Геннадий Тищенко - Операция «Гильгамеш»
— Законопроект успеет подготовить?
— С каждым днем диктует все меньше… — Брижинский аккуратно задёрнул шторку перед головой Аллы Кононенко. — Она у нас пока в полусонном состоянии находится, эта Алла. Чтобы толком не осознала своего нового положения. Мало ли что может произойти с её психикой от такого шока…
— Только меня, то есть мою голову, не надо вот так вот… — Легат кивнул в сторону головы Аллы Кононенко. — В случае чего, если мне кирдык придёт, лучше, уж сразу…
— Пойдемте в мой кабинет, — Брижинский постарался деликатно сменить тему разговора. — Лемихов хочет вашу печень посмотреть…
— Чего её смотреть-то? — Легат поморщился. — Похоже, каюк мне… Достали меня боли так, что сил больше нет, терпеть! Если так будет продолжаться…
— Не дадим, Олег Николаевич! — энергично возразил Брижинский. — Вы же видели наших подопытных!.. У Василия, между прочим, не только печень, но и почки новые… А как он водочку хлещет, видали?
— Я их все время путаю, бомжей ваших… — выйдя из мрачного помещения, Легат закурил.
— А вот это вы зря, Олег Николаевич… — заметил Брижинский. — Курить в вашем положении, мягко говоря, нежелательно.
— Поздно пить Боржоми, когда почки отвалились, — Легат глубоко затянулся ароматным дымом дорогой сигареты. — Ты лучше давай про бомжей ваших…
— Василий — это тот, что постарше, — пояснил Брижинский. — Когда его пятнадцать лет назад подобрали, документов при нем не было, но уверяю, — ему было не меньше пятидесяти. Типичный бомж-алканавт. Без нас он давно бы уже пребывал в лучшем мире. Полгода назад мы ему печень от его донора пересадили, и он теперь прямо-таки расцвел!..
— Гуманисты, вашу мать, — Легат зловеще ухмыльнулся. — Вы мне лучше объясните, как эта пигалица, племянница Киселева, такие фортеля выкидывать умудряется?! Не хотел при Аркаше говорить, но она ведь опять ускользнула от наших людей!
— Эта область науки только начинает развиваться, — вводя Легата в свой кабинет, сказал Брижинский. — Я имею в виду настоящую экстрасенсорику, а не ту галиматью, которой потчуют население страны с экранов дебилизаторов. Несколько лет назад в печать просочились сведения о «гормоне экстрасенсорного восприятия». Его разрабатывали в Восточно-Сибирском центре эндокринологии. Этот гормон позволяет читать мысли собеседника и даже предугадывать события… — Брижинский вытащил из книжного шкафа пухлую папку и положил перед Легатом. — Вообще-то о соме, как о магическом снадобье, раскрывающем скрытые возможности человеческой психики, знали еще древние. Так вот сомавазин, так называется этот гормон, позволяет дистанционно ставить медицинские диагнозы, находить под землей воду, клады, полезные ископаемые… Правда время его действия не превышает нескольких минут, поскольку в человеческом организме этот гормон крайне неустойчив…
— Я не просил лекцию! — прервал Брижинского Легат. — Ты про эту… ныряльщицу говори…
— Конкретно про неё я ничего сказать-то и не могу… Возможно, у ее прототипа имелись скрытые наследственные способности. Кроме того, в эмбриональном состоянии она подверглась облучению. Во время Чернобыля. Имели место мутации… Ну, а Виктор Киселев как мог боролся с этими мутациями…
— Не тяни, конкретней давай, — вновь перебил Брижинского Легат.
— Сомавазин вырабатывается эпифизом головного мозга, — продолжил Брижинский. — Это тот самый «третий глаз», столь популярный на Востоке и в среде наших доморощенных эзотериков. При определенных условиях функции эпифиза, может взять на себя гипофиз, или даже щитовидная железа, которая у Инги была весьма увеличена, в связи с облучением… Она ведь и потому ещё ожерелье свое носит, чтобы скрыть шрам. У нее еще в подростковом возрасте щитовидку оперировали…
— Ладно, достаточно, — Легат раздражённо махнул рукой. — Как там мои Олежки?
— Олег Второй пока еще простужен, и лежит в изоляторе, который на карантине. У него — банальный грипп. А мы ведь очень бережемся от эпидемий…
— Ну, тогда давай Олега Первого…
Брижинский связался с Главным Корпусом, и через несколько минут в кабинет привели симпатичного парня. На вид ему было лет семнадцать.
— Мы уже достаточно притормозили метаболические процессы в его организме, — сообщил Брижинский. — Чтобы вы, Олег Николаевич, в дальнейшем, старели как можно медленнее. Поэтому он сейчас растет, как самый обычный человек…
— По-моему, в его года я хилее был… — неуверенно сказал Легат.
— Естественно! — оживился Тима. — Наш девиз — здоровье, через труд и спорт! Расскажи, чем вчера занимался, — приказал донору Тима и игриво подмигнул Легату.
— Плохо помню. Хочу есть. Люблю вкусную пищу. Еще хочу женщину. Молодую… И красивую… Хочу пищу и женщину. Недавно целовал Леночку…
— А вчера кого целовал? — прервал Легат своего молодого донора.
— Плохо помню. Было хорошо.
— А ты помнишь, что ты сегодня ел? — строго спросил Легат.
— Утром пил компот. И ел булочку с повидлом. Потом ел морковный и яблочный салаты. Потом — подметал двор. Устал. А в обед ел борщ с двумя большими кусками мяса. Было вкусно. А потом мы ели бананы и ананасы. Тоже вкусно. Потом я два раза покакал. Второй раз каки были жиже. Но в животе стало хорошо…
— Хватит про каки, — прервал донора Легат. — Что еще помнишь?
— Потом я спал. С Леночкой. Она пришла с Милой. Мила уснула. Я гладил Леночку. У нее гладкая кожа. И попа красивая. И сиси красивые. Она меня целовала. Потом я всунул свою писю в Леночку. Было хорошо. Потом мы спали. Потом я целовал Леночку и снова было хорошо. …
— Он может сменить эту тему? — поинтересовался Легат, взглянув на Брижинского. — Что-то я не припомню, чтобы я в его возрасте так сексом интересовался…
— Значит, этот интерес был у вас подавлен воспитанием и условностями того времени, — пояснил Брижинский. — Но при всех этих внешних факторах он сохранялся в латентной форме, А у вашего донора, как и положено, доминируют базовые инстинкты. У нас, ну, как бы нормальных людей, они подчас вытесняются другими интересами и сублимируются. Часто проблемы всякие так достают, что не до того…
— Ладно, говори, что было дальше, — обратился Легат к донору.
— Потом проснулась Мила… — с готовностью продолжил свое повествование Олежка. — Она меня целовала. Я её тоже. Леночка спала. Потом я пробовал всунуть писю в Милу. Не получилось. С Леночкой было лучше… Потом я спал. Потом проснулась Леночка. Она целовала меня. Я сунул писю в Леночку. Получилось. Было хорошо…
— Все, баста! — не выдержал Легат. — Не могу больше это слышать!..
