Владимир Корчагин - Именем человечества
— Я не понадоблюсь вам сегодня?
— Сегодня — нет. И вообще… Ты, кажется, хотел к родителям съездить? Вот и поезжай. Сегодня у нас четверг… До понедельника можешь быть свободен.
— Спасибо, Максим Владимирович.
— Счастливо тебе. Сейчас, я только в институт позвоню. Он взял трубку радиотелефона:
— Диспетчер? Главного инженера мне! Сергей Павлович? Колесников говорит. Вы, я знаю, собираетесь отметить сегодня успешный пуск. Да, не смогу. Очень плохо себя чувствую. Вы извинитесь за меня перед товарищами, поздравьте их, поблагодарите от моего имени. Спасибо. Всего доброго.
Максим повесил трубку.
— Езжай, Федя! — он дал машине развернуться и, сойдя с дороги, медленно побрел под шумящими на ветру деревьями.
Вот и конец. Конец всему. Можно сказать — победа. Во всяком случае, он сделал для Земли все, что было в его силах. Даже больше, чем было в его силах. А дальше? Что же дальше? Теперь, наверное, посыплются всякие почести, награждения… Но зачем ему это, если все блага Земли он отдал бы сейчас за одно мгновение встречи с Мионой.
Деревья расступились. Он вышел на крохотную, полянку, в центре которой высился большой куст сирени, точно такой, какой рос когда-то у белой виллы, на звездолете, где он впервые встретился с юной инопланетянкой, и новый поток воспоминаний захлестнул его.
Он подошел к кусту и зарылся лицом в прохладную шелковистую листву.
Миона!.. Любимая, единственная во Вселенной!
Но разве имел он право быть счастливым, зная, что Земля висит на волосок от гибели, и только он, он один, был в состоянии протянуть ей руку помощи? Нет, поступить иначе он не мог. Однако какой жестокий выбор уготовила ему судьба!
Максим сорвал с шеи душивший его галстук и, миновав поляну, вновь углубился в шумящий березняк.
Потом он шел и шел, не разбирая дороги, пробирался через какие-то заросли, не обращая внимания на боль в ноге, на густые ветки, хлеставшие по лицу, забыв о времени, о доме, и очнулся лишь на берегу небольшой реки, о существовании которой и не подозревал.
Солнце зашло. Прозрачные сумерки опустились на землю. Пахучей свежестью потянуло с притихшей в ивняке реки. Максим прижался спиной к шершавому стволу дерева, следя за первыми несмело загорающимися звездами.
И вдруг воздух дрогнул от грохота орудий. Ветвистая россыпь фейерверка взметнулась в небо. Земля салютовала своим верным сынам, спасшим ее от гибели. Салютовала ему, Максиму, и его помощникам.
Он слабо улыбнулся, прикрыл глаза и, бросив в рот таблетку валидола, опустился на старый замшелый пень…
3Таня встретила его в прихожей, бледная, растерянная:
— Поздравляю тебя, Максим. Я все знаю. По радио уже передавали правительственное Заявление. Я рада за тебя и за всех нас. Но…
— У тебя что-то случилось?
— Нет, но вот только что, час назад… Ой, не знаю даже, как сказать…
— Вова?! — рванулся Максим в детскую.
— Нет, нет! У Вовы все хорошо. Но час назад со мной говорила… Этана.
— Что?! Что ты сказала? — Максим подумал, что ослышался, не так понял слова Тани. Мысли его не улеглись еще от страшной сумятицы, вызванной воспоминаниями о пережитом на борту Ао Тэо Ларра. Но в глазах Тани не проходила тревога:
— Да, я только что говорила с Этаной, Максим. Она воспользовалась моим элементом связи, и так как твой элемент вышел из строя, она…
— Постой! Как — говорила с Этаной? Этого не может быть! Ведь Ао Тэо Ларра…
— Ао Тэо Ларра вернулся в систему Солнца. Уже неделя, как он на орбите спутника Марса, и Этана… Сейчас я все тебе расскажу. Дай только собраться с мыслями…
— Вот такая ситуация, господа, — Президент обвел взглядом ближайших помощников, собравшихся у него в овальном кабинете. — Как будем реагировать на все это?
Никто не торопился с ответом. Взгляд Президента остановился на главе военного ведомства:
— Мистер Колли?
— Гм… Ситуация действительно сложная… — замялся генерал. — Прямо скажем, неприятная ситуация. А как реагировать на нее? Очень просто. Собрать всех наших ученых, и заставить их сделать новую бомбу, — такую, на которую не действовали бы эти лучи. Или… как их… эти нейтрино, что придумали русские.
— Та-ак… Мистер Хант? Хант тяжело вздохнул:
— Мы знали о работах русских по стабилизации радиоактивных изотопов, в частности изотопов урана и плутония, используемых в нашей энергетике и военном арсенале страны. Больше того, мы пытались торпедировать эти работы. Но… — он выразительно пожал плечами, — Как видите, они обошли нас. Надо иметь мужество посмотреть правде в глаза и изменить наши политические и военные доктрины, по крайней мере, на ближайшее время. То, что предлагает Колли, — это перспектива на десятилетия. А что делать сейчас? Я посоветовал бы вам, господин Президент, незамедлительно, прямо сегодня, сию минуту выступить с заявлением, что Соединенные Штаты предлагают всем государствам немедленно и без всяких условий ликвидировать все имеющееся в их распоряжении ядерное оружие.
— Зачем так торопиться? — поморщился Колли. — Может быть, еще не все потеряно. Уничтожить ядерное оружие! Вы представляете, что это значит?
— Ядерного оружия у нас, считайте, уже нет. А немедленное заявление о нашей готовности уничтожить атомные бомбы — именно немедленное, пока мир еще не узнал о возможностях русских, — заставит и Россию пойти на такой шаг. Позже, когда они объявят о своем открытии, они могут этого и не сделать. Я уже не говорю о том резонансе, который вызовет наше заявление во всем мире.
— Ну, к чему сейчас еще и эта дипломатия в духе красных? — вяло отозвался Президент. — Колли прав, не стоит торопиться. Всякое заявление такого рода, как вы предлагаете, — камень на шею. Нас просто не поймут там, — указал он глазами куда-то вверх. — Может, русские действительно лишь пугают нас. Остановка атомных электростанций еще не уничтожение ядерного арсенала. Посмотрим, что последует дальше…
— Я знаю, что последует дальше! — с жаром возразил Хант. — Дальше появится заявление русских, после которого любая наша декларация не будет стоить и ломаного гроша. Поймите, русские построили генератор, способный прекратить любой радиоактивный распад. К черту летит и ваш хваленый рентгеновский лазер. Чего еще смотреть?!
— Ну хорошо. Послушаем, что скажут другие, — Президент демонстративно отвернулся от Ханта. — Государственный секретарь?
Тот не спеша встал, поправил пенсне:
— Главное сейчас, подумать о сохранении Атлантической солидарности. Наши союзники по НАТО, как вы знаете…
Но дальше Хант не стал и слушать. Он знал, во что обычно выливается эта бесконечная говорильня в овальном кабинете. Лишь служебная этика не позволяла ему встать и покинуть совещание. Казалось, ему не будет конца. Вдруг в двери появился заведующий канцелярией Белого дома:
