Владимир Савченко - Черные звезды (сборник)
В глазах Кореня возникла красная мгла. Он понял, что сейчас потеряет сознание. Заскрежетал зубами от натуги. В полную силу оттолкнулся ногами, вылетел из бака, покатился по полу. Поднялся. Плечи и грудь в ссадинах. "В чем же дело?"
Подошел к автомату Бруно-Крон. Алюминиевая панель лоснилась в свете ламп. Посмотрел на счетчик: вместо числа "120", которое он только что установил, там стояло "000".
Он глубоко дышал, не мог надышаться. Что такое? Минуло 120 часов — или… Если нет, то вот-вот заработает программа разгона в астронавигаторе, ускорение в 80 g размажет его по стенкам. И некому будет пробудить остальных.
"Прошло 120 часов, пять суток форсажа?!.."
Иван огляделся. Ничего не изменилось в отсеке. В прозрачных контейнерах застыли синеватые тела пятерых астронавтов. Зеркальные антенны генераторов были направлены на бак, из которого он выскочил. На полу лужа — это он расплескал, выскакивая.
Подошел к баку, опустил руку: вода вроде теплей той, в какую он погружался. Но, может, подогрелась от его тела?
По всем ощущениям, по памяти мозга и тела — прошли минуты от того, как он погрузился в бак. Неужто же пять суток!
… Прежде всегда кто-то дежурил, он и будил. "А, привет! Ну, как тут?.." — и тому подобное. Э т о было ощущением и первым переживанием пробуждения — и оно маскировало идеально отлаженную биофизику процесса: что генераторы входили в резонанс с колебаниями молекул тела сразу — за тысячные доли секунды останавливали их. Выход почти на абсолютный нуль; в этом была гарантия, что ни одна клетка плоти их не повредится. А при пробуждении точно так сразу все колебания возбуждались. "Выкл" и "вкл" быстрее, чем это делают с компьютеором; там еще операционную систему надо загружать.
Юношей Корень служил во флоте; его не раз будили заступать на вахту. Тоже можно было не сомневаться, что предшественник отдежурил положенные часы. А теперь… Он тщательно обтерся полотенцем, достал одежду, начал одеваться — а тело все еще ждало удара в 80 g. Дикое противоречие между ощущениями и сознанием. "Ты лишь несколько минут назад залез в контейнер, — доказывали чувства. — Ты вдохнул полной грудью, окунулся и ждал, пока сработают генераторы. Ты подумал даже, что лучше бы их включать кнопкой из бака… Выходит, ты начал думать это 120 часов назад, а закончил сейчас, после размораживания! Ты же едва не задохнулся…"
Он растерянно пригладил мокрые волосы. Вроде все так… но между ощущениями "до" и "после" не было разрыва. За это время должно произойти много событий: астронавигатор запустил двигатели на форсаж, из дюз вырвалось многокилометровые столбы белого огня. Огромная тяга погасила скорость в 0,8 от световой да еще придала кораблю противоположную, в сторону Солнца. (По Бруно это одно и то же, но по расходу топлива, наверно, нет.) "Буревестник" пролетел в обратном направлении почти все расстояние, на которое они до этого убили многие годы. Потом астронавигатор переключил двигатели в режим малой тяги, цикл форсажа кончился.
"Кончился? А если он еще не начался? Ведь чувствам тоже надо верить, иначе зачем они… Самодеятельный автомат мог не сработать, или пробудил меня сразу же. Импульсы счетной схемы те же шестеренки: где-то "зацепилось" не так — и выскочило сразу заданное конечное число. Тогда…"
Его будто по голове ударило. Цикл форсажа в самом деле может начаться вот-вот. Тогда у него оставалось на все про все минут 15. Истратил до погружения пять да сейчас на эту пси-маету столько же. Еще через пять минут его тело станет весить тонн пятьдесят — и недолго проживет. За дело!
Капитан действовал быстро и четко: заморозил воду в своем контейнера, выключил электромагнит, откатил, вкатил под антенны генераторов контейнер Летье, снова включил электромагнит и снова установил на том автомате выдержку "120" часов.
Все. Теперь в случае чего Тони разбудит остальных.
Отошел к стене. Тело ждало удара. На всякий случай попрощался с жизнью.
"Эх, как все не так получилось!.." Было не страшно — досадно.
Прошло не менее пяти минут. Отсек и весь корабль попрежнему обнимала тишина; в ней чуть слышно пикал счетчик автомата. Значит?..
Он с опаской, все еще ожидая форсажа, поднялся в отсек управления. Световые цифры астрокалендаря показывали "3657" — три тысячи шестьсот пятьдесят седьмой день полета. А было "3652". Синяя риска на шкале индикатора скоростей стояла влево от нуля (влево, в другую сторону!) против отметки "0,31с". Включил на большом экране маршрутную карту: там две линии накладывались, общая была явно толще, чем прежде. "Значит?.." — Корень начал чувствовать себя дураком.
"А если и эти приборы врут? — обожгла мысль. — Вспомни, как ты уверен был, что приборы показывают не тот снос. Может, еще какой-то фокус от этой Г-1830."
— Нет, так можно и умом тронуться… — капитан поднялся в носовую обсерваторию. За прозрачным куполом впереди по курсу ярким накалом пылали созвездия Скорпиона, Стрельца, Змееносца — те, что прежде из-за спектрального сдвига удаления были сплошь тусклы и красноваты. Неподалеку от Антареса и затмевая его сияла белая звезда. Солнце.
Для полного успокоения он измерил скорость по эффекту Допплера: 96 тысяч километров в секунду в направлении на свое светило. Все правильно.
IIIКорень вернулся в анабиозный отсек. Пробудив команду, он рассказал о своих переживаниях и панических действиях.
— Надо управлять автоматикой из последнего контейнера, — сердито заключил он. — И крупно показывать счет времени. А то не поймешь: минули секунды или месяцы.
— Да-а… — протянул Летье, натягивая штаны; и вдруг, пораженный мыслью, застыл на одной ноге. — Послушайте! А если бы мы не тормозили от субсветовой, а неподвижно висели в пространстве?
— Неподвижно относительно чего? — уточнил Аскер. — Все тела во Вселенной двигаются.
— Ну… если бы двигались, как и другие тела в Галактике, с малой скоростью, десятки километров в секунду, или там сотни… и не было бы часов и приборов. Смогли бы мы определить, сколько пролежали в анабиозе: пятьдесят минут или пятьдесят лет?
— Боюсь, что нет, — покачал головой физик. — Вот тысячи лет мы заметили бы — по смещению звезд в созвездиях.
— А если бы, — Тони натянул штанину, стал на две ноги, — мы находились в межгалактическом пространстве, в тысячах парсек от галактик. Как тогда?
— Тогда смогли бы различать промежутки времени в миллионы лет, не мельче.
— То есть практически не заметили бы совсем течения времени?
— Вывод: нельзя заметить то, чего нет! — поднял палец Бруно.
— Если бы да кабы… — не без досады сказал Корень. — Хватит перекабыльствовать. Есть ли время, нет ли — у нас его сейчас действительно в обрез. А дел много.
