сказала мне, что случилось с Эстелл? Непорядочно как-то.
— Сомневаюсь, что она знала. Марта направлялась по временной траектории, очень мало отличающейся от нашей, Эстелл захотела испробовать путь, ведущий далеко в прошлое — или будущее. Они практически не существуют друг для друга.
И тут из дома донесся голос, чистое, звонкое контральто.
— Доктор! Доктор Фрост!
Дженкинс резко повернулся.
— Это Эстелл!
Они помчались в дом, профессор мужественно старался не отставать от своего молодого собеседника.
Но это оказалась не Эстелл. В холле стояла Элен Фишер — и в каком виде! Грязный, разорванный свитер, чулки куда-то делись, на щеке отчетливо выделялась начинающая подживать ссадина. Фрост остановился и оглядел ее.
— Ты в порядке, девочка?
Элен по-мальчишески улыбнулась.
— Я-то в порядке. А вот посмотрели бы вы на того парня…
— Расскажи нам все.
— Сейчас. Только как насчет чашки кофе для блудной дочери? Да и от яичницы я бы не отказалась. И от хлеба — только побольше. Понимаете, там, где я была все это время, кормят как-то нерегулярно.
— Конечно, конечно. Сию секунду, — ответил Фрост. — Только где ты все-таки была?
— А нельзя девочке сперва поесть? Я ничего от вас не утаю. Что это Говард такой кислый?
Профессор шепотом объяснил. Элен посмотрела на Дженкинса с состраданием.
— Так ее еще нет? А я-то думала, что вернулась последней, я же так долго отсутствовала. Какое сегодня число?
Фрост посмотрел на часы.
— Вы явились вовремя: сейчас ровно одиннадцать.
— Какого черта! Простите, доктор. ««Все страньше и страньше», — сказала Алиса». Значит, всего пару часов. Между прочим, я отсутствовала по крайней мере несколько недель.
Запив третьей чашкой кофе последний тост, она начала:
— Проснувшись, я почувствовала, что падаю вверх — через какой-то страшный бред. Только не просите меня описать, как это было, — никто бы не смог. Так продолжалось, пожалуй, с неделю, затем потихоньку все начало упорядочиваться. Мне не очень ясно, в какой последовательности все происходило, но, когда окружающее немного успокоилось и пришло в фокус, я оказалась в маленькой, совершенно голой долине. Было холодно; разреженный, едкий воздух обжигал горло. В небе светили два солнца — одно большое, тусклое, красноватое, а другое — поменьше и такое яркое, что глазам больно.
— Два солнца! — воскликнул Говард. — Но это невозможно, у двойных звезд не бывает планет!
Эллен посмотрела на него.
