Дмитрий Янковский - Нелинейная зависимость
— Для постовых ментов при беглом осмотре сойдет, — пообещала она. — А большего нам и не надо.
Лыся стояла совсем близко, казалось, ее вызывающе напрягшиеся соски вот-вот коснутся куртки Андрея через ворсистую ткань комбинезона. Андрей наклонился и коротко поцеловал девушку в нежный пушок шеи. Она не оттолкнула его, но и не ответила.
— Пойдем. — Ее голос прозвучал тихо, словно она не хотела этого говорить. — Возьми с «Хонды» полосатые сумки.
Закидывая сумку на плечо, Андрей с удивлением понял, что она не раскрашена, а сделана из настоящей шкуры зебры.
— Спецзаказ, — объяснила Лыська. — У меня брат знаешь сколько зарабатывает? Тебе столько не снилось. И он меня любит.
«И на кой же тогда черт ты рискуешь жизнью ради найденного в лесу незнакомца? — удивился Андрей. — Правду говорят, что религия заставляет совершать неадекватные поступки».
Они вышли из дома и проделали весь обратный путь через дворы. Небо едва уловимо начинало светлеть. Подойдя к мотоциклу, Лыська прошлась по черной краске мотоцикла лучиком маленького ультрафиолетового фонаря, проявив на ней яркие белые полосы.
— Лихо, — усмехнулся Андрей. — Маскировка по высшему классу. А обратно?
— Точно так же. Это Бенч придумал, он у нас химик. Поехали.
Девушка села за руль и запустила мотор.
— Ты хорошо водишь. — Андрей посчитал уместным сделать именно такой комплимент.
— Спасибо. Знаешь, сколько я училась проходить «тропу»?
— Представляю, — уважительно кивнул Андрей. Мотоцикл сорвало с места и выбросило на Бульварное кольцо. Рев двигателя картаво рикошетил от стен.
— Ты пахнешь прогретым на солнце асфальтом! — выкрикнул сквозь рокот Андрей.
— Это такие духи! — рассмеялась девушка.
Андрей как бы невзначай коснулся губами мочки ее уха.
— Не хулигань! — мотнула она головой. — Врежемся на фиг!
Он быстро пьянел от скорости, теплой ночи и близости женского тела. Сквозь прищуренные глаза огни города выглядели праздничным фейерверком.
«Как мало нужно для счастья, — подумал Андрей. — Понятно, почему эта богачка мотается по ночным проспектам на «Хонде». Она-то уж точно знает, что счастье не в деньгах».
Мимо проносились лохматые головы уставших за день деревьев, мелькали столбы и брошенные на ночь машины, а узоры парковых оград сливались в бегущую строку магических символов. Ветер свистел в сверкающих спицах колес.
На съезде с Кольца мотоцикл остановили патрульные. Но Андрей зря обливался холодным потом — даже придирчивый осмотр документов и лиц не вызвал никаких подозрений.
Бармалей, Чоп и Немой ждали на Манежной, прямо у подножия еще не открытого Торгового центра. Но это уже были не совсем те ребята, которые вывезли Андрея из леса, — другие прически, сильно изменившиеся лица. Мотоциклы утратили одинаковую черноту, теперь они были раскрашены ярко и вызывающе. Немой из рыжего сделался брюнетом.
— О! — рассмеялся Бармалей, когда Лыська заглушила мотор. — Привет, Красавчик Рекс! Тебе к лицу новая морда.
— Тебе тоже, — усмехнулся Андрей.
— А ты круто поставила «свечку». — Чоп подмигнул девушке и поднял большой палец.
— Они укоротили «тропу» сантиметров на десять, — предупредила Лыська. — С седоком теперь проходится на пределе.
— Я бы точно облажался, — покачал головой Чоп.
— Научишься. — Девушка снисходительно махнула рукой.
Немой сделал несколько жестов, и Бармалей в упор глянул на Андрея.
— Красавчик, нам с тобой нужно сделать одно важное дело, — серьезно сказал он. — На крыше самого высокого дома.
— Не пустят ведь, — удивился Андрей.
— Пустят, пустят.
— Ну ладно. Надо так надо. — Андрею совершенно не хотелось отпускать Лыськину талию.
Он слез с мотоцикла и вслед за Бармалеем направился к воротам подземного гаража. Темное здание возносило крышу на километровую высоту, уже войдя в Книгу рекордов как самый большой небоскреб мира. Бармалей подошел к стене и нажал кнопку связи с охраной.
— Это Бармалей, — ответил он невнятно буркнувшему динамику. — Я привез Красавчика Рекса. Ты нас пустишь с тачками?
Динамик снова буркнул.
— Сочтемся, — усмехнулся байкер. — Эй, народ! Загоняй машины в гараж.
Ворота с тихим гудением отползли в сторону, показав внутренность полутемного гаража. Там уже стояло несколько легковушек, в основном простенькие иномарки.
— Ступай вниз, — командным тоном сказал Бармалей, а сам поднялся по пандусу, чтобы загнать под землю свой мотоцикл.
— Вы уверены, что я должен в этом участвовать? — на всякий случай уточнил Андрей.
— Должен, — спокойно ответил Чоп. — Я ради тебя менту пулемет сломал. Хоть я и признанный мастер по выбиванию магазина с одного удара, но мог бы и не успеть до взведения затвора. Это, знаешь ли, раз на раз не приходится, хоть Цыплаков и облажался с защелкой.
— Мне пять лет грозит за работу вот этим ключиком. — Бармалей повертел в пальцах ключ от наручников.
Лыська говорить ничего не стала.
— Понятно, — кивнул Андрей.
— За это тебе надо просто подняться на крышу этого здания, — пояснил Бармалей.
— Пешком?
— Нет, на лифте. Мы платим деньги владельцу этого здания.
— Хорошо, — согласился Андрей. — А когда я могу считать себя свободным?
— Как только спустишься вниз.
Андрей поймал себя на мысли, что этот разговор ему что-то напоминает. То ли отголосок сна, то ли сцену из старого фильма. Но после произошедших событий удивить его было сложно.
«Я же хотел увидеть Москву целиком! — вспомнил он ночи у больничного окна. — Правда, лучше было бы сфотографировать и показать Пашке».
Эта мысль показалась пришедшей из совершенно другого мира, оставшегося за дверью больничного изолятора. События снова прокрутились в памяти, на этот раз остро поразив его своей необычностью. Даже когда он рассказывал обо всем происшедшем байкерам, случайности не казались такими странными и многозначительными.
«Неужели это действительно происходило со мной?» — ужаснулся Андрей.
Но боль в стиснутых кулаках не оставляла в этом ни малейших сомнений.
— Ладно. Идем так идем.
Бармалей открыл дверь в стене, пропустив Андрея вперед.
Огонь зажигалки в руке Бармалея подрагивал и метался, освещая недавно выкрашенные стены. Железная лестница гулко содрогалась под их ногами — сапоги, принадлежавшие брату Лыськи, были на размер больше, чем требовалось Андрею. Бармалей за время действия регламента три-двенадцать успел переобуться в кроссовки, и теперь его почти не было слышно, несмотря на внушительный вес.
