Андрей Мартьянов - Черный горизонт
По спине забегали мурашки размером с небольшого слона – я никогда не был, да и не собирался быть деятелем, от которого зависят судьбы мира, и недолюбливал многочисленные собрания. Что наговорил дворянам пан Озимек, хотелось бы знать? У лысого коротышки красноречия не отнимешь!
– Бегом за мной, – скомандовал Богуслав. – Там жарко, приготовься.
Мурашечные слоники заметно подросли.
Вместить такое количество людей – по моим оценкам, около полутора сотен – мог только большой церемониальный, он же тронный, зал. Готическая архитектура, знамена, шпалеры по стенам, статуи святых и великих предков, узкие стрельчатые окна, забранные витражами – верх помпезности и величия. Моравия – княжество древнейшее, появилось в первые годы заселения Меркуриума, основано выходцами из Чехии, Силезии и частично южных областей Германской империи. Традиции почитаются свято, одновременно у нас допускается вольномыслие – в Дольни-Краловице больше всего инопланетных студентов. Да вот, справа от трона светлейшего переминается с ноги на ногу ректор Августинской школы изящных искусств в черной мантии, рядом директор семинарии Иезуитов, епископ в фиолетовом облачении…
Избранная стихийным народным собранием «депутация» многочисленна и наиболее беспокойна – предводители студенческих товариществ, богатейшие купцы, главы гильдий. Чужестранные посланники кучкой стоят в сторонке, но вид у них хмурый и встревоженный. Возле тронного возвышения собрались военные – я углядел пана Стеклы и его ближайших помощников. Ни одного простеца, что неудивительно – интересы низшей касты представляют хозяева.
Я поискал взглядом пана Юлиуша Озимека, но его милость куда-то запропастился. Благочиние в зале не соблюдалось – люди шумели, громко переговаривались, спорили, не выказывая должного уважения монаршему престолу. Светлейший, в обычной, а вовсе не парадной одежде попирал назначенное ему золоченое кресло, украшенное золотым геральдическим львом, и взирал на сборище недовольно.
Наш князь – не человек, а чистый бриллиант. Якуб Краловицкий, владыка Моравский, третий в династии, получил корону после смерти отца двести девяносто четыре года назад – папеньку убили в сражении при Горячице, когда возник пограничный спор с Лимбургом: редкий случай гибели коронованной особы на поле брани. Якуб по природе добряк, внимательный, участливый и благожелательный, выглядит на пятьдесят с небольшим лет – седоватый, с пухлыми щеками и вечно удивленным взглядом светло-голубых глаз.
Князь не тиран и не самодур (как отдельные дворяне в титулах малозначительных), правит справедливо, из развлечений предпочитает охоту и балы, до безумия любит жену, княгиню Малгожату, и четверых детей – самому младшему всего-навсего семнадцать лет. Идеальный глава неофеодального государства, умеющий подобрать разумных людей на ключевые посты, но слегка теряющийся при возникновении неординарных ситуаций.
Куда уж неординарнее – город в мятеже! Явление исключительное. А предыдущая ночь и вовсе стала воплощенным кошмаром! Всякое случалось, но такое?…
Когда мы с Богуславом вошли в тронный зал, десятник, шествовавший по правую руку от меня, вытянул меч из ножен на четверть – показать лезвие. Старый обычай, знак – человек, которого сопровождает гвардеец, находится под особой охраной, любой, кто попытается на него напасть или нанести оскорбление словом, становится врагом государства.
Мелочь, а приятно. По крайней мере, алхимика не порвут в лоскутки прямо сейчас как злонамеренного колдуна, знающегося с нечистой силой.
«Депутация» притихла, высшие дворяне проводили меня долгими оценивающими взглядами. Алхимики отродясь вызывали подозрения.
Материализовался пан Озимек – оказывается, он стоял за троном, как и полагается охранителю. Таков обычай, ничего не поделаешь; правила приличия и освященные веками придворные церемонии никто не отменял – приближенные князя обязаны соблюдать этикет!
Я подошел к возвышению, преклонил правое колено. По меркурианским понятиям я дворянин, ничего не поделаешь. Князь шевельнул ладонью – можно встать, подойти и поцеловать перстень: высшая милость, для избранных. Каждому присутствующему дали понять, что пан Николай в фаворе, пускай и не является меркурианцем. Эта мелочь для благородных играет огромное символическое значение!
Церемониймейстер стукнул жезлом по мраморному полу. Ясно, значит светлейший доселе не высказывался, а только слушал речи подданных – снова и опять этикет! Горожане и титулованное дворянство разводили парламент с демократией, так и не выслушав мнение главы государства (если быть совсем точным – автономии с очень широкими полномочиями в составе королевства).
Его светлость встал. Государственными регалиями Якуб обременен не был, скипетр, корона князя и цепь ордена святого Вита лежали на особой подставке возле трона, однако «меч возмездия» в богатых ножнах прислонен к подлокотнику августейшего трона, его придерживает гвардеец в полном облачении. Очередной знак: собрание посвящено исключительно деловым вопросам, страна находится в состоянии войны.
Зал утих моментально – феодальная дисциплина, ничего не попишешь! Якуб вполне мог бы остановить шум и возгласы с самого начала собрания, но давал людям возможность выпустить пар: выговаривайтесь, обсуждайте выступления, монарх мешать не будет. До поры.
– Большинство поддерживает пана Озимека, – скороговоркой шепнул мне на ухо Богуслав, когда я отошел от трона. – Люди перепуганы до дрожи…
– Возлюбленные подданные, гости из внешних миров, – произнес его светлость. Барт мигом заткнулся. Сказав первую фразу, старина Якуб поклонился троекратно, выражая почтение и благоволение трем сословиям – дворянству, священству и купечеству. Кивнул и в сторону вагантов – студенты приносили немалый доход в казну. – Зная о трагических и ужасных событиях, постигших столицу и окрестные поселения, мы, князь Краловицкий, следуя рекомендациям наших верных советников и добрых слуг, желали бы услышать ваше слово. Гроза не миновала. Готовы ли мы принять вспомоществование от наших сородичей, обитающих вне пределов Меркуриума – людей дворянского сословия, готовых незамедлительно прибыть сюда, дабы бескорыстно оборонить всех нас от подступившего зла, исторгнутого преисподней?
У меня сложилось впечатление, что разворачивающимся передо мной представлением кто-то умело руководил, режиссировал, знал, какие чувствительные струны собравшихся надо задеть. И только когда я перехватил взгляд Озимека – толстяк незаметно подмигнул, – стало окончательно ясно, кто тут хозяин.
Сразу за князем вышел епископ. Преподобный был немногословен, сказал только, что борьба с адскими порождениями – дело не только меркурианцев, а каждого из людей, иначе и другие миры окажутся под властью сатаны. Святая Церковь делает что может, но только если каждый осознает, что…
