Сергей Лексутов - Полночный путь
— Похоже, мы совсем близко вышли от Великого Шелкового Пути…
Подъехавший Алай, заговорил со стариком. Старик отвечал коротко, односложно, недоверчиво обводя взглядом сгрудившихся за спиной Серика всадников. Серик смутно понимал. Видимо и Алай так же смутно понимал старика, только в отличие от Серика он мог с горем пополам еще и говорить. А Серику так и не удалось приучить свое горло к гортанному и хрипящему говору степных людей. Тем временем Горчак достал с воза кольчугу, саблю и хороший кусок шелка, сложил все это к ногам старика. Лицо у того сейчас же расплылось в довольной улыбке. Обернувшись к палаткам, он что-то крикнул, оттуда сейчас же выскочили женщины, в количестве, явно превышающем количество мужчин, и принялись стелить вокруг костра бараньи шкуры. Другие подбросили дров в костер, и повесили над ним громадный котел, в который щедро набросали огромных кусков мяса. Горчак подтолкнул Серика локтем:
— Гляди-ка, а вареное мясо им больше по нраву…
Серик подозвал Лисицу, сказал:
— Пусть распрягают… Коней — пастись… Сами разберетесь, чья очередь в пастухи… Пировать будет только старшая дружина — не гоже старика объедать, хоть и видно, что он не из бедных…
Старик сделал приглашающий жест, и сам прошел к шкуре белого барана, важно уселся на нее. Кроме Горчака и Серика к костру подсели только Чечуля да Лисица, остальные принялись ставить шатры, распряженные и расседланные кони были разделены на несколько табунов и вскоре исчезли в вечернем сумраке. Старик, правда, понятливо распорядился нескольким своим парням проводить табуны на пастбища. Привыкший уже к степняцким обычаям, Горчак помалкивал, дожидаясь, когда первым заговорит с ним старейшина. Наконец женщины притащили огромный бурдюк с кумысом. К изумлению Серика, кумыс разлили не по деревянным чашам, а по серебряным, да еще и довольно тонкой работы. Подавая пример, нойон осушил чашу, все последовали за ним, и только после этого он заговорил, с горем пополам понимали его все, и Алай не лучше других, а потому он и не перетолмачивал, только изредка переспрашивал, когда попадалось уж вовсе непонятное слово.
Старик спросил:
— За женщинами идете? Однако рано в этом году… С полуночи роды еще не скоро кочевать будут…
Горчак с Сериком быстро переглянулись. Лисица тихо сказал по-русски:
— За кого-то не того они нас приняли…
Горчак медленно, старательно подбирая слова, проговорил:
— Нет, не за женщинами мы идем; мы хотим на восход пройти, до конца степи. Слыхали мы, там железная гора стоит… Если и правда, привезем туда колдунов, будут они железо варить. Тогда железо станет дешевым, мы и вам продавать будем…
Лицо старика осталось непроницаемым. Он внимательно наблюдал, как в его чашу льется пенная струя кумыса. Нойон выпил кумыс, подождал, пока остальные осушат свои чаши, проговорил:
— Если идти вверх по течению, начнутся горы, и среди гор лежит большое озеро. Из него-то и вытекает большая вода. По берегам богатое племя живет; они железные ножи, топоры и прочее делают. Только они железо не из горы берут, а у ваших же купцов покупают. Не слыхал я, чтобы там железные горы стояли…
— Дак и я не про те места говорю! — Горчак открытым и честным взором смотрел на старика. — Там, на восход, еще одна река течет, вот на ее-то берегу и стоит железная гора.
Старик долго думал, успел осушить две чаши кумыса, наконец с сожалением покачал головой:
— Нет, не слыхал… Про реку ту знаю, а про гору не слыхал.
К явному облегчению Горчака на том скользкий разговор и закончился. Старик принялся расспрашивать о тяготах пути, потом перешел к расспросам о здравии того-то и того-то, и имена были сплошь половецкие. Горчак прикинулся оголодавшим, набивал рот мясом, и невнятно бубнил что-то утвердительное, на что старик кивал с довольным видом. В конце концов, сославшись на трудный путь, гости ушли спать. Устраиваясь под шубой, Горчак ворчал:
— Надо на полночь уходить, а то как бы на половцев не нарваться. Слыхал? Они сюда за женщинами ездят.
Серик проворчал:
— Чего-то я не заметил недостатка женщин…
Горчак зевнул, откликнулся сонным голосом:
— Слыхал я в Мараканде, они женщин не насовсем в жены берут, а на время. Богатые дары за них отдают, а потом возвращают, да еще многих с детьми. И то сказать, у многих в родных краях жены дожидаются. Некоторые, правда, бывает, детей с собой забирают… — и сразу за тем послышалось равномерное похрапывание. Так что Серику не удалось порасспросить об этом интересном деле.
На другой день начали готовиться к переправе. Пойма довольно густо заросла толстыми ивами, осокорями, встречались и осины. А потому материала для плотов было предостаточно. Бревна ошкуривали и укладывали на жарком солнышке подсушиться. В дело шли и ветки. Их тоже решили подсушить, и связать плоты из хвороста.
Глядя на такое разорение своего летнего кочевья, старик цокал языком и приговаривал:
— Ай, ай… Однако степь сюда придет — негде летом отдыхать будет…
Горчак его успокаивал:
— Да не придет сюда степь! Травы больше будет, твоим коням пастбища добавится…
Наконец плоты были связаны. На плотах из бревен решили переправлять дорогой товар и оружие, на хворостяных плотах — поклажу, что подешевле. Телеги связали вместе по десятку и тоже решили вплавь, своим ходом. Для переправы выбрали жаркий, солнечный день. Серик, и еще десяток лучших пловцов, разделись, сели на своих неоседланных лошадей и погнали их в реку, остальной табун подгоняли сзади. Лошади не артачились, с удовольствием пошли в воду. Серик дождался, когда дно стало уходить из под копыт коня, и соскользнул с его спины в воду, поплыл рядом, держась за гриву. Конь громко фыркал, сзади откликались таким же фырканьем сотни лошадей. Серик на миг обернулся; на берегу стояли только люди и телеги — все водное пространство позади было усеяно конскими головами.
До противоположного берега оставалось всего ничего, когда на кручу берега вдруг вынеслось несколько всадников. Серик настороженно вглядывался в них. Но они просто стояли и смотрели; луки покоились в налучьях, за сабли тоже никто не хватался. Здесь глубина начиналась от самого берега, да и течение было быстрым, однако кони дружно вымахивали на берег, отряхивались и карабкались на кручу. Серик примерно представлял степные нравы; то, что видели степняки с крутого берега, выглядело как попытка захвата чужих пастбищ, если конечно, до них не дошли слухи, что идут простые путешественники и всем раздают богатые дары. Но, кто их знает… Дошли до них слухи, или нет? Да и кучка голых людей не представляла ни малейшего препятствия для степняков к завладению чужим табуном. Оставалось надеяться, что сюда прискакали степенные люди, отцы семейств, а не буйная и вороватая молодежь.
