Уилбур Смит - Свирепая справедливость
- Питер, - повторила она и легко поцеловала в губы. Прикосновение легкое, как крылышко мотылька, и он ощутил аромат ее духов и тепло и волшебство ее тела.
Чувства его смешались. Что бы он ни узнал о ней, он никак не мог спокойно реагировать на ее физическое присутствие.
Она была холодна, ухожена и уравновешена, как никогда; ни следа смущения или ужасного одиночества, которые он слышал в ее подавленных рыданиях за полмира. Она шагнула назад, склонила голову и быстро, легко улыбаясь, осмотрела его.
- О, cheri, ты выглядишь гораздо лучше. Я так о тебе беспокоилась после нашей последней встречи.
Ему показалось, что он заметил тень в глубине ее глаз, легкую напряженность рта.
- А ты еще прекраснее, чем я помню.
Это правда, он может говорить это вполне искренне, и она рассмеялась от удовольствия.
- Ты никогда не говорил мне этого, - ответила она, но манеры ее оставались сдержанными. Выражение привязанности и дружелюбия могло бы обмануть его в другое время, но не сейчас. - И я благодарна.
Она взяла его под руку, сжала пальцами локоть и подвела к группе ожидающих гостей, как будто не могла больше оставаться с ним наедине, опасалась что-то выдать.
Присутствовало трое мужчин с женами: американский сенатор-демократ, обладающий солидным политическим весом, человек с величественной седой гривой, глазами как мертвые устрицы и прекрасной женой, по крайней мере на тридцать лет моложе его, которая посмотрела на Питера, как лев смотрит на газель, и удержала его руку на секунду дольше, чем нужно.
Был автралиец с могучими плечами и большим животом. Кожа у него дочерна загорела, а вокруг глаз паутина морщин. Глаза его словно постоянно смотрели сквозь пыль и солнечный блеск на далекий горизонт. Ему принадлежит четверть известных мировых запасов урана, а также скотоводческая ферма площадью вдвое больше Британских островов. Жена у него такая же загорелая, и рукопожатие ее такое же крепкое, как у него.
Третий мужчина - испанец, фамилия которого стала синонимом шерри, вежливый и воспитанный дон, но с явными мавританскими чертами тонкого лица. Питер где-то читал, что шерри и коньяки, которые выдерживаются в погребах этого человека, стоят свыше пятисот миллионов долларов, и это только часть его огромного наследственного состояния. Жена его - смуглая испанская красавица с удивительной белой прядью в абсолютно черных волосах.
Как только группа приняла Питера, разговор вернулся к дневным занятиям. Австралиец утром поймал большого марлина, рыбу свыше тысячи футов весом и длиной от клюва до кончика хвоста в пятнадцать футов, и все общество было возбуждено.
Питер почти не принимал участия в разговоре, но украдкой следил за Магдой Альтман. Она заметила это, он видел это по тому, как она держит голову, по напряжению ее длинного стройного тела, но она смеялась вместе с остальными и на Питера взглянула только раз или два, каждый раз с улыбкой, но в глубине ее зеленых глаз оставалась тень.
Наконец она хлопнула в ладоши.
- Начнем пир.
Она взяла за руки сенатора и автралийца и повела на берег. Питеру пришлось вести жену сенатора. Она прижалась к его руке пышным бюстом и провела кончиком языка по губам.
Двое слуг полинезийцев ждали у длинной груды белого песка, по сигналу Магды они набросились на груду с лопатами, быстро обнажили толстый слой водорослей и банановых листьев, из-под которых вырывался густой ароматный пар. Под этим слоем стойка из банановой древесины, к которой подвешены блюда над еще одним словем листьев. Послышались радостные восклицания: аромат рыбы, цыплят и свинины смешался с запахом свежевыпеченного фруктового хлеба, подорожника и древесного угля.
- Получилось! - радостно объявила Магда. - Если внутрь проходит воздух, все пропадает. Остаются только угольки.
За едой и питьем смех и разговоры стали громче и свободней, но Питер единственную порцию выпивки растянул на весь вечер и спокойно ждал - не участвовал в разговоре и избегал льстивых речей жены сенатора.
Он ждал какого-нибудь указания, когда и где это произойдет. Не здесь, он знал, не в этом обществе. А когда произойдет, будет быстро и эффективно, как все, что делает Калиф. И неожиданно удивился, почему пришел, невооруженный и без поддержки, на арену, избранную и подготовленную врагом. Он знал, что лучшей защитой было бы ударить первым, может, сегодня же ночью, если представится возможность. Чем быстрее, тем безопаснее, и Магда улыбнулась ему через стол, поставленный под пальмами и нагруженный едой, которой хватило бы на пятьдесят человек. Он улыбнулся ей в ответ, она поманила его легким кивком головы и, пока мужчины спорили и громко хвастались, извинилась перед женщинами и незаметно скользнула в тень.
Питер посчитал до пятидесяти, потом последовал за ней. Она ждала на берегу. Он увидел ее белую обнаженную спину при лунном свете и пошел туда, где она стояла, глядя на взволнованные ветром воды лагуны.
Он подошел к ней сзади, она не повернула головы, но прошептала:
- Я рада, что ты прилетел, Питер.
- Я рад, что ты позвала.
Он коснулся ее шеи, сразу за ухом. Ухо у нее заостренное, почти как у эльфов, он не замечал этого раньше. Волосы на шее шелковистые на ощупь. Он легко нашел ось, тонкую кость в основании черепа, которую палач ломает, когда казнит на виселице. Он может сделать это пальцами, и будет так же быстро, как веревкой.
- Извини меня за остальных, - сказала она. - Но я собираюсь избавиться от них - боюсь, с неприличной поспешностью. - Она протянула руку за спину и сняла его пальцы со своей шеи, и он не сопротивлялся. Она расправила его руку и прижала открытую ладонь к своей щеке. - Они уедут завтра рано утром. Пьер летит с ними назад в Папеете, и тогда Les Nuef Poissons будут наши, твои и мои... - С хрипловатым смешком добавила: - И еще тридцать один слуга.
Он прекрасно понимал, как все будет. Единственные свидетели - верные подданные знатной дамы на островах.
- Теперь нам нужно вернуться. К несчастью, гости у меня очень важные, я не могу долго уходить от них, но наступит завтра. Слишком медленно для меня, Питер, но оно придет.
Она повернулась в его руках и поцеловала с неожиданной силой, так что губы его были прижаты к зубам, потом она оторвалась от него и прошептала на ухо:
- Что бы ни случилось, Питер, у нас есть нечто ценное, у тебя и меня. Может, самое ценное, что было у меня в жизни. И этого у меня не отнимут.
И с необыкновенной скоростью и ловкостью выскользнула из его объятий и скользнула по тропе назад к свету. Он медленно пошел за ней, смущенный, не зная, как понять ее последние слова, и заключил, что именно такова была их цель: смутить его и вывести из равновесия, и в этот моент скорее почувствовал, чем услышал движение за собой, мгновенно развернулся и нырнул.
