Инна Зинченко - Чёрная метка
Джокер накрыл своей ладонью руку друга и сказал:
— Извини, Лео, но в твою теорию я не верю. Не факт, что они до сих пор существуют. А, если и существуют, то почему ты решил, что им есть до нас какое-то дело? И анунаки, всё-таки, не боги. Они, хоть и очень могущественные существа, но не всесильные. Не верю я, что они могут рассчитать каждый наш шаг, не верю!
— Когда-нибудь ты в этом сам убедишься, возможно. Но, давай, приступим к нашим делам. Я пришёл сюда умереть, Джок.
Исполнитель сжал кулаки. Он сосредоточенно разглядывал лицо своего друга и вновь поражался, происшедшим переменам. Стальные глаза Лео как будто выцвели, померкли. Он сильно постарел, на лице появились новые морщины, уголки рта опустились. Джоку стало больно смотреть на него. Но страшнее всего ему было принимать решение. Надо, чёрт побери, надо это сделать, но перед ним же Лео!
Видя его сомнения, Лео решил помочь:
— Джокер, ты должен это сделать, обязан.
— Не могу, ты мой друг, единственный, кого я могу назвать этим словом. Не могу! Послушай, сейчас я отвернусь, а ты уходи отсюда. Догонять тебя я не стану.
Исполнитель отошёл к окну и стал смотреть на занесенный снегом лес. Он отключил все чувства и лишь молча наблюдал за белым танцем снежинок. Джок надеялся, что, когда он обернётся, его друг уже исчезнет и отпадёт эта мучительная обязанность принимать самое сложное решение в своей жизни.
Когда Лео подошёл к нему сзади и положил руку ему на плечо, он не выдержал и выругался. Друг не захотел воспользоваться предоставленным шансом. Садист! Почему бы ему не сбежать сейчас? Какого пса он до сих пор здесь?!
— Уходи, Лео, — процедил Джокер сквозь зубы. — Не испытывай моё терпение. Я даю тебе пятнадцать минут на всё про всё.
— Я не уйду, — услышал он тихий голос друга. — Я вижу, что ты ничего не понял. Давай, вернёмся к столу переговоров и я ещё кое-что тебе объясню.
Феликс резко обернулся и с высоты своего роста посмотрел на учёного. Он никогда не замечал, какой же Лео маленький против него.
— Я не могу, — тусклым голосом признался Джокер, — ты мой друг.
— Нет, Джок, я больше тебе не друг. Сейчас мы находимся по разные стороны баррикад и ты должен это понять. Я, конечно, тебе и не враг, но, если ты не сделаешь того, что должен, то стану врагом. Слушай внимательно: если ты сейчас позволишь мне уйти, то я просто прекращу принимать лекарство. Паразиты проснуться и я стану опасным для всех. Эта зараза распространяется очень быстро, ты даже не представляешь, как быстро Тортуга опустеет! Я пришёл к тебе за лёгкой смертью, но ты даже в этом мне отказываешь. Пошли к столу, Джок, поговорим ещё немного, если тебе так трудно принять это решение.
Вздохнув тяжело, пират направился к столу. И вот они снова сели друг напротив друг друга. Казалось, что они хотят запомнить каждую черточку.
— Джок, я готов. Давай же, решайся. Только запомни, что после моей смерти, ты должен сжечь моё тело. Ничего не должно остаться, слышишь! Если этим паразитам дать хоть мизерный шанс, то они не оставят человечеству ни малейшего шанса. Здесь все умрут, все до одного. Да и некуда мне бежать. Я ведь тебе сказал, что за мной охотится ФСЭС. Ты не знаешь этих ребят, Джок. Они доберутся до меня очень быстро и до самого своего последнего вздоха они будут ставить на мне свои опыты, даже тогда, когда сам я превращусь в гниющий овощ, так что не занимайся самоедством. Всё, что мне сейчас нужно — это достойная смерть.
Исполнитель тяжело вздохнул, сосредоточился, и, не мигая, уставился на своего друга. Сердце учёного стало биться медленнее. На Лице Лео появился страх. В глазах мелькнуло отчаянье и Феликс подумал, что сейчас его друг попросит о пощаде, но учёный сдержался и промолчал. Он откинулся на спинку кресла, расслабился и, наконец, смирился со своей участью. И вот с его лица исчезло это измученное, загнанное выражение. В глазах появился свет, он почти радостно улыбнулся.
Сердце стучало всё медленнее и медленнее. Джокер хотел остановиться, его тело напряглось и навалилась такая усталость, как будто он работал без сна и без отдыха уже много дней.
— Лео, подумай, может, есть ещё шанс? Ведь должен же быть выход из этого положения.
— Продолжай, — почти беззвучно произнёс учёный. — Прошу тебя, освободи меня от этой жизни, я устал бороться, давно устал.
Сердце учёного почти остановилось, он почти перестал дышать. Потом усилием воли он смог заставить себя открыть глаза и прошептал:
— Спасибо, друг. Ты даже не представляешь, как я тебе благодарен. Прощай.
Сердце ещё несколько раз дрогнуло и он замер. Последний вздох сорвался с его губ и на лице появилась такая благостная улыбка, что с души Исполнителя упал огромный камень.
Джокер встал и подошёл к креслу, в котором уснул вечным сном его единственный друг. Пират дотронулся до его шеи, хотя и без этого он прекрасно видел, что Лео умер, но ему хотелось убедиться, что обратной дороги нет.
— Прощай, Лео, — шепнул он мёртвому учёному.
Потом он без сил упал на кровать и застыл без движения. В душе образовалась такая мучительная, холодная пустота, что не хотелось даже шевелиться. Никогда у Феликса не было ни семьи, ни друзей. Он не знал, что это такое любовь и доверие. И лишь два человека смогли разрушить это безнадёжное леденящее одиночество — Лео и Рита. Когда он о них думал, на душе становилось тепло и легко. Теперь Лео нет, осталась только Рита, но надолго ли?
— Мне жалко, что так вышло, — неожиданно услышал он её голос. — Такого я не хотела.
Он открыл глаза и обнаружил, что у двери стоит Рита.
Глава 26
«Сколько было тех, кто шагнул за дверь на моих глазах»
— Зачем ты пришла? — Голос у Джокера был строгий, но глаза улыбались. — Я же просил, чтобы без моего разрешения никто сюда не поднимался. Или я уже не хозяин в своём собственном доме?
Рита нахмурилась. Кутаясь в тёплый халат, она переминалась с ноги на ногу, никак не решаясь войти. Проём двери за её спиной напоминал раскрытую пасть неведомого чудовища, а завывание ветра за окном лишь усиливало этот образ.
— Я потому и пришла, — робко попыталась она объяснить свой поздний визит. — Ты так резко говорил со мной. Но я не поняла, что я сделала не так?
Пират всматривался в её расстроенное лицо и ругал себя последними словами. «Совсем ещё девчонка, — думал он, — чего я морочу и ей, и себе голову. Пора с этим кончать. Дело сделано и ей больше нет смысла оставаться на Тортуге». Всё, как будто бы верно, ни к чему не придерёшься, но только ему почему-то казалось, что убеждает он самого себя не очень удачно. Джокер и сам не знал, что он будет делать, когда Рита покинет его дом. Незаметно, по партизански, она заполнила собой всю его жизнь. Теперь, чем бы он ни занимался, что бы ни делал, он всегда чувствовал её присутствие. А дальше-то как?
