Первый шаг - Янина Сабина

Он мечтал стать таким, как отец. Он сравнивал себя с ним и расстраивался, что не чувствовал правоту во всех своих действиях и мыслях, ему свойственно было сомневаться. Сомневаться во всём. Сомнение родило желание узнать, противопоставить, убедиться в правильности, найти лучшую альтернативу. Родители часто говорили ему, чтобы он хорошо учился, воспитывал характер, готовился к будущему. К будущему правителя. Горислав гордился этим, мечтал, когда придёт это время, он сделает что-то, что-то очень хорошее для всех и все будут счастливы. Но гордость не отделила его от сверстников. Наоборот, Горислав всегда был в центре событий: будь то школьные или университетские проекты, вечеринки и развлечения, или студенческие волнения, – всегда Горислав был в центре, окружён товарищами, без которых не мыслил свою жизнь. Наставления родителей о том, что он не должен близко сближаться ни с кем, так как это обязательно наложит на него ненужные обязательства в будущем, натыкались на его жизнерадостный общительный характер, который нельзя было спрятать никакими запретами. И когда встал вопрос: власть и родители или друзья и общее дело, ответ был однозначным, и не потому, что Горислав не любил родителей. Нет! Горислав нежно любил мать и преклонялся перед отцом, считая его достойнейшим человеком. Но он не мог представить себя, жизнь свою без друзей, а работу – без команды единомышленников. И чем больше он утверждался в этом, тем сильнее отдалялся от родителей, тем сильнее сомневался в правоте отца, в его праве на единоличное правление миром. Сомнение дало почти незаметную трещину в отношениях отца и сына, которая, постепенно углублялась и, пробитая гибелью Ана, разверзлась пропастью между ними, пропастью непонимания, непринятия и отчуждения.

И вот теперь Горислав стоял перед дверью. Сейчас он должен войти и совершить правосудие. Он должен арестовать отца, который преступил им же установленный закон и убил человека, убил его друга. Горислав хотел постучать, но передумав, открыл дверь кабинета.

В нос ударил густой запах лекарств. Глаза постепенно привыкали к полумраку. Окно было плотно занавешено, но свет не горел, а кабинет освещался жарко растопленным камином у противоположной от входа стены. Там, откинувшись в трансиде, спиной к Гориславу полулежал Главный Хранитель. Горислав подошёл ближе. Отец был укутан почти до худой жилистой шеи, плед ниспадал до пола. Сын взглянул ему в лицо, и замер, ему показалось, что отец умер. Он виделся с отцом совсем недавно, каких-нибудь несколько недель назад, и был поражён, как тот изменился. Бессильно склонённая голова, тёмные провалы глаз, приоткрытый рот. Огонь в камине пошевелился, осветив лицо Главного Хранителя, и Горислав увидел, как слюна выступает из уголка его губ. Бесконечно уставший, слабый человек сидел перед ним, сын не узнавал отца.

Горислав протянул руку, чтобы коснуться его, разбудить, но рука застыла в воздухе, не решаясь коснуться плеча.

– Главный Хранитель! – позвал Горислав. Впервые он назвал отца его титулом дома, наедине.

Главный Хранитель вздрогнул и выпрямился. Сверкнула светло-серая сталь глаз, губы беспощадно сжались, и сын, переведя дыхание, увидел Главного Хранителя.

Они молча смотрели друг на друга. Наконец, Главный Хранитель, отклонив голову на спинку трансида, заговорил.

– Как смел ты, явиться в мой дом! Ты пришёл забрать мой браслет, арестовать меня? Или, быть может, ты убьёшь меня прямо здесь? Ну, так не стесняйся. Что там у тебя припасено для этого случая? – Он с усмешкой смотрел на сына.

Горислав отшатнулся.

– Ты убил Ана.

– Я убил предателя! Предателя, который обманом втёрся в наш дом, завоевал моё доверие, чтобы использовать его и уничтожить нас! Разрушить дело всей моей жизни, да что моей, он разрушил дело миллионов людей, их мечту о процветающем справедливом мире. Он уничтожил Корпорацию!

– Главный Хранитель, он спас тебе жизнь! Ты забыл это?

