Роман Никитин - Пусть люди вымрут!
Считай сам, крудов насчитывается около двух с половиной тысяч на всю Валахию с Трансильванией. Проживают же в Малом Риме больше девятисот тысяч, почти миллион. Стало быть, на каждого круда приходится по четыре сотни человек. В среднем каждый житель той же Трансильвании рискует лишиться части крови один раз в шестнадцать-семнадцать лет. Короче говоря, даже чисто с медицинской точки зрения наш народ не справляется. Что уж говорить о том, что люди вообще от нас ущерба не терпят.
− Ну хорошо, хорошо, − примирительно поднял руки Флавий. − А что с другой стороны медали?
− Что? − не понял Мариус.
− Я говорю, рассказывай теперь о том, что в вас отрицательного. А то послушать так вы просто божественная панацея какая-то.
Вампир улыбнулся и вновь присосался в бурдюку. Сделал пару глотков, промокнул губы изящным платочком (достал из специального кармашка).
− В период особо сильной жажды крудами легко манипулировать. У нас уже были времена, когда целые деревни крудов переходили под власть местного диктатора-убийцы. Тот спаивал нас свежей кровью, а мы, как послушные скоты, желали все больше и больше. Рано или поздно в голове каждого круда, опьяневшего от крови и потерявшего над собой контроль, исчезают все признаки человека разумного. Кое-кто превращается в неразмышляющих скотов, готовых ради глотка теплой красной жидкости сделать все, что велит хозяин. А кое-кто и во что похуже…
− Сказания о Владе Драконе?
− Да, было дело… Влад не был крудом — обычный отцеубийца, истязатель и просто псих. О нас узнал еще ребенком, и с тех пор вынашивал планы поработить свободных крудов, сколотить из них ночную армию — кровожадную и непобедимую. Отчасти ему это удалось, под рукой у лорда Дракулы оказались две деревни бойцов. Всего числом в сто шестьдесят девять голов. Именно голов, ибо эти несчастные окончательно потеряли людской облик.
Половина россказней о Владе — выдумки людей. Но другая половина — замаскированная правда. Слухи о кровососах, как вы нас называете, просочились далеко за пределы Трансильвании. А местные крестьяне, однажды познавшие на себе ярость ночных крудов, растрезвонили на весь свет, что во главе их стоит еще более ужасное чудовище, настоящий монстр. Чего только об этом сумасшедшем не рассказывают… И что он, якобы, умеет превращаться в летучую мышь, и что днем спит в гробу, и что единственное против него средство — осиновый кол в сердце…
− А что, не помогает? − ввернул Флавий.
− Почему же? Очень даже помогает − круд засмеялся. − Так же, как против те… против той же Гизы, уж извини. Ты, я погляжу, из другого теста.
− А скажи, на что способен «ночной круд» в бою?
Флавия куда больше интересовала тактическая сторона вопроса, нежели сказительная. Что-то говорило римлянину, что Мариус и семья крудов, давшая им карту горных проходов, — не единственные вампиры, которые встретятся на пути. И далеко не все из встреченных будут настолько милы и дружелюбны.
− Кое-что ты видел по дороге в Бузэу, − сказал Мариус. − В моем исполнении. Остальное не сильно отличается. Когда мы голодны или просто в боевом азарте, то очень быстры. Очень. Я двигался где-то в половину от предельной скорости. Еще можем, заглянув в глаза, усыпить человека — так мы поступаем во время «сливов». Ну и силенок чуть поболе. Но меньше, чем у тебя точно. Будь я с тебя весом, ни за что бы через эти горы не перебрался, и сам за собой-крудом не угнался бы.
Вампир усмехнулся и убрал бурдюк в сумку.
− Расскажи теперь о себе с твоей подругой, − попросил круд. − Насчет нее мне более-менее понятно, обычный хашшишин. Если кто-то когда-нибудь видел влюбленного по уши хашшишина, да еще девку. А ты-то кто? Или что? И про Африку, пожалуйста. Мне Вождь лишь чуть-чуть поведал, самую малость.
Флавий не стал уверять, что Гиза — совершенно не обычный «ночной убийца» и по складу ума, и по умениям, в том числе и мыслительным. Он вообще не собирался открывать круду все о них с девушкой, тем более об их странных друг к другу чувствах. Но этой ночью Мариус был на диво как дружелюбен, и отбрыкиваться отговорками было просто невежливо. Как можно вкратце Флавий рассказал про то, как был завербован Обсерваторией и о том, как они с Гизой, Йоном и Герексом путешествовали в Анголу. Где двое последних, увы, и остались. Вместе с Кельвином, Гастаркой и остальными легионерами, что вышли вместе с командой Флавия в поход на Луэну.
Рассказал о черных демонах и их умениях. Собственно, он сам — и есть плод их умений. Правда, чуток получше, чем обычный нгулу, ну да и делали его, так сказать, «по спецзаказу». В рамках тайной договоренности между Гизой и демоном Миландрой.
Рассказал, наконец, о местном шамане, подчинившем себе род черных демонов. И о том, как Гиза с ним разделалась — сам римлянин тогда был недееспособен, и вообще, очнулся только близ Марселя, когда все уже было кончено.
− Как странно, − тихо произнес круд, когда Флавий закончил рассказ. − Как будто сказка, или повествования о другом мире.
− В смысле?
− Ну, я о том, что ты рассказываешь. О вещах совершенно чудесных и невозможных. Например, говоришь что был завербован Обсерваторией семь лет назад, в то время как даже мальцу известно, что сей магистрат уже двадцать лет как не существует, да и был-то, между нами говоря, дохленький-дохленький. Говоришь о гарнизонах в серединной Африке, а на самом деле дальше Мавритании экспедиционные отряды Рима ни разу и не продвинулись. Или, например, рассказываешь о боях сорокалетней давности, а мне кажется, что ты пересказываешь баталии давностью лет, эдак, с тысячу-полторы.
− А что не так в баталиях?
− Да все! − Мариус вспыхнул как хорошо разведенный костер. − От вооружения до тактики! Пилуматы лет сто уже пользуются воздушными ружьями, а лет пятьдесят как — и огнестрелами. Легионеры не носят доспехов — против пуль, ядер и картечи они бесполезны. Не говоря уж о твоем любимом коротком мече, о котором пехотинцы позабыли еще до рождества Христова.
− Погоди-погоди, а как же циркулисты? − возразил Флавий. Он помнил, какое впечатление на него произвел доспех с циркулием, что он видел на рекрутском пункте.
− Кто?
− Ну, тяжелая панцирная пехота, вооруженная циркулиями — дисковыми резаками. Циркулисты.
− Не понимаю, о чем ты. Никогда ничего о таком не слышал. Разыгрываешь?
Флавий лишь покачал головой, дескать, «не хочешь — не верь, но это правда». Сразу же вспомнились недавние слова вампира, когда тот удивлялся рассказу Флавия.
«Как будто сказка».
