Софья Непейвода - Наследники предтеч. Поиск пристанища
— Ты же сам сказал, что камень размякнет, когда ты его коснешься, — не поняла Юля. — Откуда шишки?
— Да, камень размякнет, но, — физик торжественно поднял указательный палец. — На любую химическую реакцию требуется время. Допустим, что она очень быстрая и занимает… ну пусть сотую часть секунды. Фермент касается камня и, даже если верхний слой успеет перейти в жидкое состояние, камнегрыз ударится о камень под тонкой жидкой плёнкой.
— Ты прав! — хлопнул себя по лбу Илья. — Я как-то совсем упустил это из вида. Тогда, в случае фермента, единственный рабочий вариант, это если он оказывается внутри камня, причём довольно равномерно, до того, как его коснется камнегрыз.
— Если подумать, то и электромагнитное поле не подходит, — заметила я. — Ведь оно тоже не может действовать мгновенно. Поэтому, если поле камнегрыза слабое — то он разобьётся о камень, когда прыгает, а если бы было сильное — мы бы уже утонули под размягчённой массой.
— Со звуковыми волнами тоже проблема, — подумав, раскритиковал собственную идею Маркус. — Их действие должно быть очень узким и направленным, а это почти нереально.
После долгого обсуждения мы пришли к неутешительному выводу, что для построения рабочей гипотезы знаем о камнегрызах недостаточно.
327–330-е сутки (6–9 сентября 1 года). Река в пещере — пещера — река в пещере
Костеря на все лады запасливость Рыси с её очередной несанкционированной кладовой, я обыскивала плот. Но на этот раз источник неприятного запаха оказался не в укромном уголке, а в закрытой плетёной крышкой корзине зеленокожего.
— Росс, у тебя тут что-то протухло! — радуясь, что на сей раз в этом нет вины дочери, сообщила я.
Зеленокожий недоуменно поднял взгляд, а потом резво вскочил и вырвал ёмкость из моих рук.
— Тихо, — раздражённо прошипел он.
Но поздно. Мой бодрый голос и реакция Росса уже успели привлечь всеобщее внимание.
— Росс, а ну-ка покажи, что ты там прячешь, — подозрительно потребовал Маркус.
— Это эксперимент, — быстро взяв себя в руки, ответил зеленокожий, но дальше объяснять не стал, чем только усугубил ситуацию.
— Эксперимент, о котором никто ничего не знает? — скептически потянул Илья.
Лиля задумчиво переглянулась с Севой и, решительно шагнув вперёд, требовательно протянула руку к корзине. Росс отступил, но, заметив, что большинство не на его стороне, сдался и отдал ёмкость. Отвязав крышку, женщина раздвинула старое сено и обрывки сухих листьев и извлекла странный округлый и склизкий свёрток. Едва его приоткрыли, как вонь, до этого несильная, сгустилась и стала почти невыносимой. А ещё через мгновение стало ясно, что зеленокожий скрывал в корзине полуразложившуюся человеческую голову, плотно завёрнутую в человеческую же кожу. Даже в нынешнем неприглядном виде я почти сразу поняла, кому она принадлежала раньше.
Спав с лица, Дет в несколько шагов достиг зеленокожего и без замаха ударил в челюсть, но Росс успел перехватить и слегка отклонить руку, отчего лидер лишь вскользь задел ему скулу и ухо.
— Тварь!
Мы с трудом растащили сцепившихся мужчин.
— Она мертва! Мертва, понимаешь? Ей уже безразлично, что теперь с её телом! — негромко, но оттого не менее эмоционально, сказал Росс. — Не о мёртвых надо думать — о живых!
— Тебе детей мало?! — яростно отозвался Дет, пытаясь освободиться из рук Маркуса с Игорем.
— Да, мало! Дети не заболели в болоте, может, их и ювелиры не едят!
Внезапно блондин перестал вырываться и холодным ровным голосом скомандовал:
— Отпустите, — тон, которым это было сказано, не допускал неповиновения, и мужчины послушались. Лидер молча развернулся и ушёл на край плота, скрывшись за грудой обломков.
— Росс, зачем ты так поступил? — задала я риторический вопрос.
— Только так мы можем узнать, заражены или нет, — тщательно, чтобы не осталось щелей, заворачивая протухшую голову обратно в кожу, пояснил зеленокожий. — И то нет полной гарантии. А если мы заражены, то надо искать пути лечения — несмотря на все возможные побочные эффекты.
— Нет, я не об этом. Почему ты сразу не поговорил с Детом?
— Ожидал неадекватной реакции. И был прав.
— Ты его не видела, — вздохнула Лиля, растирая ладони пучком мокрого сена в попытке избавиться от мерзкого запаха. — Дет тогда был сам не свой. Даже сейчас, и то… — со вздохом махнув рукой, женщина понюхала пальцы и, сморщившись, снова опустила их в реку. — А я ещё не верила, что он их любит, думала — просто пользуется, — тихо закончила она.
Помолчав, я направилась к сидящему на краю плота лидеру. Наверное, ему сейчас, как никогда, нужна поддержка, да и попытаться объяснить позицию зеленокожего не помешает.
— Дет…
— Уйди, — спокойно велел он.
— Но…
Лидер вздохнул и, оторвав взгляд от воды, перевел его на меня.
— Не надо волноваться, я не стану отбирать у вас корзину или другим способом препятствовать работе. А теперь — уйди. Я хочу побыть один.
Я не стала продолжать разговор. Сейчас не время и не место для выяснения отношений. Хотя сказанное Детом сильно задело: он явно дал понять, что, по его мнению, нам совсем нет никаких дел до его переживаний. Но иногда не следует касаться больной темы. Время лечит лучше любых слов.
Когда пещеры это позволили, мы сделали ещё одну остановку, в которую занимались пополнением продуктовых запасов (в основном, за счёт грибов) и безуспешно пытались найти выход наружу.
— Ну, всё не так страшно, как может показаться, — оптимистично заявил Илья во время ужина после очередного землетрясения. — Если что, будем питаться грибами и всякой живностью. Потолок на голову не падает, а к камнегрызам и привыкнуть можно.
— Нет, я не согласен здесь оставаться, — помотал головой Игорь. — Компьютер сеть не находит, да и кто знает, может, ему для зарядки солнечный свет нужен.
— Будто интернет — это самое главное, — недовольно бросила Лиля. — У нас дети страдают, а он только об электронике думает!
Действительно, если чистокровные дети Homo oculeus и Рысь не высказывали особого беспокойства, то полукровки в темноте потеряли ориентацию и стали вялыми. Мы постоянно держали рядом с ними включённые компьютеры, которые давали хотя бы слабое освещение, но если ненадолго такой способ и поможет, то обрекать детей на жизнь во мраке — никуда не годится.
В это время из одного туннеля на берег вышла Марфа, на которой почти висел муж. Не сговариваясь, мы с Россом, как, впрочем, и многие другие, подхватились с места и бросились им навстречу. Помогли женщине перенести мужчину на общагу и, только оказавшись в безопасности, спросили:
