Олег Синицын - Скалолазка и мировое древо
Мы нырнули в темный бор. Старенькая асфальтовая дорога змеилась между деревьями. Водитель включил радиоприемник, из которого грянула «Фабрика». Девочки пели о том, что не хотят любить богатого. Довольно странно с их стороны. А может, он хороший человек.
Вроде моего Алексея...
— Знаешь что? — шепнула я. — Я согласна.
Он подозрительно покосился на меня.
— На что согласна?
— Если предложение еще в силе, то я согласна выйти за тебя замуж. На юбилее я сделала глупость, что отказалась. Лешка, прости меня! Ведь ты был прав. Я все время думаю о тебе. И мне хочется, чтобы ты всегда был рядом... Ты ведь не передумал, а?
Алексей устало посмотрел на меня:
— Не для того я отправился за тобой на край света.
Я прижалась к нему. Он меня обнял.
— Ой!
— Что? — спросил Овчинников.
— Крекеры опять... Ох-х!
Он положил мою голову себе на колени и стал поглаживать ее, перебирая волосы. От ладоней исходило мягкое тепло, мне сразу стало легче.
Песня закончилась. Пропиликали позывные «Европы плюс», и пошел блок новостей. Среди прочих я услышала две довольно занятные. Диктор говорил о том, что ни одна из террористических организаций до сих пор не взяла на себя ответственность за взрыв на небоскребе «Фаллс» в Гонконге. И еще сообщалось, что после неофициального визита по азиатским странам директор ЦРУ слег в больницу с внезапным инсультом. Не уверена насчет инсульта, но множественные переломы он будет лечить еще очень долго.
При въезде на МКАД водитель задышал с болезненным присвистом. Он поспешно выудил из кармана ингалятор, прыснул в рот, но облегчения ему это не принесло.
— Что с вами? — спросила я.
— А вам какое дело?
— Просто поинтересовалась.
— Алена, не доставай человека, — попросил Леха.
Я просунула голову между передних кресел и взглянула на водителя. Сквозь боковое окно светило солнце, мне пришлось сощуриться. И едва я сделала это, как взгляд провалился в человека. Он прошел сквозь рубашку, кожу, жировой слой, мышцы... Я увидела темно-красные органы, артерии, подходящие к ним, ветвистые капилляры и пепельные легкие. Именно на них, на правом мешке, сидела до боли знакомая черная отметина, похожая на отвратительную кляксу.
Она бледнела при выдохе и наливалась чернотой при вдохе. Сидела прочно, распустив корни во все стороны и поразив болезнью ткани.
— Эй, на что вы смотрите?! — возмутился водитель.
Не обращая на него внимания, я сощурилась еще больше. И клякса, питающаяся болью человека, превратилась в отчетливую букву.
— Врдди!!
Корни, за которые клякса держалась на тканях легкого, рассыпались. Клякса потеряла черноту, сделалась прозрачной и... растворилась.
Я сморгнула, рентген исчез.
— А сейчас как себя чувствуете? — спросила я.
Левая ладонь водителя лежала на груди, рот распахнут в безмолвном крике. Хорошо, что другая ладонь осталась на руле, а то бы въехали вон под тот КамАЗ.
— Господи, как больно!
— Вдохните еще раз.
Он сделал осторожный вдох, опасаясь знакомой режущей боли. Но боли не было. Водитель вдохнул полной грудью. Удивленно выдохнул.
— Еще ни один препарат не помогал мне от этой долбаной опухоли! Что вы сделали?
— Ничего.
Я вернулась в объятия Лешки.
— Ребята, кто вы такие? Откуда прилетели?
Я предпочла не отвечать. Зато Леха не удержал язык за зубами.
— Мы из Китая, — доверительно поведал он. — Шестнадцать лет на Тибете — это вам не шутки! Я-то обычный человек, а вот она — тибетский лама.
Когда мы вошли в бабушкину квартиру, я испытала сильное ощущение deja vu. Эту жизнерадостную атмосферу я уже переживала в сновидении, что явилось мне на склоне мировой горы.
Квартиру заливал яркий солнечный свет. Не снимая туфель, я вбежала в гостиную. На этот раз молодых женщин не было, как и бабушки. Дверь в спальню была открыта, и оттуда тоже изливался свет. Только идти в спальню не потребовалось, потому что мама стояла перед окном в гостиной. На ней длинное светлое платье — вроде того, что я ей подарила однажды. Темные волосы были распущены и падали на плечи.
Она повернула голову на звук шагов, чего я за ней раньше не замечала.
— Алена? — спросила она.
— Да, мама! — ответила я. За последние полтора года я отработала эту фразу до автоматизма, она уже выскакивает сама собой.
— Тебя долго не было, — произнесла мама с упреком. — Я беспокоилась.
Только сейчас я обнаружила, что ее взгляд направлен на меня, а не в пустоту. Болезненные заостренные черты лица смягчились, и оно приобрело изящество и даже красоту. Глаза больше не были тусклыми. Они светились вниманием и проницательным умом. Мне вспомнились сказанные давным-давно слова светила швейцарской психиатрии: «Она вас потеряла и до сих пор не нашла». И это было правдой. Но лишь до сего момента.
Теперь мама меня нашла.
Разум вернулся, и она стала прежней — такой, какой я ее помнила и какой хотела видеть. Магия не потребовалась. Было достаточно того, чтобы она снова потеряла меня. А затем нашла.
Я бросилась ей на шею.
— Аленушка, доченька! — сказала она, удивленно ощупывая мои плечи. — Как ты изменилась...
— Я просто выросла... Мама, мне так тебя не хватало!
— Мне тебя тоже.
— Знаю. Я восемнадцать месяцев наблюдала за тем, как ты искала меня...
За нашими спинами послышалось всхлипывание. Это Овчинников не сдержал чувств.
По поводу встречи мы решили организовать праздничный ужин. Мама вызвалась приготовить его, только ее смущали некоторые вещи на кухне, назначения которых она не знала — тефлоновая сковорода, полуфабрикаты в холодильнике, микроволновая печь. Леха заявил, что с удовольствием поможет во всем разобраться. Я некоторое время наблюдала, как он объяснял маме принцип действия микроволн, а затем ушла с кухни. Хотелось есть, но я не могла вынести вида продуктов. Меня от них воротило. Проклятые крекеры, где их Леха откопал? Небось купил второпях, не поглядев на срок годности.
Вскоре выяснилось, что в квартире нет подсолнечного масла. Я вызвалась сходить в магазин, надеясь немного проветриться.
Шагая по улице, я грызла маринованный корнишон, который стащила из банки. Странно, но к огурцу не возникало отвращения. Наоборот...
Я остановилась как вкопанная.
Потоки людей двигались по обе стороны, а я словно приросла к асфальту, осмысливая неожиданную догадку.
Что же получается?
Когда должны наступить?
В четырех шагах находилась витрина аптеки. Растолкав людей, я пробралась к висящему за стеклом календарю и прикинула срок...
