Майкл Мэнсон - Конан и грот Дайомы
Владычица сделала повелительный жест, и свита ее замерла. В одиночестве она двинулась вперед; край мантии скользил по золотому песку, порывы теплого ветра играли серебристой туникой. Блеск и сверканье самоцветов слепили взор, но глаза Дайомы светились ярче драгоценных камней. Она была счастлива: возлюбленный вернулся!
Потом Владычица Острова Снов взглянула на Конана, и улыбка на пунцовых губах поблекла, погасло сияние очей, и кровь отхлынула от нежного атласа щек. Долго они смотрели друг на друга; мгновения казались годами, и в безмолвном их диалоге глаза говорили то, о чем молчали губы. Наконец Конан потянулся к поясу и вытащил из ножен свой стигийский клинок. Лезвие кинжала казалось покрытым запекшейся кровью, но то была не кровь, а ржавчина; шелушась под сильными пальцами, она закружила в воздухе облачком бурого праха. Дайома глядела на эту пыль, и последние следы радостного ожидания меркли в ее изумрудных зрачках, сменяясь удивлением и печалью.
Переломив клинок, Конан швырнул его к ногам Владычицы. Потом содрал с головы обруч и отправил его следом.
- Я свободен? - глухо промолвил он.
Как всякая женщина, Дайома не пожелала сразу ответить на этот вопрос. Она сделала еще один шаг вперед; ее туника, подхваченная свежим порывом бриза, натянулась, обрисовав чарующие контуры груди, стройного стана, упругих и округлых бедер. Как прекрасна была она в этот миг - высокая и гибкая, с короной из переплетавшихся рыжих локонов, с зелеными глазами, в которых искрились слезинки! Но взгляд Конана был холоден и равнодушен. Сейчас он видел уже не аргосца, усмиряющего огненных демонов Кардала, а черный кубический алтарь, труп стигийского мага перед ним и золотистый клинок, извлеченный из шеи Гор-Небсехта. Клинок, оставшийся нетленным; свидетельство обмана. - Ты... - выдохнула Дайома, - ты даже не хочешь меня поцеловать?
Брови ее надломились в горестном изумлении.
- Я свободен? - повторил Конан, подтолкнув ржавые обломки носком сапога. Он не желал разбираться с тем, как его обманули, не желал доискиваться правды; он хотел лишь уйти и отправиться в путь. В дальний путь к гирканским горам, где обитал божественный Учитель! То было его предназначение - по крайней мере, в этот миг.
Дайома снова не ответила; прикрыла веками изумрудные глаза и замерла, словно пытаясь обрести силу и примириться со случившимся. Теперь она понимала: возлюбленный вернулся на Остров Снов лишь с одной-единственной целью - швырнуть ей под ноги покрытый ржавчиной клинок. Предъявить доказательства, а потом уйти, исчезнуть навсегда.
Будь проклят тот день, в который начала она плести свои сети! Ловушку, расставленную на двух птиц... В нее попались целых три, да самая нужная и дорогая выпорхнула!
Что ж, так решили боги... Она не держала на Конана зла, не собиралась мстить за отвергнутую любовь, не ощущала обиды или раздражения - только печаль. Великую печаль одиночества... Быть может, светлый Ормазд придет к ней, чтобы утешить в горе? Но человек, стоявший перед Владычицей Острова Снов, был ей дороже бога.
- Ты вернулся один? - спросила она. - Где же Идрайн, твой слуга?
- Там, где все мертвые неверные слуги: раздувает огонь под сковородками на кухне Нергала. Если только эту тварь пустили туда. - Конан помолчал и добавил: - Разве ты не видела, что с ним случилось? В своем волшебном зеркале?
Дайома печально покачала головой.
- Мое зеркало разбилось... Теперь я не увижу ничего... даже твоего лица, любимый...
- Оно и к лучшему, - сказал Конан и усмехнулся. - Но хватит об Идрайне! Ты не ответила на мой вопрос: я - свободен?
- Свободен... - Голос ее был тих, едва слышен. - Ты получил то, чего желал...
- Ты тоже, - он снова коснулся носком сапога ржавых обломков.
- Я желала совсем не этого, - прекрасные глаза Дайомы наполнили слезы.
Конан пожал плечами.
- Кто знает, чего вы хотите, чародейное племя! Думаете одно, делаете другое, говорите третье... Ну, боги вас рассудят! А я - я ухожу! - Он отступил на шаг назад, не сводя с Дайомы настороженного взгляда. - Прощай, рыжая, и забудь обо мне!
- Погоди! - Она сорвала с пальца кольцо, драгоценный перстень с изумрудом, подобным месяцу с острыми рогами. Алмазные и рубиновые звезды окружали его, теснясь на ободке из черненого серебра. - Возьми его, милый! Возьми на память обо мне! Это не простой камень. Его магия...
Конан отступил еще на шаг и, прервав Владычицу Острова Снов, взмахнул рукой.
- Нет, не надо! Видит Кром, я не хочу иметь дела со всякими колдовскими талисманами и волшбой! Разве их можно сравнить... - Он замолк и, остановившись на пороге грота, поднял голову к небесам. На востоке собирались тучи.
- С чем? - прошептала Дайома.
- С молниями Митры, рыжая! Вот настоящая Сила, клянусь Кромом!
- И ты хочешь овладеть ею?
- Да! - Резко повернувшись, киммериец вышел из грота, усыпанного золотым песком, и бросил через плечо: - Прощай!
Дайома глядела вслед возлюбленному, пока высокая фигура Конана не скрылась за прибрежной скалой. Пальцы Владычицы машинально погладили изумруд, ее отвергнутый дар, затем стерли слезинки с побледневших щек. Над Островом Снов метались чайки, и в криках птиц ей слышалось: "Прощай!.. Прощай!.."
- Прощай... - прошептала она. - Прощай, милый, и пусть пребудет с тобой моя любовь...
Но Конан, торопившийся к своему кораблю, ее не услышал.
