Уильям Моррис - Воды дивных островов
Глава 4. О том, как Якоб и сыновья Джерарда полюбили Заряночку.
И вот зажила Заряночка в мире и покое; и вступила в гильдию вместе с матерью; и взяли они себе учениц, сколько положено; и принялись богатеть, ибо мало кто в Пяти Ремеслах занимался изящным рукоделием, а уж их работа воистину равных себе не имела, как по красоте рисунка, так и по мастерству исполнения. Девушка объявила народу, что бедная женщина (каковая звалась Одри) приходится ей родной матушкой, у которой саму ее в раннем детстве похитили; но никому не рассказала о похищении в подробностях. И стали жить-поживать эти двое в любви и согласии, и что до Одри, то, как она и предсказывала, теперь, когда дни ее наполнились счастьем, и текли в довольстве да в роскоши, красота давно минувшей юности возвратилась к мастерице, и стала Одри одной из самых пригожих женщин для своих-то лет; и невооруженным глазом видно было, что эти двое - и впрямь мать и дочь, настолько походили они друг на друга.
Джерарда и его сыновей Заряночка оставила у себя в услужении; и приносили они ей немалую пользу, не только исполняя поручения и состоя на посылках; по чести говоря, красота девушки настолько бросалась в глаза, что порою, выходя на улицу или на многолюдный рынок, почитала она необходимым иметь при себе крепкого молодца с оружием; многие домогались ее любви, в том числе и знатные люди; кто - честь по чести, а кто и иначе.
Что до поклонников, по правде говоря, только двое порядком ее беспокоили; а более всего тревожило девушку вот что: не могла не заметить Заряночка, что любовь к ней проснулась в сердцах Роберта и Джайлса, сыновей Джерарда. Засим порою раздумывала девушка, что следует отослать их от себя прочь. Но когда доходило до дела, никак не могла она собраться с духом; хотя другого средства не предвиделось, столь сильно ранила души юношей страсть к Заряночке. Не то чтобы они заговаривали о том с госпожой своей или намеренно досаждали ей знаками любви; однако никак не удавалось им скрыть свои чувства от зорких глаз Заряночки. Тем не менее, девушка все терпела во имя дружбы, и еще потому, что признательна была сыновьям Джерарда за верную службу; и по доброте душевной делала все, что могла, дабы утишить их горе. Воистину, человеком столь достойным и честным почитала она отца, а юношей находила столь пригожими и милыми, что говорила себе: кабы не образ другого, навечно запечатленный в ее сердце, один из этих двоих уж непременно стал бы возлюбленным ее и любезным собеседником.
Второй ухажер, что порядком беспокоил Заряночку, был мастер Якоб, каковой, едва прожила девушка в его доме три месяца, стал открыто домогаться ее любви, и предложил свою руку, будучи человеком неженатым. Тяжко было Заряночке ему отказывать, столь участливо и учтиво обошелся с ней глава гильдии в первую их встречу; хотя правда и то, что при первом же взгляде на гостью оказался Якоб в плену ее красоты. Однако же отказать пришлось, и принял он отказ столь тяжело, что утратил всякий человеческий облик, и принялся рыдать, и молить, и сокрушаться, и так до бесконечности, пока не досадил девушке настолько, что едва она его не возненавидела. Засим дошло дело до того, что в один прекрасный день Заряночка объявила главе гильдии: не может она более выносить этого, и придется ей покинуть его дом и поискать другого. Тогда шум поднялся неимоверный, ибо Якоб рухнул перед ней на колени, и расцеловал ее ноги, как девушка тому ни противилась, и в горе своем сетовал и жаловался в голос, так что пришлось Заряночке уступить, настолько утомили ее безумствования поклонника, и пообещала девушка, что останется жить под его кровом.
Тогда Якоб поднялся и ушел прочь; от горя его и следа не осталось, и радостным видом своим делал он честь летнему дню.
