Мэтью Джонсон - «Если», 2009 № 08
Лидия и Виктор кивнули.
— Так вот. Паутинники интересны тем, что это самые крупные существа на планете, у них самый большой мозг и они весьма сообразительные животные. Потому я и решил, что через них легче всего вступить с Фливией в диалог. Упорно настраивая «жучков» на связь с паутинниками, я думал, что контакт будет мысленным! А когда понял, что один из зверей физически явился к станции, было уже поздно. Его застрелили.
После ухода геологов я попытался вновь настроиться на паутинников и попросить у них прощения за свою глупость. Но ничего не получилось. «Жучки» не поддавались настройке и без конца показывали одно и то же: убийство паутинника.
Всю ночь я переживал. Корил себя за то, что все испортил, а с рассветом надел повязку и отправился в лес в надежде, что, может быть, там мне удастся снова наладить связь с Фливией. Я то и дело садился на землю и закрывал глаза. Видения каждый раз оказывались смазанными и непонятными, но в то же время неизменно возникало чувство, что в лесу есть место, где общение снова станет возможным, и я должен его разыскать. Углубляясь все дальше в лесной массив, я думал, что сам выбираю дорогу, но теперь-то понимаю: это не так. Я шел по наитию, внушенному мне Фливией. И это наитие привело меня сюда.
— Ты хочешь сказать, что это фливийский лес устроил тебе ловушку?! — изумился Виктор. — Извини, Ёсио, но, по-моему, это уж ни в какие ворота не лезет! Ты еще скажи, что яма — месть за мертвого паутинника!
— Я бы не назвал это местью. Фливия просто сделала свой ход. Люди повели себя агрессивно, и это привело к ответным действиям.
— Око за око, так? — усмехнулся Виктор. — Ну и где же твоя логика, Ёсио? Если Фливия хотела тебя погубить, то зачем спасла?
— Она сделала это с дальним прицелом. Решила, что я ей еще пригожусь.
— То есть, по-твоему, Фливия обладает разумом? — Виктор покачал головой.
— Безусловно. Только разум этот настолько отличается от человеческого, что не может общаться с людьми напрямую. Вот почему я нужен Фливии.
— Ей нужен посредник! — возбужденно воскликнула Лидия.
— Да, промежуточное звено, которое поможет ей вступить в диалог с людьми.
— Ну и на кой черт ей вступать в этот самый диалог? — раздраженно спросил Виктор.
— Она поняла, чего от нас можно ждать, — ответил Ёсио, — ты и сам прекрасно знаешь, что тут будет после того, как исследовательская станция проведет все необходимые работы и начнется полномасштабное освоение планеты.
— На Фливии найдено огромное количество полезных ископаемых, а главное, обнаружен рений, — подхватила Лидия, — здесь все перевернут вверх дном.
— Вот именно, — сказал Ёсио, — и, если ничего не предпринимать, уникальная природа Фливии будет разрушена.
— И что же ты, вернее, вы вместе с Фливией собираетесь делать? — осведомился Виктор.
— Договариваться с людьми.
— Как?
— Пока у меня нет конкретного плана. Я только учусь понимать Фливию. Но я придумаю, что делать. И очень скоро. Ведь теперь я — часть природы этой планеты, — Ёсио окинул взглядом лес. — Здесь мой дом…
— Да… — задумчиво произнес Виктор, — дом… Дом для всех, кто этого захочет.
— О чем ты? — насторожилась Лидия.
— О том, что под куполом тоже полно фливийских вирусов. И мы все ими напичканы.
— Но они же абсолютно безвредны! — воскликнула Лидия. — И на станции ничего ни с кем не случилось!
— Правильно, не случилось. Ведь на станции — кислородная атмосфера, а мы к ней прекрасно приспособлены. Но стоит условиям измениться, как — хоп! — микробиолог растопырил пальцы и резко развел ладони в стороны.
— Нет, не может быть! Неужели мы все уже… — Лидия умолкла, глядя на Ёсио.
— Аты сними костюм и узнаешь! — усмехнулся Виктор.
— Фливия в беде не бросает, — сказал Ёсио, и складки на его лице сдвинулись в отдаленном подобии улыбки.
Лидия опустила глаза. Какое-то время она безмолвно сидела и смотрела в землю, потом встала. Вслед за ней поднялись и мужчины. Лидия повернулась к Ёсио:
— Ты не пойдешь с нами к станции?
— Нет, — Ёсио покачал головой, — рано мне туда идти. Я должен подготовиться, поэтому прошу вас пока не сообщать никому о сегодняшней встрече. Я и вам не собирался открываться, но когда понял, что вы соберете «жучков» на дне ямы и все равно докопаетесь до истины, решил сам все рассказать… И еще… еще я хотел увидеться с тобой, Лида. Я по тебе скучаю.
— Я тоже, Ёсио, — тихо произнесла Лидия, — я тоже.
С минуту они стояли и молча смотрели друг другу в глаза.
Виктор отвернулся, глядя куда-то в сторону.
— Прощай, Ёсио, — сказала Лидия.
— До свидания, Лида, — ответил Ёсио.
Потом он подошел к микробиологу:
— До скорого, Виктор.
Они пожали друг другу руки, Ёсио повернулся и быстро пошел прочь. Пару раз мелькнув среди деревьев, фиолетовая фигура исчезла из вида.
Лидия и Виктор переглянулись и, не говоря ни слова, зашагали к станции.
Лес провожал их взглядом тысячи глаз. □
Вл. ГАКОВ
ВЕЛИКАН-ЛЮДОВЕД ИЗ СЕНТ-ПИТЕРСБУРГА
Следовало бы добавить для пущей интриги: «фамилии не имеющий». Энтони — на самом деле не фамилия, а имя популярного писателя, которого мы знаем как Пирса Энтони. В этом месяце он празднует свое 75-летие и последние полвека безвылазно обитает в окрестностях Санкт-Петербурга. Речь, разумеется, не о нашей Северной Пальмире, а о знаменитом «курорте пенсионеров» в тропической американской Флориде. Пишется несколько по-иному, но зато пальм-то как раз там немерено! Что же касается обидного прозвища «великан-людовед»… так ведь Энтони сам предлагал называть себя огром — великаном-людоедом из валлийского и кельтского фольклора.
Он ворвался в нашу «фантастическую» жизнь не своими популярными романами о Ксанте (их время на русском придет позже), а одним-единственным рассказом. От Ксанта и вообще от фэнтези весьма отдаленным. В 1971 году в очередном сборнике издательства «Мир» был опубликован рассказ «Не кто иной, как я». Читатель со стажем, вероятно, помнит эту трагикомическую байку про инопланетного робота-джанна, уныло бубнившего — высоким шекспировским слогом, либо незабвенным «лоханкинским» — данную им во время заточения клятву: умертвить долгожданного спасителя. Сорок веков инопланетный робот страдал от зубной боли, а спасителем его стал космический дантист доктор Диллингэм… Рассказ был уморительно смешной (во многом благодаря блестящему переводу Игоря Можейко, то есть Кира Булычёва), мы, тогдашние читатели от души похохотали над злоключениями незадачливого дантиста (а кто их любит!). И… благополучно забыли об Энтони на добрые полтора десятилетия. Только когда по самиздату начал гулять «самопальный» перевод «Заклинания для хамелеона», фамилия на обложке вызвала неясное воспоминание…
