Владимир Немцов - Семь цветов радуги
Обиженный, упрямо наклонив голову, шел Сергей по улице. И как этим девчонкам только не стыдно? Нужны ему очень их разговоры! Тут вот опять загадка встретилась. Может, и вправду во всех полянских колодцах вода из подземной реки?
Он подошел к ближайшему колодцу и наклонился над ним. Там, в глубине, как тусклое зеркало, чуть блестела вода. В ней отражалось ночное небо. Будто упавшая в колодец, светилась звездочка.
Сергей нагнулся, взял комок сухой глины и бросил в живое зеркало. Звездочка задрожала и заметалась из стороны в сторону, словно хотела вместе с водой выплеснуться наружу. И представилось Сергею, что колодец постепенно наполняется, вода ползет вверх. Это волны подземной реки вытесняют ее наружу. Вот она уже хлещет через край и бежит, бежит широким потоком по улице.
Сергей вздохнул и медленно побрел прочь.
Он шел мимо дома Ольги. В свете луны листья актинидии казались вырезанными из белой бумаги. Они чуть шевелились от слабого дуновения ветерка, и тогда по всему фасаду дома, как по реке, пробегала серебристая рябь.
Окно в комнате Шульгиной было открыто. Ольга сидела, облокотившись на подоконник. Она не замечала пастушка.
- Покойной ночи! - робко сказал Сергей. Он не знал, как вежливо напомнить девушке о своем присутствии.
Ольга рассеянно посмотрела на пастушка.
- Это ты, Сергуня? - она задумалась и снова позабыла о нем.
Сережка поправил ремень гимнастерки и потоптался на месте.
- Насчет записки хотел сказать.
Шульгина молчала. "Чудно, неужто она про нее не помнит?" - подумал пастушок и уже обратился к Ольге, как к секретарю комсомольской организации.
- Докладываю, - сухо и официально начал Сергей: его сердило такое невнимание. - Записку с латинскими словами, что мы нашли в бутылке, послал товарищ Бабкин.
- Бабкин? - машинально переспросила девушка, не глядя на Сергея. - Я так и думала. - Она слегка улыбнулась тонкой линией губ. - Спать иди, Сергуня! Поздно. Завтра поговорим.
Сережка обиделся: и здесь его прогоняли. Этого он совсем не ожидал от секретаря комсомола. Молча пастушок отошел от окна.
Шагая по улице, Сергей старался понять, что это случилось с Ольгой? Она так хотела разгадать тайну записки. А сейчас даже не спросила, что означают "вали-кали". Ему так хотелось поделиться с Шульгиной своими соображениями насчет того, как могла бутылка проплыть из колодца в Камышевку, узнать у секретаря, что она думает по данному вопросу, обсудить все как следует... Он еще хотел сказать ей, как он выполнил первое комсомольское поручение.
Бюро предложило Сергею Тетеркину организовать пионеров для заготовки дополнительного корма для птицефермы. Под предводительством Сергея школьники ходили в лес, собирали там муравьиные яйца, потом устроили "питомник дождевых червяков".
Молодому комсомольцу вначале показалось, что поручение это и не очень ответственное, но потом он понял его важность. Заведующая птицефермой очень благодарила Сергея и ребятишек.
Не стала слушать его Ольга. Уж если записка ее не интересовала, то червяки тем более.
"Ну и пусть, - думал Сергей, упрямо смотря под ноги. - Пойду к самому Бабкину. Он, наверное, еще не спит". Наконец понял пастушок, что только ученый человек, московский техник, может ему все объяснить, как полагается.
И в самом деле, Бабкин не спал. У открытой двери сарая стояла темная обшарпанная табуретка, над ней висел карманный фонарик. Тимофей и Багрецов сидели на сене возле табуретки, которая в данном случае изображала собой стол.
Москвичи возились с каким-то аппаратом. Светился синий огонек маленькой паяльной лампочки. На ней грелся паяльник.
Пастушок подошел к техникам, но они его не заметили.
Сергей переступил с ноги на ногу и хотел уже вежливо пожелать друзьям доброй ночи, но спохватился. Ведь техники еще не скоро будут спать. У них важное научное дело.
Бабкин взял паяльник, послюнил палец, попробовал, разогрелся ли медный топорик. Затем ткнул его в канифоль и подцепил кусочек олова.
На остром жале появилась расплавленная блестящая капля.
Подняв глаза, техник увидел Сергея. Стараясь не уронить капельку, он наклонился к аппарату и сказал:
- Тебя-то нам и не хватало. Где-нибудь мел достанешь?
Пастушок обрадовался. Вот где он пригодился!
- В школе, может? - спросил он.
- Нет, не подходит твое предложение, - усмехнулся Бабкин. - Нам очень много нужно мела, толченого, килограммов сто. Достанешь?
Сергей не отвечал. Откуда он его возьмет? Но вдруг ему в голову пришла новая мысль.
- Может, известка годится? Мы ее из ямы берем для побелки.
- Молодец, Сергей! - Бабкин хлопнул себя по голенищу. - К воскресенью организуй это дело. А сейчас - марш спать! Мать, наверное, беспокоится.
Сергей недовольно поплелся домой.
- Теперь нам бы еще бочонок достать, - сказал Тимофей, кладя паяльник на лампу.
- Это потруднее... Погоди, - вдруг что-то вспомнил Вадим и, перешагнув через склонившегося над аппаратом маленького Бабкина, скрылся в темноте сарая.
Тимофей даже не успел ущипнуть его за ногу. "Я тебе покажу, долговязый, как по головам ходить!" - погрозил он и поднес паяльник к щеке, проверяя таким образом, насколько он нагрелся.
Скрипнула калитка. Это Стеша возвратилась домой после того, как всласть обсудила с подругами все достоинства и недостатки ученого техника Бабкина.
- Трудитесь, Тимофей Васильевич? - застенчиво спросила она. - А мы вас ждали-ждали...
Техник поднял голову и увидел Антошечкину во всем ее великолепии. Луна светила так ярко, что казалась Бабкину огромной каплей расплавленного олова... А Стеша! До чего же она привлекательна! Хоть и мала, не выше Тимофея, но кажется такой величественной и гордой в своем блестящем тяжелом платье.
Стеша повернулась, и Бабкин представил себе, будто это платье сделано из жести: так зазвенела упругая шелковая ткань.
- Бессовестный вы, Тимофей Васильевич! - Стеша могла, не сморгнув, говорить ему всякие такие "вежливые слова". - Загордились, ни на кого не глядите...
Тимофей смутился: "О чем это она?"
- Не уважаете нас, товарищ Бабкин, - продолжала Антошечкина, приложив руки к груди. - Вот и пришла я вроде как делегатом от всего нашего драмкружка. Посмотрите на меня хоть здесь...
Стеша взглянула на луну, прислушалась к щелканью соловья и чему-то лукаво улыбнулась. Подобрав шуршащий шлейф, она подошла ближе к оробевшему Бабкину.
Зачем вы посетили нас?
В глуши забытого селенья
Я никогда не знала б вас,
Не знала б горького мученья.
Души неопытной волненья...
Девушка читала стихи с чувством, пожалуй, даже хорошо, и не шестую премию на районном конкурсе самодеятельности ей можно было бы присудить, но не Бабкину в этом разбираться.