На следующее утро мастер Якоб снова предстал перед девушкой; и та, полагая, что все начнется сызнова , поглядела на поклонника неприветливо; но глава гильдии заговорил с Заряночкой по-дружески, и объявил, что правильно порешила она: коли оба останутся жить под одной крышей, похоже на то, что не будет покоя ни ему, ни ей. "Но, добавил Якоб, - не желаю я, чтобы покинула ты этот дом, ибо всем хорош он, и вполне тебя достоин; это я должен уйти, а не ты. Засим скажу я тебе по правде, что с самого начала задумал я дом этот тебе подарить". С этими словами глава гильдии извлек из сумы свиток, а именно - дарственную на помянутый дом, должным образом заверенную и запечатанную, и вложил девушке в руки; Заряночка же, до глубины души растроганная поступком друга, равно как и поведением его этим утром, выронила пергамент на пол, и зарыдала от жалости к Якобу, и протянула ему обе руки, и глава гильдии расцеловал ее пальцы, а затем поцеловал девушку в губы, и сел подле нее. И воскликнула Заряночка:"Увы мне! - для чего даешь ты мне то, чего не могу я принять, и требуешь того, чего дать я не в состоянии?"
Тут мастер Якоб разгорячился и молвил:"В первый и последний раз приказываю я тебе исполнить мою волю и принять дар. Отказ твой никоим образом не послужит к моей выгоде; ибо не смогу я жить в этом доме, когда тебя в нем не будет; и клянусь всеми святителями, что никому его не сдам, и продавать тоже не стану, ибо ты освятила эти стены своим присутствием".
До глубины души растрогало девушку подобное великодушие, и ответствовала она:"Я приму твой дар, и останусь здесь жить, в честь тебя и твоей дружбы; ибо верю, что не намерен ты подкупить меня дорогим подарком".
Так сказала она; Якоб поднялся на ноги, с видом строгим и непреклонным, и ушел, не пытаясь поцеловать девушку снова, хотя похоже было на то, что, кабы насмелился он, Заряночка бы стерпела. Более того, кабы в тот момент Якоб снова предложил ей руку, и проявил бы немного настойчивости, девушка, чего доброго, и ответила бы ему согласием, и позволила бы отвести себя к алтарю и в брачные покои; хотя впоследствии дело для него закончилось бы плохо, да и для нее тоже.
И зажила Заряночка в подаренном доме с матушкой, и работницами, и слугами, и прославился помянутый дом по всему городу, благодаря красоте и рассудительности хозяйки, каковые не убывали, но умножались день ото дня; однако же с течением времени росли тоска и горе девушки. Но все это Заряночка скрывала в душе, и со всеми держалась приветливо и учтиво; и столь добра была к беднякам, что всяк отзывался о красоте ее и разуме не иначе как с благословением.
Глава 5. О смерти Одри, Заряночкиной матушки. Вещий сон подсказывает девушке отправиться на поиски Черного Оруженосца. Засим Заряночка решает покинуть город Пяти Ремесел и возвращается в Замок Обета.
Так жила Заряночка в Пяти Ремеслах в мире и покое, насколько позволяло сердце; в окружении добрых и любезных друзей, среди которых первое место занимала ее матушка. Что бы ни делала Одри, все скрашивало жизнь Заряночки и озаряло дни ее мягким светом, настолько почтенная женщина любила дочь, и настолько дорожила любовью ответной. Следующими следует назвать Джерарда и его сыновей, чья неизменная преданность и верность госпоже не знали себе равных; впридачу были они весьма смышлены и искусны, так что немало ценного смастерили Заряночке на пользу. Затем идет мастер Якоб, что ради Заряночки по-прежнему оставался неженатым, и хотя более не обитал под одним с ней кровом, однако же двух дней прожить не мог, не повидавшись с девушкой. Заряночка почитала главу гильдии дорогим другом, каковым он и был в самом деле, хотя порою и досаждал девушке, и утомлял ее, и, пожалуй, утомил бы еще больше, кабы не горе, что лежало у нее на сердце. Ибо душевная рана не позволяла Заряночке увидеть возможного возлюбленного ни в одном мужчине, засим девушка почитала себя в безопасности даже рядом с другом столь преданным и воздыхателем столь упорствующем, как мастер Якоб. Более того, никогда более не заговаривал глава гильдии с Заряночкой о любви; только частые визиты его и постоянное присутствие показывали, что и Заряночка, и страсть к ней по-прежнему живы в его сердце.