– Он спас мне жизнь? – Главный Хранитель встал. – Он спас свою возможность осуществить задуманное! Я понимаю, я понимаю теперь, что ему было нужно. Ему было мало уничтожить только меня. Он, прекрасно понимал, что Корпорация сильна, и что на смену одного Главного Хранителя обязательно придёт другой. Н-е-е-т! Ему надо было уничтожить всё! – Он в бешенстве смотрел на сына. – И не смей называть меня Главным Хранителем, ты же сделал всё, чтобы заполучить этот титул! Что неужели так захотелось безграничной власти, что не смог дождаться пока я сам отойду от дел? И с кем связался! Может, они купили тебя, пообещав место во главе их правительства? Предатель! Прочь отсюда! Прочь из моего дома! Пока я жив, ноги твоей здесь не будет! – Он топнул ногой, пошатнулся и упал в трансид.

Горислав бледный, с каплями пота на лбу и со сжатыми кулаками, стоял перед ним.

– Значит так, – наконец произнёс Горислав. – Вы совершили преступление, вы убили человека и знаете, что должно быть с теми, кто совершает такое преступление. Вы сами утвердили закон! Прошу отдать ваш браслет и находиться под домашним арестом до решения суда.

Они молча смотрели в глаза друг друга.

Главный Хранитель прикрыл глаза.

– Дай мне воды, вон там, на столике у окна.

Горислав налил воду в стакан и вернулся к Главному Хранителю. Тот держал в руке маленькую серебряную коробочку.

– Лекарство, очень эффективное от всех болезней – усмехнулся Главный Хранитель. Открыл её и вынул единственную пилюлю, положил её в рот, протянул руку за водой.

Горислав застыл со стаканом в руке. Главный Хранитель, чуть нахмурившись, требовательно взмахнул рукой. Горислав дал отцу стакан. Рука его дрожала. Главный Хранитель медленно выпил воду, проглотив пилюлю.

– Прощай, сын, – тихо произнёс он, смотря на него, – браслет снимешь сам.

Горислав стоял над бездыханным телом отца, когда неслышно открылась дверь и вошла Антонида.

– Мне показалось, что ты меня звал, Эги, – тихо сказала она. Подошла, медленно закрыла мужу глаза и опустилась у его ног.

Эпилог

«Декларация Нового Мира или Первый шаг за горизонт»

Двадцать первого сентября две тысячи двести пятьдесят первого года вошло в историю знаменательным событием – открытием Первого Конгресса Землян. Каждый житель планеты ровно в назначенное время, о котором все были информированы системной рассылкой, по запросу к глобальному искусственному интеллекту через дисплей браслета или, синхронизировав его с монитором компьютера, смог участвовать в общепланетарном собрании.

Множество невидимых глаз смотрели на трёх мужчин, стоящих в центре прозрачного круглого зала, пронизанного солнечным светом. Незаметные огромные панорамные окна не ограничивали пространство, и казалось, что люди вознеслись над Элизиумом, паря в воздухе.

Молодой человек сделал шаг вперёд и в тишине раздался его звенящий от волнения голос:

– Земляне! Позвольте объявить об историческом событии – открытии первого Планетарного Конгресса жителей Земли! Впервые за всю историю человечества это стало возможным, и отныне, все глобальные решения, влияющие на жизнь каждого человека и всего человечества, будут приниматься всеобщим Планетарным Конгрессом Землян, прямым голосованием, достоверность и анонимность которого обеспечит глобальный искусственный интеллект.

Молодой человек наклонил голову, немного помолчал и тихо продолжал.

– Жители Земли! В начале нашего Конгресса прошу почтить память двух замечательных людей, которые отдали свои жизни за то, чтобы это событие состоялось, – он обернулся, словно за поддержкой, и двое, стоящие за ним, одобрительно кивнули головой. – Это Главный Хранитель, Эгмунд Оргунов, – человек, который объединил разрозненные народы и народности в единое общество, общество Землян; и Андо Альденис – выдающийся учёный, последователь легендарного Творца-учёного Астерия Беклашева, который реализовал давнюю мечту учёных о глобальном искусственном интеллекте. Они покинули нас, их смерть трагична и утрата невосполнима. – Мужчина сглотнул тугой комок в горле. – Прошу почтить память героев минутой молчания.