Алла Марковская - Волны. Сэнп
— Сестра! Сестра, кто он? Я таких и не видел. Но зачем ты берешь его с собой? Его же убьют!
— Кто его убьет? — Рэлина почувствовала как будто укол в сердце от предупреждения брата.
— Император. Ладно, был бы деревенский мальчишка, но такой! Он слишком заметен.
— Я беру с собой хорошего менестреля на свадьбу, — перебила брата Рэлина, — если ты будешь молчать, никто ничего не узнает. Он просто менестрель. Ты понял?
Гэл ощутил неприязнь от брата Рэлины — франтоватого юноши с аккуратно завитыми волосами. Солдат Гаррат подъехал и тихо сказал:
— Не обращай внимания, щенок хочет, чтобы его сестра вернула ему положение во дворе. А для этого Рэлина снова должна лечь в койку императора. Но ты поосторожнее с ним. Он не только женщин любит.
Гэл шумно выдохнул. Присмотрелся к напудренному лицу Кэргисса. Странно, несмотря на кружавчики и косметику, по восприятию брат Рэлины был парнем. Хотя по повадкам очень похож на женскую половину двуполых. Тогда о чем говорит Гаррат? И почему-то совсем не хочется знать, о чем говорит Гаррат. Люди всегда способны удивлять, как их не изучай, они подкидывают новые сюрпризы…
Рэлина села в седло и скомандовала в путь.
Кэргисс подмигнул менестрелю и чмокнул губами. Гаррат рассмеялся и пожал плечами, мол, я же говорил. Гэл сплюнул в сторону. До него дошло, о чем хотел сказать старый солдат. Сердито тронул ногами своего нового коня. Валун он и есть валун. Огромный конь качнулся вперед, выставил одну ногу, шагнул, и пошел, раскачиваясь, набирать скорость. Вскоре очень размеренно, спокойно догнал легкого вороного Рэлины, встал вровень с ним и летел вперед на мощных ногах. Не конь, а чудо.
«Солнце» поднялось к зениту. Кавалькада проносилась мимо хуторов, мимо полей, где работали крестьяне, мимо садов, и снова полей, вот и поселок, еще час и въехали на городскую улицу. Гэл посмотрел вдаль и присвистнул, сколько видел глаз, вверх к горизонту только крыши домов среди куполов зелено-синих деревьев. Начиная с соломенных или из коры и заканчивая красными, зелеными, синими черепичными.
Гэл почувствовал, что ему неуютно в большом городе, отвык, наверно. Много людей, все куда-то спешат, никто ни на кого не обращает внимания, толкаются, ругаются, особенно на всадников, особенно вслед. Тенденция — чем выше дома, тем уже улицы, соблюдалась и в этом городе, но потом улицы расширились, и дома еще увеличились. В этом, как сказала Рэлина, новом районе города, дома были как будто из совершенно иной эпохи, двух и трехэтажные кирпичные, с высокими потолками и большими окнами, лепнина на фасадах, вдоль дороги тротуар, аллеи, клумбы, на перекрестке площадь с фонтаном, у фонтана лавочки. По тротуарам степенно прогуливаются одетые в светлые, как будто театральные одежды люди. Мужчины в шляпах с перьями, женщины с высокими прическами, украшенными цветами, с полупрозрачными зонтами, прикрывающими их нежные лица от солнца. Всадники на вычищенных холеных лошадках, женщины в платьях здесь ездили в специальных седлах, свесив ноги на одну сторону. Гэл где-то такое уже видел. Эти прелестные всадницы смотрели на Рэлину, сидевшую на коне по мужски, с осуждением, насмешливо. Здесь слово «мода» имело большое значение.
Невозмутимая Рэлина повернула направо по широкой улице. И всадники поехали вдоль улицы, где роскошные дома едва виднелись за металлическим забором в окружении садов, к домам через зеленые лужайки вели аллеи, дорожки обтекали маленькие фонтаны или пруды с рыбками. Напротив одного из таких домов Рэлина остановила вороного. Слуга поспешил открыть ворота. Атаманша и ее отряд въехали во двор, навстречу им вышла молодая красивая черноволосая пухленькая женщина, чем-то похожая на Рэлину, и чем-то — на Кэргиса.
Слуги забрали лошадей у господ и наемников. Гаррат приказал своим разбойникам располагаться в казарме, потому что они здесь задержатся.
Гэл хотел бы незаметно уйти с разбойниками в казарму, но Рэлина остановила его:
— А ты будешь сопровождать меня, — и уже тише, — не вздумай сбежать, ты пока принадлежишь мне.
— Я помню, — тихо ответил Гэл с вежливым и одновременно насмешливым полупоклоном.
Рэлина усмехнулась:
— Кстати, это и есть дом моей сестры.
— Я догадался, надеюсь, ты позволишь мне увидеть сына?
Она почувствовала очень скрытую угрозу в его голосе, но право слово, и не собиралась прятать от него его детеныша. Спросила у сестры:
— Эллэ, где мальчик, которого тебе привез Гаррат?
Госпожа Эллэ растерялась, покраснела, показала рукой вглубь сада:
— Играет с собакой под присмотром нянек. Разве ты хочешь его отобрать у меня?
Рэлина увидела, что Гэл вглядывается в сад, как будто настороженный зверь, ей показалось, что ноздри его шевельнулись, он взглянул на Рэлину, и она поспешила сказать:
— Иди к сыну, только не смотри на меня так, это пугает.
Госпожа Эллэ Данноги побледнела, и как только Гэл убежал, обхватила себя руками, дрожа от волнения, спросила:
— Этот темный человек — отец Тинни?
Кэргисс тоже заинтересовался, но предпочитал молча слушать, боялся, что сестры прогонят его как в детстве, если он посмеет подать голос.
— Да, это отец ребенка. Разве Гаррат не предупредил, что малыш останется у тебя только на двадцать дней?
— Нет, — промямлила разочарованная Эллэ.
Гаррат осмелился объяснить:
— Я не мог предупредить, ведь мы не были уверенны.
— Ах да, видишь ли, отец малыша был ранен, и мы не знали, выживет он или нет. — Рэлина любила свою старшую сестру, и ей было больно разочаровывать Эллэ.
— Ах, Рэл, я так привязалась к маленькому Тинни, — прошептала госпожа Данноги и смахнула набежавшую слезу, но тут же взяла себя в руки, — пройдемте, родные, я велела приготовить вам комнаты. Ты, Кэсс, остановишься у меня или вернешься во дворец?
— Сегодня хочу побыть с вами, — ответил Кэргисс.
«Конечно, — подумала Рэлина, — с твоим-то бабьим любопытством».
Гэл стоял у дерева, смотрел на сына, играющего с собакой. Одна из служанок первая заметила странного незнакомца:
— Что вы здесь делаете?
Айрэ поднял голову, увидел Гэла:
— Папа, — подскочил, побежал к отцу. Гэл подхватил сына ну руки, прижал к себе.
Служанки застыли, открыв рты.
Эллэ посмотрела в окно, поджала губы, должна была быть сдержанной, и сейчас и тогда, когда на третий день после свадьбы на императорской охоте погиб ее муж, и тогда, когда, горюя, не смогла выносить ребенка. Она только с грустью и любовью посмотрела на младшую сестру и покачала головой:
— Ах, Рэлина…
Рэлина обняла сестру:
— Прости.
