Елена Ворон - Без права на смерть
Анна помолчала, осмысляя услышанное. И вдруг повалилась грудью на руль, зарыдала в голос. Рыдания показались Лоцману несколько наигранными, однако страх ее был неподдельным.
— Я боюсь! — вопила Богиня. — Спрячьте меня! Спрячьте в Поющем Замке!
Глава 18
Совладать с Богиней оказалось невозможно. Сколько Лоцман ни уговаривал ее, как ни просил, под конец даже рявкнул — она твердила, что желает укрыться в Поющем Замке. Уяснив, что в Замке актеры в ее власти, а в Большом мире всё наоборот, Анна билась в истерике, пока охранитель мира не сдался.
— Хорошо, я отведу вас, — промолвил он устало, и Анна сейчас же утихла.
Он решил, что даст ей время прийти в себя и образумиться, а затем, если до той поры сам не управится с актерами, потребует ее участия. Богиня быстро собралась: натянула брюки и любимую зеленую блузу, уложила зубную щетку, пасту и полотенце, прихватила домашние тапки.
— Нельзя ли забрать туда компьютер? — осведомилась она, обводя последним взглядом разгромленный гостями дом.
— В Замке нет электричества, — напомнил Лоцман.
— И правда. Тогда я возьму ручку и бумагу. Может, что-нибудь напишу. — Анна успокоилась и повеселела. — Пауль, тебе тут прибираться и смотреть за домом. Вызови стекольщика и этого… который починит дверь.
— Ты вознамерилась осесть там надолго?
— Как получится, — улыбнулась Богиня. — Вы уж постарайтесь всё поскорее уладить. Идемте, господин Лоцман, Я готова.
Повесив сумку с пожитками на локоть, она думала первой войти в Зазеркалье — и с воплем отскочила, ударившись в непроницаемое черное стекло.
— Жуть какая! Жжется! Ах, пакость… — Она трясла руками, словно пытаясь освободиться от липкой грязи.
— А не лезьте. — Лоцман опробовал ладонью ход в иномирье, переступил через раму, обернулся на границе двух миров. — Дайте руку.
— Ты подумала, как вернешься? — спросил у Анны издатель.
— Ну-у… я же один раз ушла. Господин Лоцман меня в беде не оставит, — сказала Богиня с надеждой и, преодолев робость, взяла охранителя мира за руку. Зажмурилась и проскочила в Замок.
— Ох, темнотища! Тоже ночь, да? Надо ложиться спать?
Сквозь зеркало в комнату падал свет из кабинета. Итель с задумчивым видом поглядел вслед исчезнувшей в зазеркалье Анне, расчесал пятерней бороду и ушел, выключив в кабинете свет. Оказавшись в полной темноте, Богиня испуганно охнула.
Лоцман сотворил язычки пламени на свечах, которые оставила Хозяйка. Анну это не коснулось — она не схватилась за сердце, как Мария. Лоцман взял подсвечник и двинулся к разломанной двери, которую недавно рубил топором, чтобы попасть в свою комнату.
— Странно, — заметила Богиня. — Везде двери изуродованы: и у меня, и у вас.
Охранитель мира вышел в коридор, толкнул соседнюю дверь и первым переступил порог.
— Прошу вас. — Он опустил подсвечник на столик в изголовье кровати.
Анна с любопытством огляделась. В этой комнате деревянные панели доходили до потолка и были покрыты резьбой на охотничью тему: луки, ружья, охотничьи ножи, добытая дичь — утки с бессильно висящими головками, вытянутые тушки зайцев. На спинке кровати замерла, изготовясь к прыжку, деревянная рысь; на полу лежала тигровая шкура. Слабо отсвечивал голубой атлас покрывала, которое свешивалось до пола.
Богиня сделала несколько осторожных шагов:
— Ох, высплюсь…
Покрывало всколыхнулось, словно под кроватью прошел ветер. Дрогнуло и пригасло пламя на свечах. Рысь на спинке кровати с деревянным хрустом потянулась и зевнула, показав внушительные клыки и длинный язык. Зашевелились, поднимая головки, утки на стенах, насторожили уши убитые зайцы, тигриная шкура на полу вздыбила шерсть. Со скрипом распахнулись дверцы шкафа в углу, открыв коллекцию звериных черепов.
Анна кинулась к Лоцману за защитой.
— Это… это нечестно! — пролепетала она. — Сколько можно меня пугать?!
«Хозяйка!» — позвал охранитель мира.
«Слушаю тебя, мой Лоцман».
«Прекрати, пожалуйста».
Красавица не отозвалась, однако дверцы шкафа закрылись, вздыбленная тигриная шерсть опустилась, дичь на стенах утихомирилась.
— Господи! — Анна прижималась к Лоцману, боязливо озираясь. — Что это было?
— Хозяйка шалит.
— А… разве не я в Замке хозяйка?
— Вы — его Богиня. Устраивайтесь. — Лоцман проверил, свежее ли на постели белье. В этой комнате прежде никто не жил, но мало ли что. — Спокойной ночи. Завтра увидимся. — Он приготовился уйти.
Анна вцепилась в него обеими руками:
— Стойте! А если Хозяйка снова?.. Я боюсь одна.
— Великий Змей! Я тоже боюсь — за ваш мир, в котором шастают актеры. Анна, ложитесь спать, мне скоро понадобится ваша помощь.
Повинуясь его резкому тону, Богиня с опаской присела на постель. Деревянная рысь шевельнула лапой, скребнула когтями по спинке кровати. Анна выронила сумку с пожитками, с мольбой уставилась на Лоцмана.
— Скажите ей… чтоб не шутила… Я прошу вас!
— Скажу. Но вам не будет покоя ни в том мире, ни в этом — пока ваши актеры бродят на свободе.
Он вышел, в сердцах захлопнул дверь. Ощупью выбрался на главную лестницу дворца, позвал:
«Хозяйка! Приди, пожалуйста».
Замок звенел и посвистывал, и его пение заглушило шаги красавицы. Охранитель мира заметил ее присутствие, когда на ступени упал свет фонаря, который Хозяйка принесла с собой. Лоцман обернулся:
— Здравствуй.
Хозяйка остановилась двумя ступеньками выше, поставила фонарь, отгородившись им от Лоцмана. Всё то же длинное платье, плащ с откинутым капюшоном, полумаска. Вздернутый подбородок, твердо сжатые губы, руки скрещены на груди.
— Здравствуй, — мягко повторил Лоцман.
— Зачем ты притащил ее в Замок?
— Спать.
— Вот еще! Спать, видишь ли, она желает! В моем Замке — не позволю. — Лоцман улыбнулся:
— Пойми: мне надо, чтобы Анна помогла вернуть актеров.
— Ага! Уже помогает! Продала тебя, дрянь эдакая, а ты на нее надеешься?
— Честно сказать, не очень. — Охранитель мира поднялся ступенькой выше, переступил через фонарь. — Ты не будешь над ней издеваться и пугать?
— Буду. Всю ночь до утра.
— Хозяюшка, я тебя прошу.
Ее скрещенные на груди руки разошлись и медленно опустились. Красавица отвернула лицо, однако не отступила, когда Лоцман взял ее за плечи.
— Хозяюшка. — Он привлек ее к себе, провел по спине ладонью. — У меня никого нет — только ты да Мария.
— Да твой пилот, — подсказала она. — Да еще эти дарханцы. И половина Кинолетного города, и Большой мир в придачу. Это у меня никого нет, кроме тебя. — Она прижалась виском к его щеке и шепотом призналась: — Я до смерти боюсь тебя потерять.
