Пол Андерсон - Психотехническая лига
— Как тебе это нравится? — сказал он. — И мне, первому черному космонавту.
Потом последовал удар.
Затем, когда они наконец снова пришли в себя и поняли, где находятся, Сэм произнес:
— Интересно, выпустит ли он нас наружу заняться исследованиями?
Зал Мерфи? Так ли его настоящее имя?
Отец привык кричать: «Это сделал Мерфи!» — когда выходит из себя. Остальное я нашел в старых записях, пьесах о космонавтах, выдуманных еще тогда, когда людям нравилось слушать подобного рода истории. Когда человек умирал, там говорилось: «Он пьет в Зале Мерфи».
Или танцует, спит, поджаривается, мерзнет и так далее. Но действительно ли они говорили слово «Зал»? Эти записи были старыми. Никто за сто лет не подумал скопировать их на более современные пластиковые ленты, а может, и все двести. Голограммы потускнели и покрылись пятнами, звук плавает и изобилует случайными помехами. Несомненно, в отношении этих записей проявился Закон Мерфи.
Мне хотелось спросить у Отца, о чем говорят космонавты и во что верят, о чем думают, когда возвращаются после завоевания планет. Или притворяются, что думают. Конечно, они никогда не вспоминали о некоем Мерфи, владельце Зала, куда попадают космонавты, когда он призывает их к себе. И возможно, они даже отпускали шутки по поводу этого. И вообще, шла ли речь о зале? Может быть, только о пути, как мне тоже приходилось слышать? Мне хочется спросить Отца. Но он не часто в последние годы бывает дома — слишком занят на строительстве и испытаниях своего космического корабля. А когда он приходит домой, я вижу, что ему хочется побыть в основном с Мамой. А когда мы с ним остаемся наедине, это всегда слишком волнующим оказывается для меня, чтобы я помнил о клятвах, которые давал себе перед тем, как заснуть; ну а потом он снова уходит.
Трофей[9] Мерфи?
К тому времени, когда Моше Сильверман закончил свой рапорт, температура под куполом достигла семидесяти градусов и поднималась достаточно быстро, чтобы достичь к началу нового земного дня ста градусов. Конечно, вода сразу не закипит — избыток энергии компенсируется испарением. Но их наспех сделанным аппаратам по испарению воды больше не удастся охлаждать эту гадость до температуры, при которой ее можно было бы пить. Они слишком быстро засорятся. Моше сидел обнаженный, обливаясь бегущим с него рекой потом.
Хорошо хоть не отключили свет. Энергобатареи, которые не в состоянии были обеспечить работу кондиционеров, по крайней мере не дадут Софии умереть в темноте.
В ушах гудело, а голова заныла от боли. Время от времени к горлу подступала тошнота. Он давился горячей жидкостью, которую должен был постоянно пить. «Только без соли, — думал он. — Быть может, именно это убьет нас еще раньше, чем эта жара, кипение и тишина, эта отупляющая жара». Он чувствовал ломоту в костях, несмотря на то, что притяжение Венеры было поменьше земного; но все равно его мышцы одрябли, и он ощущал вонь собственных выделений.
Заставив себя сосредоточиться, он проверил то, что написал, — изложенное сухим языком сообщение об аварии реактора. Следующая экспедиция обнаружит его и, прочитав, узнает, что эта густая, ядовитая адская атмосфера делает с графитом при соприкосновении со свободными нейтронами; а затем инженеры разработают соответствующие меры предосторожности.
С неожиданной злостью Моше схватил кисточку для письма и на обратной стороне металлической страницы написал:
«Не сдавайтесь! Не допускайте, чтобы эта преисподняя победила вас! Слишком многому мы должны здесь научиться».
Прикосновение к плечу заставило его резко обернуться и подняться. София Чьяппеллоне вошла в кабинет. Даже теперь, когда он был физически опустошен, ее кожа сверкала от пота, лицо опухло, глаза запали, а волосы слиплись, она казалась ему привлекательной.
— Разве ты не закончил, дорогой? — Голос ее звучал безучастно, но руки искали его. — Нам лучше уйти в общую комнату. Займемся установкой опахала Мохандаса.
— Да, я иду.
— Но сперва поцелуй меня. Раздели со мной соль.
Потом она просмотрела его отчет.
— Ты считаешь, что они попытаются еще раз? — спросила она. — Ведь материалов так мало, и они так дороги сейчас, когда идет война.
— Если они откажутся… — ответил он. — Не знаю, у меня такое чувство… я знаю, оно рождено безумием, но почему мы не можем стать безумцами?… я думаю, если они откажутся, то нечто большее, чем просто наши кости, останется здесь. Наши души, ждущие кораблей, которые так никогда и не появятся.
Тут она вздрогнула и увлекла его к их товарищам.
Может быть, мне следовало почаще бывать дома. Мама могла нуждаться во мне. Она негромко рыдает. Плачет, оставаясь одна в нашей маленькой квартире. Но возможно, она чувствует себя лучше, когда меня нет дома. Что может сделать неуклюжий четырнадцатилетний паренек с одутловатым лицом?
И что он может сделать, когда станет взрослым?
О папа, большой храбрый папа, я хочу отправиться вслед за тобой. Даже в… Твердыню[10] Мерфи?
Директор Сабуро Мураками стоял за столом в зале общих заседаний и по очереди смотрел всем им в глаза. На некоторое время воцарилась угнетающая тишина. Яркие цвета и фигуры на фресках, нарисованных Георгиосом Ефтимакисом, никогда не существовавших особей — нимф и фавнов, кентавров, резвящихся под чистым небом рядом с ослепительно голубой рекой среди травы, цветов и лавровых деревьев — внезапно показались гротескными, бесконечно чуждыми. Он слышал, как гулко стучит сердце. Дважды ему пришлось сглотнуть, прежде чем во рту набралось достаточно слюны, чтобы он смог заговорить сухим деревянным языком.
Но стоило ему только начать, как пришли слова, суровые, хотя и чуточку сухие и холодные. Но это было совсем не удивительно. Всю ночь он пролежал без сна, бесконечное количество раз повторяя их.
— Юсуф Якуб сообщил мне, что в своей работе по изучению псевдовируса ему удалось добиться определенных успехов. Это еще не лекарство; предстоит также дождаться лабораторных исследований. Наши водоросли будут болеть, и мы будем испытывать в них нехватку до прибытия нового грузового корабля, который доставит нам очередную партию. Я передам по радио космоконтролю, что нам необходимо в первую очередь. У них там, на Земле, будет достаточно времени все подготовить. Как вы помните, корабль намечалось отправить… э-э… с таким расчетом, чтобы он прибыл сюда через девять месяцев. На это время нам гарантирован такой уровень регенерирования кислорода, что нам не станет угрожать опасность задохнуться — при условии, что мы будем избегать физических нагрузок. Я верно изложил суть дела, Юсуф?
