Юрий Никитин - Проходящий сквозь стены
– Давай зарежем, – предложил Андрей кровожадно.
Она нахмурилась.
– Тебе все шуточки. А меня он тревожит. Как всякая грубая сила… мускулов или денег – неважно.
– Орки подминают мир, – согласился он. – Жвачник не могу включать: как только заседание правительства, смотрю – одни орки! Страшно становится. Так что понимаю, понимаю… Знаешь, лучше всего, наверное, просто стараться держаться на расстоянии. У него этот животный позыв ослабеет, животные не могут долго держать в памяти… Тем более что вокруг постоянно вертят задницами доступные самки. Он переключится на других, о тебе и не вспомнит.
«Дурак, – сказал я обозленно. – Набитый дурак, хоть и эльф». Как будто я еще девственник и не знаю, что женщина – это не только девять отверстий для совокупления, как считала Шахерезада в исполнении Ираклия Андроникова, а что-то еще, еще. Отличаются только в этом «еще», а ниже пояса все абсолютно одинаковы. Нет смысла ходить по разным, если не ищешь это «еще».
Лина тяжело вздохнула.
– Попробую. Мне кажется, он искренне старается украсить мой мир. Только не знает как, вот и подставляет меня… Если бы он понимал, что для моего счастья нужно оставить меня в покое, то, возможно…
Он протянул:
– Ну, ты из него вообще благородного героя делаешь, вроде Лопухина из «Что делать». Щас он от тебя откажется! Три ха-ха.
Она сказала печально:
– Не знаю, ничего не знаю.
Он в унынии посмотрел на пустую чашку, поколебался и, раскрыв банку, снова всыпал зерен в кофемолку. Противный визг в течение трех секунд, наконец коричневая струя снова полилась в чашки. Андрей положил два куска сахара и прервал тягостное молчание:
– А что он вообще хочет?
– Не знаю, – ответила она убито.
– Может быть, – сказал он, – жаждет все-таки тебя трахнуть?
– Не знаю, – повторила она. – Не уверена.
Он передразнил:
– Не уверена… А что он может хотеть еще? Слушай, а может быть, проблему решить проще? Поддайся, пусть он тебя поимеет, сразу ощутит победителем! В старину такие, как он, дневники вели, галочки ставили, кто сколько баб покрыл. Казановы с комплексом Дон-Жуана! А после того, как овладеют женщиной, так они это называют, тут же к ней охладевают… что тебе и надо.
Я с ужасом видел, что она призадумалась. На лице сменяются выражения, я не улавливал, что в какой момент чувствует, но все же всерьез размышляет, а это ну просто страшно, просто жутко, хотя я вроде бы толстокожий, а все равно жутко.
– Вообще-то в этом есть смысл, – сказала она, к еще большему моему ужасу. – Есть…
– Тогда проведи эту операцию в одно касание, – предложил он. – Сразу же при встрече отдай ему все, что он хочет, а такие хотят так мало…
«Так мало, – едва не вскрикнул я, – разве это мало?»
Она кивнула:
– Да, вы, мужчины, очень часто полагаете, что, переспав с женщиной, получили от нее все… К тебе или к нашим ребятам не относится, но большинство этих двуногих в самом деле так думает вполне серьезно. Возможно, ты прав. Но как-то делать неловко… из-за него.
– Из-за него?
– Да, – ответила она со вздохом. – Понимаешь, он все-таки преследует меня, хотя вот у Элизы и задница шире, и грудь больше. И сама яркая… Так что, боюсь, это ничего не даст. А переспав со мной, он всерьез будет считать, что получил на меня какие-то права. Будет не лучше, а хуже.
Он вздохнул, задумался. Я кипел, сгорал на медленном огне, плавился, Лина права, я по праву буду считать, что получил на нее дополнительные права, потому что мы всегда больше обязаны женщине после близости с нею, чем до.
– Тогда просто постарайся держаться от него подальше. Сейчас у всех мышление бликовое, а память буферная. Когда появляется новый материал, старый стирается. Думаю, он поищет к тебе подходы еще чуть, а потом оставит тебя. Возможно, уже оставил.
А вот хрен тебе, сказал я беззвучно и добавил ненавидяще: давай-давай, лей на меня грязь, сука позорная. Лей, все пойдет тебе в зачет. За все заплатишь, за все. Обо мне так не разговаривают. А сам давай, показывай свою натуру, уже пора начинать лезть к ней за пазуху, щупать за сиськи, задирать подол, а то и сразу снимать штаны, ведь уже давно знакомы, можно перейти на другой уровень общения…
Она не отрывала взгляда от монитора, водила мышкой, щелкала клавишами и прокручивала колесико, иногда опускала глаза на клаву и настукивала двумя пальцами, а он заходил к ней то справа, то слева. Я понимал, что ее маечка оттопыривается очень клево, можно при удаче рассмотреть даже розовые соски, вот-вот запустит туда лапу, однако что-то его сдерживает, тоже смотрит в экран, их головы почти соприкасаются, время от времени он тыкает пальцем в монитор, бурчит что-то, она покорно кивает и тут же либо поворачивает картинку, либо что-то в ней меняет.
– Ладно, – сказал он и с великим сожалением встал из-за стола. – Надо тянуть лямку дальше…
Она вздохнула.
– Да, надо. Как Вероника?
– Выздоровела. Это был не грипп, а простой насморк.
– Когда планируете?
– Она сейчас на четвертом месяце, – сказал он довольно, – так что спешить особенно не надо, но поторапливаться стоит. Чтобы к моменту рождения ребенка мы уже зарегистрировались.
– Кто будет, мальчик или девочка?
Он вздохнул.
– Не знаю, эта процедура опознавания стоит денег, а откуда они у нищего студента? Тех денег, что я получаю, разгружая по ночам вагоны, хватает только на пропитание да на одежду…
– Ты половину отсылаешь родителям, – уличила она.
Он смущенно развел руками.
– У них совсем крохотные пенсии.
– Эх ты, – укорила она. – Другие с родителей тащат последние копейки, а ты от стипендии отрываешь…
– Не от стипендии, – сказал он строго. – Родители уверены, что я выгодно устроился на подработку в одной богатой фирме. Ничего не делаю, а жалованье идет. Пришлось наврать такое, иначе бы ни за что денег не взяли. Вообще студенту нельзя жениться. Будет заниматься только женой – появятся хвосты. Будет заниматься только учебой – появятся рога. А будет заниматься и тем, и другим – отбросит копыта.
– Выдержишь, – сказала она без уверенности в голосе, – ты двужильный.
Она грустно улыбнулась, он шагнул в прихожую, сказал неожиданно:
– А знаешь, Лина, мне тот буржуйчик даже чем-то понравился. При всей тупости в нем есть что-то, что не дает ему оставаться в его болоте. Возможно, он и к тебе потому прилип, что инстинктивно чувствует в тебе силу… которую за деньги не купить. Не знаю, но ты уж не убивай его слишком… резко. Я понимаю, что он тебе не пара, но все-таки он не самое последнее говно.
На пороге она поцеловала его в щеку, я вскипел, и сказала ласково:
– Передай это от меня Веронике. Скажи, что я ее люблю и с нетерпением жду вашего ребенка.
