Боб Шоу - Человек из двух времен. Дворец вечности. Миллион завтра
— Мак! — Бетия приподнялась на локте.
Тевернер подбежал к ней.
— Это мой единственный шанс поговорить с тобой, Бетия, и времени мало. — Он опустился на колени возле ее постели. — Я… важно, чтобы ты жила, для меня важно. Я думаю, что сиккены хотят держать нас живыми. Живыми, Бетия, и я хочу… Обещай мне, что ты будешь… — Он остановился, вдруг вспомнив единственное слово, которое она произнесла. — Как ты меня назвала?
— Ты же Мак Тевернер, не так ли?
— Откуда ты знаешь?
— Я слышала, как ты сказал это своему отцу… а затем… старые сны, которые, как я думала, никогда не возвратятся… Ведь все это правда, Мак?
Глаза ее были такие живые, какими он никогда их не видел. Лицо ее было лицом Бетии-ребенка.
Он кивнул и прижал к своим губам ее холодные пальцы.
— Я был мертвым, Бетия, поверь мне.
— И там слепящее белое солнце? Говорящее солнце?
— Да. Когда-нибудь мы станем частью этого солнца.
— Мак! — Бетия села, и ее пальцы сжались на его руке с поразительной силой. — Выведи меня из этой камеры. Я должна выйти.
Тевернер посмотрел сквозь прозрачную стену. Несколько сиккенов замерли в неподвижности, а другие бегали в окружающем полумраке.
— Не знаю, Бетия. Что это даст? Ты же знаешь, что мы на планете сиккенов.
Он замолчал, пораженный ее широкой, теплой улыбкой.
— Однажды ты просил меня бежать с тобой в лес, Мак, — сказала она дрожащим голосом и глаза ее выражали что-то вроде сострадания. — Здесь тоже лес, всего в сотне ярдов от нас — пусть это будет шанс, хотя бы самый малый.
Тевернер вдруг вспомнил, как он смотрел на маленькую Бетию и думал, что способность производить таких детей оправдывает существование Человека. То ощущение вернулось, и Тевернер понял, что это превосходит все соображения индивидуальной жизни и смерти.
— Ладно, — сказал он, — пошли.
Он помог Бетии встать, и они побежали к двери. Сиккены окружили куб, но он не забыл их странное нежелание причинять ему вред. Туман снаружи здания, кажется, рассеялся. Если им удастся захватить грузовик, может, они найдут дорогу к лесу. Крепче ухватив свой сиккенский нож, он прорвался через двери и врезался в стену черных тел. Те попадали перед ним, и мираж надежды замерцал в его мозгу. Он схватил Бетию за руку и потащил за собой, но она вырвала руку.
— Прости меня, Мак, — крикнула она, и ее бледное тело метнулось в противоположную сторону, качаясь и изгибаясь, увертываясь от черных перепончатых рук, как гонимый ветром дым.
— Бетия! — хрипло закричал Тевернер, увидев, куда она бежит, но она уже лезла по сетчатой ограде со сверхъестественной быстротой. Она секунду балансировала наверху, как сверкающее распятие, а затем прыгнула в пустоту.
Тевернер закрыл лицо руками, услышав, как ее тело ударилось о бетон далеко внизу.
Странно, но первым пришел в себя Тевернер. Мягкий удар, казалось, парализовал сиккенов, даже пятна зрачков в их больших глазах перестали двигаться. Тевернер растолкал сиккенов и побежал к ограде. Проволока сетки резала его босые ноги, но он забрался наверх и перегнулся через перила. Бетия лежала, как смятый носовой платок, по меньшей мере в пятидесяти футах внизу, в тени темных машин.
Тевернер встал на перила и побежал по ним до ближайшей колонны. В это время сиккены достигли ограды. Он обхватил руками влажный выступ колонны и скользнул вниз в нескольких дюймах от своих преследователей, но по другую сторону проволочной сетки. Пересечение пола и колонны уменьшило возможность держаться, и Тевернер чуть не сорвался, но успел выпустить колонну и схватиться руками за нижний край изгороди, а ногами — обхватить невидимую колонну ниже уровня пола. Пальцы сиккенов хватались за него сквозь ячейки сетки, дыхательные рты их отчаянно мяукали.
Он освободился от них и продолжал скользить вниз, не обращая внимания на то, что грубые края колонны рвут его тело. Оказавшись внизу, он подбежал к Бетии и упал рядом с ней, не касаясь ее переломанного тела. Лицо ее было спокойным, как во сне. Тевернер опустил голову на руки, и горькое рыдание вырвалось из его горла.
— Мак! — вышел из разбитых губ детский голос.
— Я здесь, Бетия.
— Останься со мной, Мак. Не позволяй им взять меня снова, пока не будет поздно… возвращать меня к жизни.
— Зачем, Бетия? Зачем ты это сделала?
Ее глаза с усилием открылись, губы медленно двинулись. Он приложил ухо к ее рту и услышал, как ее последний болезненный вздох сформировался в единственную, невероятную фразу. Когда сиккены добрались до него, он все еще лежал рядом с Бетией. Нож его остался где-то наверху, и он защищал безжизненное тело Бетии голыми руками до тех пор, пока газовая граната не взорвалась у его ног. И когда сознание ушло, последние слова Бетии все выше и выше поднимались в его голове, как океанские волны Мнемозины, родной планеты Бетии.
— Я — новый тип человека, Мак, — сказала она, — и для сиккенов жизненно важно сохранить меня живой.
Глава 9
Через много часов зашитое и забинтованное тело Тевернера слабо шевельнулось на пластиковой постели в его стеклянном кубе. Он слегка застонал, когда его мозг переходил от глубокого наркотического беспамятства к усиленной восприимчивости нормального сна. Пейзажи немыслимых цветов и сложности кружились и дрожали вокруг нею.
Слепящее белое солнце заговорило голосом Вильяма Ладлема.
— Хорошо сделано, Мак Тевернер.
— Прости, я не понимаю, — ответил Тевернер.
— Сейчас поймешь.
В центре солнца появилось лицо, прекрасное лицо ребенка и женщины одновременно. Бетия.
— Спи спокойно, Мак, — сказала она. — У тебя впереди другая работа.
Тевернер хотел пойти к ней, к мудрости эгона, но он был заключен в физическом теле.
— Бетия, зачем ты оставила меня одного?
— Бедный Мак, это было необходимо. Другие передо мной рождались и умирали, но они появлялись преждевременно — Путь не мог быть открыт.
— Путь?
— Да, Мак. Я — Путь.
Свет эгон-солнца вспыхнул вокруг нее.
— Все равно я не понял.
— Человек не совершенен. Но он на пути к совершенству: теперь индивидуальный мозг человека в физическом плане может общаться с Мать-массой через меня.
— Через тебя? — Тевернер вспомнил туманное женское лицо, которое он видел при болезненных контактах между его существованием эгона и умоляющей тенью протожизни. — Значит, ты вызвала меня обратно, а не Лисса!
— Да.
— Но если ты могла это сделать…
— Это были латентные способности. Моя жизнь на Мнемозине была всего лишь промежуточной стадией. Теперь я знаю, что главной целью была эволюция нового вида эгонов. Я была первым человеком, родившимся с потенциальным развитием эгона, который имеет полную силу общения с живым человеком. Я — Путь!
