Юрий Петухов - Вторжение из ада
Лететь на заводы не было никакой возможности. Но спуститься в московскую подземную лабораторию, в сердце «перестроечной» системы Иван счел необходимым. Отложил важные дела, передоверил управление Глебу. И спустился вниз — всего на полтора километра, чуть ниже той спецпсихбольницы, в которую его бросили на верную смерть. Правда, бронированная тайная психушка была заложена в конце двадцатого века, а лаборатория «перестройки» не так уж давно — лет пятнадцать назад. Но судя по всему, кто-то работал в этом направлении и раньше, да еще как работал!
Лаборатория, по сути, была огромным научно-исследовательским институтом с опытным и предсерийным производством — двухсотметровый в диаметре шар с двенадцатью трубопереходами к огромному «бублику»-кольцу, поделенному на сто восемьдесят сегментов-камер с сотнями ячей и биоинкубаторов. Все обойти было невмоготу. Но главное пропустить Иван не имел права. Пристанище! Голову сверлила одна пронзительная мысль. Он не желал верить Аввацону, не желал верить прочей нечисти Пристанища, само естество его не могло принять их страшной и открытой лжи: «Земля — это лишь часть Пристанища, малая часть…» Не могло этого быть, и все тут! Но ведь было? Но ведь есть! Так, вот так, именно так — Пристанище закладывалось не в тридцатом веке, а значительно раньше, и Первозург говорил об этом. Что?
Он намекал, будто слуги Пристанища всегда были на Земле, всегда работали на Черное Благо… нет, бред! Черное Благо появилось значительно позже, это просто секта, колоссальная секта-спрут… и говорил про все про это не Сихан, а Авварон Зурр бан-Тург, проклятый и подлый оборотень в Шестом Воплощении какого-то Семирожденного Ога! Земля часть Пристанища? Земля — часть, или, точнее, капля непомерного, черного Океана Зла? Нет! Земля — это свеча во мраке Вселенной! Свеча Господа Бога?! Так ли? Черная свеча. Почерневшая от творимого на ней зла… Прав Авварон, прав гнусный негодяй и подлец! И не прав. Ему хочется, чтобы было так, он все делает для того, чтобы было так. Но так еще не стало! Да, так пока не стало!
— Иван! Тебе плохо?! — заволновалась Света, потянула за рукав. — Ты совсем белый!
— Нет, мне хорошо, — тихо ответил Иван. — Мне очень хорошо.
Он хотел добавить, что ему очень хорошо по одной причине лишь — он больше не странник. Он воин! Он не даст заморочить себя, сбить с толку, запутать! Он не позволит бесам вселиться в себя и вновь бросить в пропасть блужданий, сомнений, мрака. Они роятся роем. Они пришли по его душу. Но он воин. Воин!
— Здесь просто плохой воздух, — робко вставил служитель.
— Да, — Иван улыбнулся, — дух тут витает нечистый. Старичок потупился.
Голова его затряслась, руки, старческие и немощные, задрожали. Сто шестьдесят четыре немалый возраст. Осталось совсем немного, от силы пять, может, десять лет. Капля, малюсенькая капелька жизни. Но своя. Другой уже не будет. Удержать бы в трепещущем, больном сердце хоть эту… Страшные дела! Черные! Он простой служитель. Он ничего такого не делал, он как надзиратель в тюрьме, как библиотекарь в книгохранилище, как служитель в зоопарке… Зоопарк?! Зверочеловеческая тюрьма. Страшно. Могут не простить.
— И этот тоже… — Света не договорила.
Во мраке зеленеющей темной воды, на мшистом дне застыло в мерном шевелении нечто давящее, ужасное — бугристая огромная голова с двумя мутными глазами-бельмами, болезненно-кровавый клюв и полтора десятка толстых, изгибающихся отростков по три-четыре метра. Щупальца. Осьминожьи щупальца! Они свивались в клубки, вытягивались, липли к бронестеклу бледно-розовыми присосками, змеились и безвольно опадали. Зрелище было неприятное, невыносимое, ибо в бельмах глаз угадывался человеческий ум.
— Да-да, и он разумен, — поспешно пояснил служитель, — но не извольте беспокоиться, он нисколько не опасен, полностью управляем. Применяется на огромных глубинах для самых разнообразных целей. Да-да, такой может в одиночку разбалансировать и уничтожить довольно-таки солидную базу в самых глубоководных впадинах…
Даже на Гиргее, мысленно добавил Иван. Туда бы его — во мрак, под восьмидесятикилометровую толщу свинцовых вод! В памяти мелькнули бешенно вращающиеся сфероиды, черные тени, неуклюжие и стремительные донники, бледные щупальца… Нет, на проклятой подводной каторге Гиргеи не могло быть таких человеко-осьминогов, не могло! Ему показалось. Только вот глаза-бельма? Но разве все глаза упомнишь! Они преследуют его давно. Давно и повсюду. Эти черные тени, призраки тьмы и мрака. Нет, показалось. Гиргея слишком далеко. Слишком!
— И как этого… как его звали? — пролепетала Светлана.
— Одну минуточку! — служитель засуетился, щелкнул и затараторил вслух:
— Ванюков Егорий Алкаменович, сорок второго года рождения, русский, не женат, детей не имеет, отец неизвестен, мать погибла в экскурсионно-иг-ровом круизе одиннадцать лет назад, в районе Крутой Горки, это созвездие…
— Знаем! — осек его Иван. — Профессия?!
— Хмы-мм, безработный, — облегченно выпалил старичок.
— Обратная трансформация возможна? Служитель развел руками.
— Ну, ладно, — Иван вновь встретился взглядом с чудищем многоруким, только бельма колыхнулись во мраке вод. — Ладно, Егорий Ванюков, пуощай!
И отвернулся.
Светлана будто завороженная прилипла к бронестеклу. Но она ничего не видела в эти минуты. Лишь ползущий живой и призрачный туман Осевого стоял перед ее внутренним взором. Да, она видела их всех — всех! — там, в Осевом.
Значит, они погибали? Значит, они гибнут?! Значит, это не призраки, не чудища, не фантомы, а пусть и странные, не похожие на людские, но все же души искореженных, «перестроенных», невозможных людей? Зверолюдей?! Они умирают тут, на Земле, и на других страшных планетах Мироздания, чтобы обрести заключение в Осевом, обрести свободу страшных призрачных пут?! Как понять?! Как разобраться?! Но не это главное, не это… главное в том, что она и сама немного такая… какая?! Светлана в отчаянии и ужасе стиснула обеими ладонями виски, застонала.
Чудовищно-жуткий Егорий протянул к ней два толстых и мягких щупальца, розовые присоски вдавились в невидимое бронестекло. Бельма приоткрылись и ее обожгло взглядом бледных зрачков, мерцающих посреди кроваво-пучащихся сосудами огромных глаз.
— Не-е-ет!!! — закричала она. И отпрянула.
— Пойдем! — Иван грубо рванул ее за руку. Не время впадать в истерику.
Ныне иные времена. — Пойдем, Света!
Одновременно он врубил внутреннюю. «Глеб?! Ты слышишь меня?»
Отозвалось через миг: «Да! Здесь полный порядок! Мы контролируем ситуацию в стране. Что-то непонятное творится в Европе и Штатах!»
